Вот вроде умный мужик… Неуместно прыснула. И едва не разревелась.

— Я скажу одно, — сипло начала и остановилась. Прочистила горло и, прикрыв глаза, тихо произнесла то, что мрачной теменью витало в мыслях, — наверное, это самое ужасное, что я скажу в жизни, но, Анохин, я бы осудила тебя, если бы ты этого сам не сделал. Именно сам.

Костя протяжно выдохнул, только хотел что-то сказать, но в дверь постучали. Реальность обрушилась внезапно, не дав оформиться мыслям, испугу, как Косте, открывшему дверь сонная и очень ответственная тетя Валя протянула свой телефон с пришедшей из Рима смс с кратким текстом:

«Все в порядке».

Тихо рассмеялась, встав с кровати и начав холодными руками собирать вещи, после непродолжительного благодарственного вранья Кости, закрывшего дверь и попросившего меня начать собираться, пока он сходит в душ. Мир не ждет и нам снова пора возвращаться в колею, чтобы быть на шаг впереди. Эхо сигарет в комнате украла ветряная ночь за приоткрытым окном, я чуть поежилась, когда ступней коснулся сквозняк, не заметив Анохина зашедшего за чистыми вещами, приказавшего одеть носки и закрывшего окно.

* * *

В небе забрезжил рассвет, когда мы, оставив квартиру незапертой, вышли на крыльцо. Вернее вышла я и навъюченный вещами Костя.

— Скорее всего, Эскалейд. — Бросил взгляд на логотип на иммобилайзере и, нажав на кнопку огляделся. — Ну, да, — кивнул, когда невдалеке забитой стоянки поперек бордюра мигнул фарами тонированный черный внедорожник. — В чувстве юмора Стасу, конечно, не откажешь.

Бросила неуверенный взгляд на Костю кивком указавшего на госномер. «С666РУ». Сдавленно прыснула. Он открыл мне заднюю дверь, впихнул в руки скомунизженную из квартиры подушку и плед, а я прильнула к улыбнувшимся губам, потому что было чувство, что рассвет не только на небосводе. И не только у меня. Пакеты в багажник, тихий рокот запущенного мотора и дорога.

Снова полусон, под шлейф никотина в салоне и аромат кофе. Проехали около половины пути и он внезапно начал снижать скорость, что вытолкнуло из состояния полукоматоза. Сев на сидении недоуменно огляделась. Дорога, по обе стороны лес, ни заправки, ничего, но ответ пришел сам собой, когда оглянулась назад и заметила машину гаишников и доблестного служителя порядка, неторопливо идущего к паркующемуся на обочине автомобилю.

— Кость? — обеспокоенно позвала.

— Все нормально, — спокойно отозвался он, опуская тонированное стекло и, не глядя, протянул руку к пакету с подарочками Кота, лежащему на соседнем сидении, чтобы извлечь из него красные корочки.

— Добрый день, — произнес усатый дядька, останавливаясь у водительской двери, — сержант Переславцев…

— Добрый день, сержант, — произнес Костя, скупым жестом показав корочки, чуть отклонение кисти назад и ксива открыта.

— Хорошего пути, капитан. — Подобравшись, пожелал сержант, разворачиваясь и направляясь обратно к своей машине.

— И вам доброго дня. — Пожелал вежливый капитан Анохин, поднимая стекло.

Хохотнула, потянувшись вперед и обняв его через сидение. Задержала руку, почти убравшую удостоверение обратно в пакет. Раскрыла корочки и прыснула.

— Это же ненастоящая? — Уточнила, разглядывая фотографию Кости в униформе, согласно строкам зовущегося Калмыковым Сергеем Сергеевичем. А ему идет форма…

— Эта нет. — Упреждая закономерный вопрос и отбросив на сидение ксиву, — были бы на жигулях и я с жестом ошибся, когда предъявлял, и у сержанта Переславцева возникли бы вопросы, — хмыкнул он, извлекая из внутреннего кармана ветровки почти удостоверение. Положив руку на руль, раскрыл его так, что я, глядящая через его плечо, могла рассмотреть — Это да. — Я присвистнула, оглядывая ксиву, где было почти то же самое, с той лишь разницей, что указано его настоящее имя. — Вневедомственный сотрудник, так сказать.

— Подразделение? — спросила, теснее придвигаясь и обнимая его, убравшего удостоверение в карман и доставшего сигареты.

— Стыдно, Андрюша, очень стыдно тебе сейчас должно быть за такой вопрос. — Усмехнулся Костя, выдохнув дым и сняв мою руку со своего плеча, коснулся губами тыльной стороны ладони, уводя мои размышления не в ту сторону, в которую я изначально планировала.

— Кредитно-финансовый, да? — прикусила губу, чувствуя как прикусил за основания большого пальца и с усмешкой кивнул. Отдел К еще никогда так двойственно не звучал.

— Обалдеть, — саркастично гоготнула, проводя фалангой пальца по его губе, когда только собирался затянуться. — Меня лишил девственности фсбшник.

— К которому ты до этого в машину запрыгнула и полезла целоваться. По-моему, все закономерно. В масштабах страны все так и происходит. Кто-то нарушает тихое мирное существование структуры, заинтересовал ее, а потом бац и этот кто-то уже не девственен, — вздохнув и выкинув сигарету в окно, смотрел, как мимо проезжает экипаж гайцев, а потом, расслабленно развалившись в кресле, повернул зеркало заднего вида так, чтобы мог видеть мои глаза и спокойно произнес, — покиньте салон.

Темный тонированный салон, в котором шлейф никотина. Я, сидящая на заднем сидении. Хмыкнувшая, отстранив от него руки и пересев ровно так, как в вечер нашей первой встречи, намеренно дрогнувшим голосом произнесла:

— Мужчина, пожалуйста, я буквально пару минуточек посижу…

— Девушка, убедительно вас прошу, покиньте автомобиль, — ровно произнес он, глядя на дорогу по которой проносились автомобили. — Мне все же придется поспособствовать вашему удалению?

Сердце стучало учащенно, когда я смотрела в его профиль. Чуть прищурено глядящий на дорогу, уголок губ приподнят. Ожидает. Видимо, я там что-то еще лепетала, потому что не оборачивается, ждет реплики. Твою мать, кто-нибудь позовите суфлера, актриса текст забыла!

— Я… не помню, — пересохшими губами признала я, сдерживая себя от порыва уже сейчас в него вцепиться.

— Ты пропищала «пару минут, пожалуйста», — насмешка в негромком голосе, — я решил, что на жалость давишь и не успел договорить, что прошу по хороше… — медленно оборачиваясь назад, но вновь не успев закончить, потому что меня подбросило на сидении и я ринулась к нему.

Обвила плечи, целуя жадно, чувствуя как стремительно горячеет кровь от нажима его языка на мой, от того, что он поворачивается корпусом так, чтобы имел возможность обхватить. И потянуть на себя. Между сидений, через широкий подлокотник, помогая оседлать себя. Целуя глубже, стискивал в руках почти до срыва дыхания. Все-таки срыва, когда сдвинул ткань моего платья по бедрам и сильно на них надавил, заставляя просесть на эрекции. Тяжесть внизу живота, молниеносно налилась жаром от давления его губ на мои и я прогнулась в спине, разрывая поцелуй, чтобы немного вдохнуть и разбавить кислородом кипящую кровь. Забурлившую, когда он кончиком языка по моей шее, осаживая на себя еще раз и жестче. Посмотрела на него, откидывающего голову на подголовник и мгновенно все схлынуло. Пало под прессом кошмара от своей отбитости.

Сжала его руки, напряженно глядя в бледное лицо, с отчетливыми оттисками усталости, кругами недосыпа под глазами, а в самих глазах вперемешку недоумение, непонимание и беспокойство при виде того, как меня перекосило.

— Жень? — приподнял бровь и я едва не застонала от своей бестолковости.

— Я точно знаю про двое суток. — Отстраняя его руки, пытливо вгляделась в его глаза. — Сколько ты не спал в общей сложности?

Пауза затягивалась, отвел было взгляд, отворачивая лицо, но я удержала за подбородок.

— Почти четверо. — Совершенно спокойно произнес Анохин, под мое сиплое оханье мягко отстраняя мои пальцы от своего лица.

— И у тебя встал?! — выдавила я в непередаваемой смеси ужаса и восхищения.

— Мне тридцать шесть, а не семьдесят шесть. — Со значением произнес Костя, укоризненно глядя на онемевшую меня. Прямо припечатал интонацией. Ты глянь, задело как. Прицокнув языком, все же с недовольством признал, — я, конечно, не очень уверен, что смог бы закончить, но… Андрюша, хватит так смотреть, мне рано в дом престарелых. Давай, погнали заново, либо с места, где прервались, либо дальше по трассе.

Это вот как «я-все-оплачиваю», только «я-все-контролирую». Бывает такое, вот вроде любишь и обожаешь человека, восхищаешься им, а с ноги дать все равно хочется, даже зная, что от этого станет еще хуже. Потому, мягко улыбнувшись, взяв его лицо в ладони, медленно, поверхностно оглаживая большими пальцами скулы, очень тихо и просительно произнесла:

— Я хочу сесть за руль. — Прикосновения нежнее и мягче прошение в голосе, проникновеннее глядя на закатившего глаза Анохина, — позволишь?

— Я не устал.

Да кто сомневался вообще, ты чо, командор? Ясно-понятно. Переходим к тяжелой артиллерии.

— Я хочу, чтобы ты отдохнул. — Зарываясь лицом в его шею и мягко касаясь губами теплой кожи, — пожалуйста. Я по дорожным знакам соориетируюсь, а если не пойму, я разбужу тебя. Кость, я хочу, чтобы ты немного отдохнул, пожалуйста, позволь.

И в голове слова Кира: «Костя, если позволишь…», ну, в принципе понятно, как они с Константином Юрьевичем управляются. Мы теперь одного племени, методы учитываем. Бедная семейка, как им тяжело иногда приходиться, им-то вот так просительно его обнимать и целовать нельзя. Немного коратнуло от представления, как Кир вот так оседлав его о чем-то упрашивает. С трудом подавив неистовое лошадиное ржание, едва не пустившее под откос почти доведенную до конца операцию, дрогнувше вздохнула.

Недовольно попыхтев Константин Юрьевич все-таки уступил и развалившись на соседнем сидении, сдвинув бейсболку, вроде бы даже уснул, пока я внутри содрогаясь, пыталась найти взаимопонимание с многотонным танком.

Впрочем, когда через пару сотен километров заехала на заправку, решив подкормить вполне маневренного носорога, содрогание у меня вызвало другое — он не спал. Сообщил с какой стороны бак, как только я свернула с трассы к заправке и вроде даже собирался самолично машину идти заправлять. Может, его отпиздить? Чем-нибудь тяжелым по голове стукнуть, чтобы отрубился? Дерьмовый план, потому что с первого раза может не получиться, а я слишком молода и красива, чтобы умирать.

— Кость, — с трудом подавляя совершенно другое слово, просительно начала я, тронув его за руку, нахлобучившего бейсболку и очки и только потянувшемуся к ручке двери. — Ты не обижайся, но меня твое недоверие очень задевает. — Смотрела на свое отражение в очках, тщательно трансформируя гнев в уязвление. — Я понимаю, что я косячу жутко, понимаю, что глаз да глаз, — тень вины и стыда в дрогнувшем голосе, — но в самом элементарном… это действительно очень задевает.

Энд вин го ту ми. Чего там ему Европа и Америка проигрывали в сражениях? Слабаки. А, ну да, методы у них не те были, да и положение не то.

Главное не возгордиться. Неуверенно улыбнулась, бросив на него взгляд исподлобья и принимая его лопатник, который бы вот в эту вот шикарную упрямую задницу как запихнуть бы…

Снова дорога и снова вроде бы не спал, но на этот раз не зря. Как говорится, ничего не предвещало беды. Утро, птички поют, четырехполосная дорога, по две полосы в попутном и встречном направлении и особо плотного потока не было. Обогнав легковушку и перестроившись в крайнюю правую, я только хотела покурить, когда на встречке между двумя автомобилями что-то произошло. Грохот. Я подняла глаза от пачки, чтобы увидеть как со встречной полосы боком на огромной скорости несется автомобиль, прямо на траекторию моего движения. Вернее, так показалось, потому что половина его кузова уже прошла, когда он только преодолел середину соседней со мной полосы. Мысли исчезли, испарились от непередаваемого испуга и пбыла произведена инстинктивная попытка уйти от столкновения — начала выкручивать руль в сторону обочины. Начала, но не закончила.

— Убери ноги от педалей. Женя, убери ноги, — резкий перехват руля и плавно, но твердо в сторону начинающегося заноса, когда колеса правой стороны потеряли сцепление с асфальтом и машину повело, заставив сработать рефлекс нажать на тормоз. — Не трогай педали. Убери от них ноги, Женя, — титанически спокойный голос, все так же удерживая руль в который я оцепенело вцепилась неимоверными усилиями подавляя инстинктивные попытки дальше выжимать тормоз и выкручивать руль, — теперь немного нажми на газ. Все хорошо, — подруливая, когда машина вышла с небольшим уклоном на асфальт уже без риска что нас унесет в кювет или развернет на дороге. — Все хорошо, умница. Все нормально. Давай к обочине. Вот так, да. Молодец.

Остановилась и только тут отцепила скрюченные судорогой пальцы, чувствуя сердцебиение у горла, дыша часто и прерывисто, не ощущая, как сотрясает мелкая дрожь.

— Женя, посмотри на меня. — Смысл его очень спокойных слов дошел не сразу. Повернула голову и посмотрела в совершенно спокойные глаза. Успокаивающие. — Все нормально, ничего не произошло. Я сейчас выйду из машины, посмотрю, что с другими автомобилями и вернусь, поняла меня?