— Ты ей кисть едва не сломал. — Пересаживаясь с чашкой чая на ее место, напротив него, произнесла я, разглядывая невозмутимое лицо Кости.

— Хотел шею. — Резко и холодно бросил он, откладывая телефон.

Я застыла, потому что передо мной снова была Медуза Горгона. Вздохнувшая и отведшая взгляд.

— У Венеры есть дочь шести лет. — Глядя на бокал в пальцах на подлокотнике произнес он гораздо спокойнее. — И девять месяцев беременности Венеры я думал, что это и моя дочь. Точнее тридцать семь недель и четыре дня.

— Анохин, а предохраняться ты не пробовал? — Не сразу нашлась я, снова с трудом подавляя совсем иные слова и порывы. — Чтобы не мучиться тридцать семь недель и четыре дня?

Он внезапно как-то неловко улыбнулся. Прикусил губу, пытаясь сдержаться, но все равно прыснул и посмотрел на меня исподлобья:

— Вот только с тобой я обсуждаю самые неловкие моменты своей жизни. С тех самых пор я самолично контролирую… э… полную утилизацию использованных средств контрацепции.

— Только не говори, — задохнулась я, во все глаза глядя на Костю, глядящего в сторону, — что она взяла использованный презерватив и ушла в ванную…

— Она не взяла и ушла. Она пошла в ванную. И достала. — Я, абсолютно растерявшись, смотрела на Костю с невеселой усмешкой сделавшего глоток виски и несколько устало посмотревшего на меня, — вернее, так она обосновала свою беременность. — Прикрыл глаза и залпом выпил стакан. — Венера планировала, что за время ее беременности я изменю… свое отношение к ней, откажусь от мысли сделать экспертизу ДНК и у нас сложится теплая семейная жизнь. Вынужден признать, — мрачно усмехнулся, потемневшим взглядом глядя за мое плечо, — почти так и вышло. Только у девочки на моих руках были темно-карие глаза. Почти черные. Это отрезвило. Экспертиза. Желание убить. Ребенка было жалко. Как человек Венера полное дерьмо, но мать и правда неплохая. Поэтому и… позволяет себе подобное поведение. Знает, что ничего ей не сделаю и убить ее никому не дам, но боится за дочь. — Перевел взгляд на напряженную меня, — что завтра ей ребенка кормить нечем будет.

Я задумчиво глядя в чашку с почти допитым чаем, молчала. Только открыла рот, но…

— Кость, — рядом с нами внезапно, будто из воздуха соткавшись, появился Зелимхан, глядящий в свой телефон. — Он здесь. Не выдержала-таки душа поэта.

— Камеры отключил? — тут же поинтересовался Константин Юрьевич, оглядываясь и подавая кому-то в дальнем углу знак рукой.

Я оглядела зал уже совсем по-другому. Мало людей. Все мужчины. За дальним столом у окна, за полупрозрачной резной перегородкой зевал Кирилл, скучающе глядя в ноут перед собой и о чем-то негромко переговариваясь с тремя солидными дяденьками, сидящими с ним за одним столом.

За стойкой бара, рядом с барменом, жующим банан с интересом глядя на футбол, неслышно демонстрируемый плазмой, сидел Аркаша, облокотившийся о кофе-машину и не глядя наливающий конины брату, сидящему на барном стуле со стороны зала и чистившему мандаринку. Саня, тоже пялясь в плазму, благодарно кивнул на пододвинутый алкоголь и распределил мандарин на три части: себе, брату и бармену, отдающему купюру Аркаше, радостно улыбнувшемуся забитому голу. Отвела от них взгляд в зал. Много кавказцев среди остальных присутствующих за столиками. Везде его люди.

— Да, охрана хлипенькая. Если что, удержим. — Кивнул Зелимхан и направился ко входу в зал, когда из дальнего угла неожиданно быстро приближается к нам Лиза, чтобы через пару секунд положить перед Константином Юрьевичем ровную стопку бумаг и поманить меня за собой.

Я, бросив взгляд на Костю, глядящего в бумаги с прищуром, не поднимая взгляда на меня кивнувшего, только встала из-за стола, но сразу же из-за резкого рывка Лизы, натянувшей мне капюшон после слов Кости: «они на пороге», села за соседний пустующий стол. Лиза, перекинув волосы на грудь, села напротив меня максимально так, чтобы загородить. Я, глядя в ее глаза, понятливо натянула поглубже капюшон и опустила подбородок. Осторожно, исподлобья взглянув в сторону входа. Там, перед Зелимханом, стоял коренастый, респектабельный, хорошо одетый мужик лет сорока пяти спортивного телосложения с цепким взглядом пронзительно карих глаз. За его плечами находились несколько добрых широкоплечих молодцев, одинаковых с лица. Видимо, та самая охрана, которую явно чересчур уверенный в себе Зелимхан охарактеризовал как хлипенькую.

— Добрый вечер, Сергей Михайлович, — культурно поздоровался Зеля, — прошу оставить сопровождение за порогом.

— Добрый, Зелимхан Ахмадович, — приветственно кивнул пришедший, — я хочу просто поговорить с Константином Юрьевичем, — отведя взгляд от Зели, посмотрел на полуразвернувшегося к нему Анохина.

— Раз поговорить пришел, то зачем охрана? — Спокойно спросил Костя в полной тишине зала. — Я буду чувствовать себя неуютно, разговор может не сложиться.

— Я же пришел к тебе, Кость, — улыбнулся мужик, — как мне без охраны? У самого-то сколько бойцов по залу.

— Ужинают люди, — вернул ему улыбку Костя. — Ты тоже будешь чувствоваться себя неуютно, Сереж?

— Определенно, — хохотнул тот.

— Зеля, прошу.

Краткий приказ Зели и кавказцы поднялись и молча направились на выход. Сам Зелимхан выходил последним, дождавшись, когда Сергей обозначит своему сопровождению, что в зал они не входят.

Сергей прошел к столу и опустился на мое и Венерино место. Неудачное какое-то прямо. Не тот стул Аркаша хотел выкинуть из окна…

— Голоден? — Поинтересовался Костя, подавая знак официантке, тут же тронувшейся от бара с флегматичными кронпринцами и барменом, все так же кушающих витамины и смотрящих футбол. О, теперь Аркаша купюру бармену отдавал. Какая у них приятная атмосфера, но меня вернул в местную голос Константина Юрьевича, — здесь неплохо готовят стейки.

— Не отказался бы. — Кивнул Сергей, жестом отказываясь от протянутого официанткой меню и попросив себе виски.

— Итак? — обозначив заказ стейков официантке и попросив побыстрее, Костя внимательно посмотрел на расслабленно сидящего напротив него мужчину.

— Ситуация дерьмовая, Кость. — Вздохнул тот, опуская локти на подлокотники и вынимая из пиджака сигареты, благодарно кивнув на пододвинутую к нему пепельницу. — Я не совсем глуп, примерно понимаю, что происходит. Понимаю, почему не докажу, что баламутишь мне дела ты. Одного я не понимаю — чего ты добиваешься? Голову себе всю сломал.

— Чего я добиваюсь, раз за разом вспарывая твои левые бизнесы и сливая компромат как ты подворовываешь вашим рабовладельцам? — Невозмутимо уточнил Костя, глядя ему в глаза.

— Вот да, — кивнул Сергей немного погодя, притягивая себе принесенный виски, выдыхая дым в сторону и с интересом глядя на доброжелательно улыбнувшегося Анохина. — Примерно об этом речь. Ты, конечно, не все свои подвиги назвал, но хотя бы эти. Так в чем претензия, Кость?

И внезапно, очень неожиданно, чрезвычайно спокойно, очень откровенно и пугающе искренне:

— Я крови хочу, Сереж.

Мужик опешил глядя на спокойного Анохина, отпившего виски. Пара секунд, потраченные Сергеем, чтобы обрести самообладание.

— Я хочу решить мирно. — Обозначил он, стряхивая пепел и на мгновение сжав челюсть.

— Поздравляю. — Уважительно произнес Костя.

— Получится? — спросил он, прищурено глядя на Анохина, тоже доставшего сигареты.

— Нет, — отрицательно качнул головой Костя, щелкнув зажигалкой и затягиваясь.

Сергей разомкнул губы, хотел что-то сказать, но снова сжал. Моргнул, брови подались к переносице и он, снова собравшись что-то сказать, осекся, глядя на вопросительно приподнявшего бровь Анохина. Не шутившего. И не собирающегося ни повторять, ни уточнять, ни менять свою поицию. Сергей хмыкнул, выпил виски и выдохнул в сторону едва размыкая губы и пристально глядя в глаза Кости. Долго. И окончательно убедившись, заключил:

— Ты реально ебнулся… — с долей неверия пробормотал Сергей, качнув головой. — Рика, между тобой и Костоломом все меньше разницы и это все замечают.

— Тогда почему ты пришел ко мне? — приподняв бровь, поинтересовался у него Костя. Сергей не ответил, и Анохин, прохладно улыбнувшись кивнул, — верно, потому что я готов вести переговоры, готов дать тебе выбор, кто пойдет на плаху. С Костоломом, узнавшим, что две твои крысы, которых ты покрываешь, едва не убили его сына, у тебя выбора не будет. Ни у кого из вас. И ты пришел ко мне и спрашиваешь, чего я хочу. Я тебе ответил. Для тебя это неожиданность, после того как эти твои крысы едва не угробили моего человека? Я хочу крови и это естественно. Как и то, что мне плевать, чья это будет кровь, крыс или их крысиного короля, отказывающегося их выдавать. ОБЭП это начало, дальше будет федеральная безопасность. Чем закончится, я думаю, ты понимаешь. Либо ты выдаешь мне крыс, Сереж. Решай.

Они молчали довольно долго. Принесли стейки, но оба к ним не притронулись.

— Один из них принадлежит тебе, как я помню. — С едва ощутимой иронией произнес Сергей, пристально глядя в ровное лицо Кости, затушившего сигарету и уточнившего:

— Нет. Это твой крот, подворовывающий у меня. Ты не хочешь выдавать их, потому что это будет фактически чистосердечное, ведь они оба сольют все ваши схемы. Я понимаю почему ты не хочешь их выдавать. Но мне нужны эти мрази, ты тоже пойми.

— Я не знаю где они. — Выдохнув и качая головой, отрезал Сергей.

— Я тебя услышал. Доброго вечера. — Вежливо попрощался Костя, взял приборы и стал спокойно разделывать стейк.

Но Сергей, несколько раздраженно глядящий в столешницу, не уходил. Прошла пара минут, а мне казалось, годы. Анохин, не обращая на него внимания, спокойно ел, и тот, наконец, подняв на него тяжелый взгляд, почти шепотом произнес:

— Ты рушишь целый круг, Рика. Подумай о последствиях.

— Про Вересовских слышал? — Согласно кивнул Костя, отодвинув свою тарелку. — Я вошел во вкус. — Отпил виски и промокнул губы салфеткой, расслабленно откидываясь на спинку кресла. — Условия, как это прекратить, ты знаешь.

И фатальная ошибка пришедшего, с нехорошим прищуром и полуулыбкой глядящего на прикуривающего Костю, задумчиво заключившего:

— Тебя минусовать не с руки, повязан со многими сильно. Деньгами, делом, странной дружбой. Что и говорить, если мы только про холдинг заговорили, так со всех сторон шикать начали, чтобы не болтали лишнего. С тобой все понятно, застрахован, так сказать. А вот за людей своих не боишься, Рика?

Костя, внимательно глядя на него, мерно постукивая пальцами с зажатой сигаретой по подлокотнику, никак не реагировал на то, что их компания разбавляется. Что по правую его руку опускается на стул Мазур. Рядом с которым, лицом к Сергею, не отводящему взгляда от глаз Кости встал Аркаша, скрещивая руки на груди и опираясь бедром о выступ столешницы, а позади Сергея, склонившись и скрестив предплечья на спинке его стула, встал Саня, затягивающийся сигаретой и, выдыхая дым в сторону, проронил в него тихим огорченным шелестом:

— Ой зря…

— Если по маргинальному хочешь решить, то я не против, — обозначил Костя, взяв нож и вытирая лезвие салфеткой. — Сейчас нож тебе в череп воткну и дело с концом. — Сергей уставился на нож, лежащий на столе перед Костей, пальцы с сигаретой которого касались рукояти и поднял было взгляд ко входу, но Анохин отрицательно повел головой, — не успеют. Ты пришел в мой ресторан, ко мне, сел за мой стол, глотал мою выпивку и начал угрожать мне, когда у самого над головой Дамоклов меч? Мне кажется или в твоей голове не хватает ножа, Мстиславский? Ультиматум. Сутки тебе. Жихарев и Суханов должны быть у меня через сутки.

Мстиславский, прикрыв глаза и протяжно выдохнув, покачал головой. Снова тяжело посмотрел на Костю и твердо произнес:

— Суханов почти центум и стоит он сейчас на рынке как ни один другой. В разы дороже того же Ярого, Зари, Старого, Рва, Факира и Цины. Почти так же, как ты когда-то. Ты же не дурак, понимаешь мою заинтересованность в таких кадрах.

— Деньги, — тихо рассмеялся Мазур в унисон с Костей, затушившего сигарету. Кирилл отпил виски из бокала брата и откинулся на стуле, склоняя голову и проводя пальцем по влажной грани бокала, — Если ты отстал от жизни, я тебя посвящу: Заря рухнул в стоимости из-за капитального провиса с форексом, их круг едва не на издыхании сейчас и поэтому Заря больше не венчает золотую линию. Ярый сейчас полумеждународник и парадокс, но просел в цене из-за этого, в нем нет заинтересованных. Ров из-за Коня и его деятельности упал в два и три ярда в стоимости. Старый работает исключительно на Державу и для него. Цену за него повышают пытаясь переманить и не осознавая, что это та же история что у Тисы и его притока, где несмотря на повышение стоимости центум никогда и ни к кому не перейдет. Факир почти первый зам Голикова, его цена поднята, чтобы никто не надумал ему предлогу на переход кинуть, пока он идет в высшую линию управления их круга. Чтобы не было той цены, которой Факир соблазнится и ленивым Голиковым опять свои мозги придется напрягать, для того они и создали фарс с, якобы, нереальной эффективностью их центума. Цина стоит меньше заявленного, он на полупереходе к Голиковским, пока Факир место освобождает, а им надо своей госэлите отбить чечетку, что это равноценная замена, поэтому твоя такая свистопляска с ценами. Сейчас нет ни одного центума на рынке. И не будет. Потому что твой ишак не почти центум, Мстиславский, — Кир располагающе улыбнулся, замораживая его взглядом. И последующими словами, — он почти труп. Или ты. Выбор мы тебе дали.