Знаешь это и хочешь этого. Хочешь еще лучше, еще комфортнее. Тем самым укрывая саваном свою возможность вовремя остановиться, отрезая себе вероятность выйти без потерь, уверовав в то, что когда в двадцать с небольшим на счетах десятки тысяч и далеко не рублей, ты можешь все, потому что это не предел и есть те, кто на пределе и за ним, и по сравнению с ними я это нищий класс, а, между тем, я влёгкую могла бы себе позволить жизнь Дениса — дорогие автомобили, отдых и растрачивание баснословного бабла на секундные капризы. Но… это не много на самом деле, и мы были нищие по сравнению с другими группами. Однако, ярлыков по уровню финансов среди таких людей нет. В даркнете вообще очень сложно найти серьезные темы, где был бы мат, глупейшие провокации, срачи на ветках. Нет. Все вежливы, корректны друг с другом, крепкое словцо используется либо для описания происходящей с кем-то ситуации, либо для действительно тупых людей, задействованных в той ситуации. В чистом интернете подобное с трудом найдешь. В дарке правила совершенно иные, потому что там иные люди, обсуждающие иные темы. Даже в грязи, вот даже в тематиках, очень грязных по человеческим понятиям, нет разгонов по быдловскому шаблону и это самое пугающее, потому что там сидели совершенно неглупые и наверняка очень образованные люди. Особенно это было заметно в топиках, касающихся самых непростительных человеческих пороков. То, как там вежливо просили совета после описания ситуации, и как столь же вежливо им отвечали, наводило ужас и кровь в жилах стыла от способов, от методов, от вариантов того, что делать если у топикстартера вдруг возникнет подозрение что вот-вот его подрежут по сто пятой или сто тридцать четвертой, чем и оборвут его хобби, а получить срок совсем не хочется. И было видно, что там топикстартеру люди явно на опыте свои советы давали. Это кажется, что это все это так далеко, да и вообще их, убийц и педофилов мало. Нет. Это очень рядом, их много и они очень редко палятся. Эти твари умны и это самое пугающее. Их вскрыть не могут не только натасканные, действительно натасканные и далеко неглупые хищники в погонах обитающие в дарке, их, вот этих тварей, зацикленных на полной анонимности, собственной безопасности и обмене опытом, в целях познать что-то… новое, вскрыть не получается даже таким как я, да даже более прожжённым по части скиллов и тоже подожжённым мыслью, что это полный пиздец, который нужно рубить. Этих тварей в дарке очень сложно вскрыть. Они чрезвычайно редко палятся.

В отличие от подобных мне.

Не потому что одна когорта глупее другой, нет. Глупость и безумие это диаметрально противоположные вещи.

Нет, все же именно из-за разности интересов. Животные в человеческом теле крайне заботились о том, чтобы они и их пороки не стали достоянием общественности. А такие как мы это… дети, зачастую. От пятнадцати-шестнадцати и до двадцати четырех-пяти в основном. Мало тех, кто старше, кто сознательно остается после порога в двадцать пять в сфере, где можно иметь хорошие деньги, главное покреативнее замутить схему. Чем креативнее, тем денег больше и дольше тюремный срок. Кого волнует это в двадцать лет? Кого это волнует, когда в таких годах ты физически не можешь потратить больше, чем зарабатываешь и знаешь, что завтра может быть еще больше. Это волнует когда более-менее взрослеешь, а тогда нет. По крайней мере не так, как должно волновать. И когда я совершенно потеряла из вида не только то, что на каждое действие найдется противодействие, забыла о безопасности, свято веруя, что умнее меня нет и все навыки доведены до автоматизма, ответочка не заставила себя долго ждать.

Но это было позже. К счастью, то, что я очень глупо спалилась, совсем не повлияло на моего брата. Я успела. Хотя, сейчас думаю, что это просто удача, что я не сорвалась раньше, чем Мишка прорвался за черту, дотоле определяющую его как инвалида до конца своих дней. Мы оба с ним успели.

Ибо тогда, когда шла кульминация реабилитации, я, глядя на своего брата, в порыве благодарности хотела оплатить сверхтребуемого этих европейских врачей, воодушевленных его огнем и смело заступающих регламенты лечения, потому что они видели, кто перед ними, потому что у них не было усредненных понятий и действий, у них была заинтересованность в его успехе и самое важное — понятие об индивидуальном подходе к пациенту с учетом его психологического фона. А мой брат именно тот случай, где очень важно это учитывать, ибо сам он не уставал, уставало только его тело. Слабое, сломленное, а он заставлял его работать, заставлял подчиняться тому, что в нем горело и они это видели. Они быстро сопоставляли его возможности с его желаниями и изменяли программу реабилитации так, чтобы она была наиболее эффективна. И он побеждал еще быстрее, еще ярче. Когда они просили его остановиться, мой упрямый, упертый Мишка тут же беспрекословно подчинялся, потому что тоже знал, что эти люди составили для него индивидуальный план и этот план постоянно меняется в зависимости от его возможностей и они не меньше его заинтересованы в благом результате. Он останавливался, даже если не хотел и думал, что может еще, но, тем не менее, останавливался, доверяя людям, которые иной раз даже задерживались после окончания смен, чтобы видеть, как он, сжав зубы, делает невозможное. Четырнадцатилетний парень, отворачивая голову от пальцев стремящихся убрать неважные слезы, заставлял подчиняться свое тело. Раз за разом, все тверже, все сильнее. Всецело. Мой Мишка, мой яркий, жизнерадостный, неунывающий даже в моменты слабости брат, заряжал все в положительное русло. Боролся, заставлял делать то же самое всех, кто его видел. Кто имел честь его видеть…

Мой брат. Моя кровь. Моя гордость.

И, несмотря на весь последующий ад из-за на сработавшего в моем случае человеческого фактора, что едва не обеспечило мне пять лет срока, ни об одном своем действии я не пожалела, что и определило жизненную установку.

* * *

На пустой парковке перед баром стоял мерин Дениса и Гелик с московскими номерами. Припарковавшись рядом, покинула салон. В одиннадцать утра бар был безлюден. При моем появлении, Денис, сидящий за дальним столом у арочного в пол окна, поднял руку и я направилась к нему.

Киселев был не один, а в компании плотного приятного шатена лет двадцати пяти, потягивающего кальян.

— Женя, — представилась я, падая на стул напротив него и взяла меню, протянутое Денисом.

— Антон, — отозвался шатен, дежурно улыбнувшись.

— Телефон? — спросил Денис у меня, отпивая кофе.

Вопрос резонный. В цифровой век прогресс дошел до того, что подслушать можно абсолютно любого и владелец гаджета даже не догадается об этом. Приложения уже продаются на официальных площадках, правда, там требуется провести некоторые манипуляции с телефоном того, за кем собираешься следить, однако, сам факт, что подобия программ мониторинга спецслужб вышли на массовый рынок и продаются официально, это прямой показатель насколько усовершенствована система прослушки и слежения сейчас, определяющая не только местоположение абонента, но и передающая данные даже если гаджет в выключенном состоянии.

— В машине оставила.

— О, не наивные люди, — одобрительно заключил Антон и полюбопытствовал, — чем балуешься?

— Двойной эспрессо, пожалуйста, — сказала официантке, только подошедшей к столу и, отложив меню, оценивающе посмотрела на одежду и аксессуары явно не бедствующего молодого человека напротив себя, — уже ничем. Так сказать, ушла на покой. Ты?

— Да всем понемногу, — ответил он, затягиваясь кальяном и рассеянно глядя на город за окном, — вот, проездом в вашем городе. Решил навестить приятеля, обменяться последними сплетнями. За таких как мы уже назначают награды, слышала?

— Что ФБР с полицаями Евросоюза объявили вознаграждение в палку лямов за инфу о неком кибер-ОПС, похищающим данные и бабло с американских и европейских банковских счетов? Не-а, не слышала, — улыбаясь, отрицательно помотала головой, глядя на рассмеявшегося Антона.

— Грустная ситуация складывается, работать вообще не дают. — Посетовал Денис, с насмешкой посмотрев на Антона, — Тоха только что рассказывал, как группа человек вот-вот по этапу поедет, — фыркнул, переводя взгляд на заинтересованно приподнявшую бровь меня, поблагодарившую официантку за поданный кофе.

— Да сами виноваты, — произнес Антон, выдыхая густой клуб дыма в сторону и задумчиво глядя в окно, — есть знакомые, тоже кардеры.

«Тоже», значит.

Кардеры — мошенники, занимающиеся хищением денег с кредиток. Можно, конечно, и с дебетовых, но в основном атакам подвергаются именно кредитные карты, потому что это прямой путь к банковской сокровищнице и вот там порезвиться можно. Тем временем Антон продолжал:

— Подняли нехило, соответственно легалайз нужен, чтобы баблом беспрепятственно пользоваться. Решили они выбрать то, чем себя вот-вот похоронят. Кто такие каперы, знаешь? — метнул на меня взгляд, адресовав вопрос.

— Обижаешь, — фыркнула я, отпивая кофе, — инфоцыгане, банчащие якобы стопроцентными прогнозами на спорт, обучалками разными, с одним и тем же лозунгом, что любой лох-не-мамонт в пару кликов может обуть букмекера и казино на миллионы.

— Да. — Кивнул Антон, вновь выдыхая дым и разглядывая меня. — Знакомые взяли блогера, раскрутили его в соцсетях, оформили на него все имущество и через него деньги отмывали. Блогер двигал в массы тему, что на каперстве поднялся. В роликах светил Хураканами и Феррари, которыми «его» гаражи забиты, «своими» элитными хатами по Мск, фотоотчетами с клубов, баров, рестов премиум класса, в общем, обычными хакерскими радостями. Блогер забирал бабло, которое стриг с тех, кто велся на поеботу, что все это он сам заработал и они покупали у него курсы, прогнозы и прочее, да и на стабильной зарплате сидел у этих знакомых. Все были накормлены, некоторые еще и за счет фоток чужой недвиги халтурили на досуге. Все вроде бы ровно шло года два, но тут государство решило на каперство внимание обратить и до блогера дошло, почему всю недвигу его кормильцы оформляли не на своих родственников, а на него и кто сядет, если государство дальше будет думать в направлении, что каперство незаконный бизнес. Говорит, мол, я передумал, не хочу больше быть капером, давайте другой бизнес замутим и поставим меня во главе него. Те просят подождать, потому что так быстро дела не делаются, все надо продумать и аккуратно перераспределить, чтобы не схлопнулось где-нибудь и никто по этапу не поехал, а тот в панике уже и угрожать им начал, что сдаст органам откуда деньги и кто его финансировал, а в массы он, как медиа-источник, двинет вбросы про них, если они сейчас же его с каперства не уберут так, чтобы органы ни к чему не придрались. Наивный паренек такой, полагающий, что если ты финансово чист, то тебя никогда не посадят. — С сарказмом улыбнулся Антон, прищурено глядя в столешницу и затягиваясь кальяном. Выдохнул и снова посмотрел на меня, — если он сдаст, то у этих кардеров ущерб просто пиздец, могут вменить около ярда суммарно. Естественно, те начали торопиться и запустили херню типа финпирамиды, это же самый быстрый способ поднимания бабла. Система закрытая, все участники фальшивые, туда деньги перевели. Только это финпир и ей заинтересовались, соответственно, нужно срочно откаты делать, чтобы интерес остался просто интересом, а тут блогер еще сильнее верещит, потому что ему уже вызов пришел от ватаги, собирающей донаты с работяг. Перепугался блогер, как будто налоговая не просто попросила явиться, а уже готовится с фанфарами его на зону проводить. Короче, шатаются ребята страшно как. Деньги лежат в финпир, но трогать их нельзя, пока с нужными людьми не устаканят, а тем временем истерун нашел способ давить на ребят так, что… — в темных глазах на секунду тень усталости и он отводит взгляд. Тем самым подтверждая мою догадку, — ему сложно возразить. По итогу денег нет, а они необходимы, но шевелиться нельзя, а тут еще истерун истерит и черт знает, что выкинет. Печально все.

— Недолго они так протянут, — философски заключил Денис, закладывая руки за голову и расслабленнее усаживаясь на стуле, кивнув повернувшего к нему лицо Антону. — Идея-то была хороша, ширмой взять блогера, каперством прикрываться, с налогами проще. Живешь, как будто легально и все дела. Только нельзя же тупых в дропы брать.

— Это точно. — Согласился Антон, раззминая шею рукой и откладывая мундштук кальяна. — Тупой дроп к беде. Я с этим блогером как-то разговаривал, ну, да, живенький, харизматичный, но видно же, что отсталый. Речь заторможенная, скудный словарный запас, мозг с таким скрипом работает, что я прямо его слышу. Начерта именно его взяли… — покачал головой, притягивая соседний стул и положив на него локоть, притянул чашку с уже явно остывшим кофе.

— Потому что харизма, Антон. — Ответил Денис, поблагодарив официантку за принесенный тирамису, — блогеры массмаркетом рулят. В девяносто процентах случаев массмаркету требуется только то, чтобы обертка красиво блестела и за ней интересно было наблюдать, а что там внутри совсем неважно, потому что пустота в голове у наблюдающего за пустотой. Все хотят хлеба и зрелищ, это в какие древние времена стало известно, а работает по сей день. Время идет, но мир не просыпается вообще. — Попробовав десерт, поморщился и отодвинул тарелку от себя. — Вот тоже начну ярдами пиздить и позову Женьку блогером. Тут помимо харизмы еще интеллект и разум, значит, хрен кто нас спалит. Только определиться надо, каким ты блогером будешь, Женек, каперство заняли.