— Потому здесь. — Костя выдохнул дым в сторону, рассматривая сизые росчерки, тающие в воздухе.

— Костя-Костя… — протяжный вздох, откровенное сожаление, сквозящее в зеленых глазах и усталость в чуть приподнятом уголке губ, когда так искренне и при этом так спокойно такое страшное, — и убивать не хочу, а творишь херню совершенно. Дорогой мой человек, как же мне быть с тобой, не подскажешь?

— В твоем полном распоряжении, Жень.

И Костолом, глядя на него, кратко и негромко рассмеялся, пока тот вновь выдыхал дым в сторону и рассматривал его.

Он не был красив. Черты лица грубоватые, достаточно широкие и жесткие.

И с оттисками печати легкого безумия в живом, но каком-то излишне переменчивом блеске невыразимо насыщенных зеленью глаз.

Двойняшки похожи на него действительно и разительно при этом отличаются. Они унаследовали этот цвет глаз, правда, не настолько густой. Их черты лица тоньше, они почти точенные, какие-то ближе едва к не аристократическим. Линия губ совершенна, плюсом выдающиеся скулы и впалые щеки. Выстрелом на поражение их живой, разумный взгляд под теменью густых, темных ресниц. И контрольным — их фон спокойствия. Даже у Аркаши, частенько бывающим недовольным в момент нашего с ним тесного контакта при проживании на одной территории, но парадоксально, фон спокойствия. Нет, не так. Стабильности. Они оба, кронпринцы, эмоциональны, но за всплесками чувствуется адекватность, спокойная стабильность. Они сыновья Костомарова, это видно невооруженным глазом, но пошли в мать, очевидно.

Как очевидно и то, что я видела перед собой одного из самых харизматичных людей в своей жизни. В первый вечер знакомства с Костей мне пришла на ум фраза — преступный шарм. Нет. То была просто шарм. Мужской элегантный шарм, незаметно, но неумолимо похищающий внимание.

А здесь именно преступная харизма. Понимаешь, что это ненормально, что с этим человеком что-то не так, но не хочется отводить взгляд, непроизвольно наблюдаешь за ним и вслушиваешься в его голос.

Что-то знакомое было в нем. Нет, я совершенно точно его никогда не видела, но вот что-то в нем было мне знакомо, где-то я такое уже видела…

Ассоциативный ряд выстроился почти молниеносно: обаяние, харизма, жесткость и циничность, откровенное пренебрежение ценности чужой жизни на фоне импульсивности, бесконтрольные вспышки гнева, оставившие печати побоев на лице сына…

«… вспоминает о них редко и странно» супротив «сыновей доверил» — безответственность, как родителя…

«…проблемы с головой, не так как у тебя, а по-настоящему и отказывается это признавать»…

«Ремиссия в буйстве»…

Вспышкой цитаты в мыслях и холод в кончиках пальцев от осознания — он психопат.

Я видела таких в психушке. Это очень шаблонное представление, что такие люди наводят ужас. На самом деле нет, совсем нет, и именно в этом их безусловная опасность.

Истинные психопаты, как правило, люди запредельно харизматичные. У них очень живая мимика, непередаваемо гипнотический взгляд, непревзойденная склонность к манипулированию из-за черствости, и чрезвычайно хорошо осязаемая энергетика. Живая, полнокровная из-за их постоянной эмоциональной неустойчивости. Психопатия это полное отсутствие контроля и невозможность осознать, что он необходим.

Это очень живые люди, безусловно яркие, невероятно магнитящие внимание, весьма обаятельные, заставляющие вслушиваться в их речь и принимать ее сразу и на веру. Это не тираны и не деспоты, ни в коем разе, они просто верят в то, что говорят, полыхают этим, привлекают внимание и в этом их опасность.

В том, что нет контроля.

В том, что на них слетаются, как мотыльки на пламя. Бесконтрольное, могущее сжечь и делающее это. Не из-за злого умысла, ни в коем разе, а из-за отсутствия контроля, из-за его полной несостоятельности. Вот что такое психопатия. Вот почему психопаты чрезвычайно опасны. Они не несут зла умышленно, они живут секундой, они себя не контролируют, значит, и никогда не смогут понять, что заступили и пора остановиться.

Многие мировые лидеры, склоняющие массы в то, что сейчас считается постыдным, многие лидеры сектантов, да вообще многие, что управляют массами, их мнением, это психопаты в чистом виде. Берущие эти массы своей харизмой, живостью ума, эмоциональностью, среди них чрезвычайно редки случаи дефицита интеллекта, потому что, зачастую, это и есть сбой при интеллекте. Это его побочное действие. Страшнейшее из возможных, потому что, как правило, такие люди виртуозные манипуляторы.

Психопатия не так страшна, как крайняя форма патологии — безумие. Это случается, когда у психопата очень высокий интеллект и неспособность осознать ограничения из-за собственной нерушимой парадигмы, совершенно ничем не некорректируемой из-за выраженного эгоцентризма. Это называют собственной философией. По факту, это лезвие гильотины, а оно твердо и равнодушно.

Еще до того, как он произнес все последующее, я уже поняла, что передо мной руководитель хаоса. Он не мог быть никем другим, он есть его суть и воплощение. Безумие это не сумасшествие, здесь снова нужно отринуть шаблоны. Безумие это фатальный баг высшей формы интеллекта, когда он работает, но работает искривлено, не на созидание или разрушение, его это не интересует, он просто работает по собственным заданным параметрам:

— Завтра в двенадцать Колесников тебя с отчетами ждет. — Прицокнул языком Костолом, посмотрев на свой зазвонивший телефон и, вздохнув и качая головой, отклоняя входящий, сделал краткий жест и сухопарый мужчина за его плечом, торопливо зарылся в папке, выуживая несколько листов, скрепленных степлером и подавая их кивнувшему Косте. — Вот с этими отчетами. Я ему сказочку наплел, как у нас все чудесно, замечательно, как мы все друг друга любим, ратуем за мир во всем мире, прямо ватага хиппи и при этом даже травку не курим. Мазур сегодня чечетку перед ним отбил, посылая ему воздушные поцелуи, завтра ты с Зауровым будете с любовью на него смотреть и страстным танго это бред шлифовать так, чтобы ему понравилось, он поверил и перестал считать, что наше трыдец-шоу интереснее чем те, которые он по телевизору любит смотреть. Да что ж ты такой неугомонный… — снова отклонил вызов, с легким раздражением глядя в экран своего телефона. — В тринадцать тридцать поедешь к Демидову и его несушкам с оправданиями, дескать, заранее сожалеем, но ничего не знаем, а значит, нам не в чем признаваться и вообще пусть на хер идут всем своим курятником, пока мы пинка им для ускорения не дали. — Костолом стал что-то быстро печатать в телефоне и, приподняв бровь и кратко посмотрев на Костю, пролистывающего бумаги, обозначил, — но про на хер и ускорение не говори. Просто он тебе про Фому будет зачесывать, а ты ему про Ерему в урановых шахтах и вопросы спасения пингвинов в условиях глобального потепления, ну, в его стиле, то бишь идиотизм бессвязный какой-нибудь. Дальше. — Мужик за его плечом снова зарылся в папке, чтобы подать Косте очередные документы, на этот раз стопка была более внушительна. — Это наша подправленная статистика, потому что через два пятнадцать тебе с Котляровскими вопросы по распилу надо будет урегулировать. Я поднапрягся и регулировать будешь со своим дружком-недобоевиком наедине. Сделаете так, чтобы Котляровские не гавкали больше, разбрызгивая свои кислотные слюни на километры, и у меня душа была спокойна за передел по черноземью, нам Липецк, Курск и прочее не нужно, это мы для показательности работы и отбива заявки красуемся. По итогу вашего романтического обеда сербско-албанский коктейль фром хелл должен намордники на своих адских песиков накинуть, чтобы и нам откат пришел и они запредельно счастливы были что, вроде как, победили. Сам сообразишь, как этого мразиша к действиям с намордникам привести. Ах, да. Экс у них есть интересный, закинь удочку о переходе, цену предложишь в среднем диапазоне синяков. Там перспективный парнишка, а они его на эксах маринуют. Фамилия… Крылов, что ли…

— Казаков. — Поправил Константин Юрьевич, выдыхая дым в сторону и набирая ответ на пришедшую уже ему смс и не глядя отдавая документы кивнувшему Сане.

— Знаком? — Костолом, взглянув в экран своего зазвонившего телефона, печально вздохнул и вновь отклонив звонок, тоже стал печатать текст.

— Арнаут делал ему предложение повышения, — Костя докурил и, не отводя взгляда от экрана, склонился, чтобы затушить сигарету о подошву, — тот отказался. Принцип меньше да лучше. Я бы не сказал, что для нас это перспективно.

— Ясно, удочка отменяется, нам такие не нужны. — Поморщился Костолом вновь отклоняя вызов и на этот раз отключая телефон. Повел головой в сторону и назад, и мужик стоящий за его плечом подал новые бумаги Косте. — Следующее. У нас на стороне чистого света грязные войны начались, а сверхразуму и его солнцеликим как и всегда плевать, поэтому, вероятнее всего эти воины света призовут свои армии тьмы, не самим же им грязными носками кидаться, не по статусу. Я подрасчитал и, получается, что наш юродивый Стрижевский первым рухнет, поэтому с Асаевыми обмозгуй то, чтобы этот министерский утырок Стрижевский без шума пал, пусть осетинские солдатики траст и пару оффшорных чебуречных ему сконструируют, оплатим им сверх за срочность и внеочередность. Потом с Марвинскими телепузиками урегулируй по дури, а то этот локальный божок оказий весьма мне докучает. Пусть твой пушистый мурзик их пеструю лавочку в стабильность выведет, если войны не хочет. Так и скажи — Костолом не в настроении воевать и пусть Кот делает все, чтобы у меня такого настроения не возникло, потому что квартал еще не закрыт и крупно тратиться я сейчас не хочу, но если доведут, то свои хотелки я подавлю и их удавлю. Дальше. Чернов, что за несанкционированное торможение? — эхо недовольства в ярких интонациях и тотчас поданы бумаги сухо кивнувшему Косте. — Вечером тебе с ишаками Золотова надо будет побеседовать и очень доходчиво им объяснить, что такое новая школа и как они теперь будут жить, а потом вывести к три и восемь. Толковую охрану я тебе дам, сопровождение с царскими регалиями будет, дороги экстренно перекрою. Ты, главное, выиграй мне полтора миллиарда в торгах с этими золотыми осликами. Я и сам бы к ним пошел, но, скорее всего, я их освежую, а не договорюсь, они быдловаты. План на завтра ясен?

— Да, конечно. — Кивнул Костя, пролистывая бумаги и не поднимая глаз на Костолома, пристально осматривающего его лицо.

— Умница, дорогой мой человек, умница. Тогда я заряжу фиников на правильные отчеты. В субботу с тобой согласуем и поедем станцуем джигу перед рабовладельцами. Соберешь немножко картошки на дорожку, потому что в Венгрии будем около трех дней, а это значит, что нужно сделать здесь перераспределение так, чтобы я ни за что творящее всуе на земле родной не переживал и не распсиховался ненароком. Нервничать я уже устал, но покой нам только снится, потому, когда рядом будут рабовладельцы, я должен быть буддистом, а то кабы чего не вышло и так ряды у нас поредели. Ясно? — Костолом, явно подавив зевок, скучающе взглянул на наручные часы.

— Да, Жень. — Снова спокойно подтвердил Костя.

— Хорошо. — Одобрительно посмотрел на него Костолом. — Теперь можешь проведать моего младшего. Сильно его не нервируй, он и так меня уродом считает, но кому как не нам с тобой знать, что забота отца не в нежности проявляется, верно? — Усмешка на тонких губах, согласный кивок Кости все так же пролистывающего бумаги в руках. И очень ровное, но пробирающее от Костолома, — я знаю, что банк был ограблен и подозреваю, каким образом сделано так, что будто и не грабили.

— Я знаю, что не будто, а не грабили. — Сказал Костя, отклоняя очередной входящий вызов и вновь спокойно и методично пролистывая бумаги.

— К этому вопросу мы еще вернемся. — Произнес Костолом, глядя на него в смеси интереса и иронии. — Я к тому, чтобы ты не забывался, Рика, — включил свой телефон и, пристально глядя в лицо Анохина, доброжелательно улыбнулся и произнес то, от чего холод по венам, — сам знаешь, я успокаиваюсь не сразу, а убивать тебя сейчас это непростительная глупость, потому что вчера я виделся с Вересовскими. У меня было немного грустное настроение и чтобы я совсем не расстроился, им пришлось признаться. Согрин был в связке с Тисаревым младшим. О транзите через клуб они знали, планировали войти в Державинские пути, Асекеевские и Ландаря. Если это ты Согрина минуснул и готовил спектакль, чтобы на тебя не подумали, то можешь не тратить силы, потому что федералы уже уведомлены об их скаме с наркотой, на днях встанет вопрос о ликвидации руководства круга и расформировании их ключевого штата. Все, что у них есть, распределят по алфавитному порядку особо ретивых кругов, мы, к сожалению, в числе. Как только это случится, у нас появится еще пара-тройка рабовладельцев. В принципе, не совсем зазвездившиеся и в большинстве своем толковые, с ними я тоже сдюжу. Поэтому, самое важное сейчас — нам нужна дополнительная рабочая сила в преддверии расширения границ познания этого падшего мира, потому что работали Вересовские по старой форме. Озаботься вопросом поиска подходящих руководителей на эту бренную скукоту, что нам упадет в награду за защиту отечества от иноземных дуревых захватчиков, чтоб им всем провалиться. — С чувством пробурчал недовольный Костолом. — Захватчикам и наградодарителям. Зря я Вересовских заложил, в общем, теперь еще и их котомки тянуть, но леший с ним, уже не исправишь. Чалая у Тимирязева?