— На камеру глазами мог и не показывать. Я уже догадался к тому моменту, — усмехнувшись и подкурив себе, произнес Костя, едва приоткрывая тонированное окно и улыбнувшись глазами мне. В ответ совершенно по-детски скривившийся и перекрестившейся. Хотя хотелось как огреть, желательно с ноги. Сука, как играл-то натурально! Оба. Чуть праотцам душу не отдала в ходе импровизированной спецоперации.

— Я аккуратно, — качнул головой Денис, выдыхая дым в сторону так же едва приоткрытого окна, — там угол обзора такой, что моего лица не видно. Константин Юрьевич…

— Просто Костя. — Поправил тот.

Денис кивнул, стряхивая пепел за окно и продолжил:

— Ян больной фанатик идеи революции и у него нет ни принципов, ни морали. Только его нездоровая идея. Он реально больной, просто помешанный на мысли разрушения устоявшегося порядка. Я распишу вам полностью где и в чем хранятся ваши деньги. Достать, в принципе, не особо сложно, даже учитывая, что он донатил анонимно в ряд фондов, но они подставные. Я смогу достать все это. У меня жена в Мадриде и я сделал все, чтобы о ее существовании Ян даже не догадался, и она совсем не дура, никак не отсветит, пока я сам не приду, но Ян совершенно больной ублюдок и…

— Я зашлю охрану, — кивнул Костя, бросив взгляд на похолодевшую меня.

Денис протяжно с облегчением выдохнул дым в окно, коснувшись ручки двери, как и мы все, когда Зеля тормознул в каком-то тихом дворе — время быстрой смены машин.

* * *

Костя привез нас в Подмосковье, припарковался среди безликого двора, коих тысячи. Денис, накинувший его пиджак на плечи, шел следом за мной. Однотипная многоэтажка, четвертый этаж, совершенно обычная дверь за которой… да, конспиративная хата Анохина, с его печатями собственности во вновь невъебенном дизайне явно объединенной с соседней квартире и, очевидно, еще ни разу не пользованной, несмотря на то, что заряжена она была знатно и явно рассчитана на долгое проживание.

Вскоре приехали Ли и Кир.

— Лиза, операционная сестра со стажем. — Представилась Ли, раскладывая Гиппократские приблуды на огромном кухонном столе, пока Киру привезенные пакеты с бухлом и снедью помогал разбирать Костя. — Время зашиваться, Денис Игорич.

— Хорошо, Елизавета Сергеевна, — усмехнулся Денис, покорно разворачиваясь на стуле так, как ей, заправляющую иглу нитью, было нужно. Я, сидя на подоконнике и дымя сигаретой, усмехнулась. Очевидно, Ян неплохо его поднатаскал в изучении своих врагов. Настолько, что Денис понял кто истинный враг.

Позже прикатили кронпринцы, привезшие сменную одежду Денису. За ними почти сразу Таша и Зеля с незнакомым дотоле серьезного вида сероглазым брюнетом. Старый, как оказалось. Накрыт стол, собрание ОПС, обсуждение, составление плана на основе информации, выданной Денисом.

Старый, сидя на подоконнике и дымя в приоткрытое тонированное окно, поморщился и посмотрел на Костю, сидящего рядом со мной:

— Ян начал всем подсирать воровством бабла лет пять назад. Очень умный малый, запалить его чрезвычайно сложно. — Стряхнул пепел и, выдохнув дым, прищурено глядя в стену напротив, произнес, — да мы и не старались. Я не старался. Потому что Держава лелеет мечту, что я в линию управления выйду, — сглотнул и глаза потемнели, — а я там не выживу, слишком моралист и не всегда могу вовремя тормознуть и амбиции отключить. Не смогу я… Потому Яна мы ловили, но так, на отъебись. Только тогда деятельность запускали, когда он слишком явно кого-нибудь объебывал. Он был моей гарантией, что Держава не потащит меня на цепь к элите, пока я этого сученыша не могу найти и вечно из-за него огребаю. — Снова посмотрел на Костю, — я клянусь тебе, что не знал, что он на такое способен, Рика. Он просто уводил чужое бабро и зачастую так, что на него сложно было подумать. Некоторые круги до сих пор не в курсе кому претензию кидать за внезапно испарившиеся деньги. Я не знал чего ради он это делает, иначе я решил бы с ним давно и жестко.

— Нормально, Старый. — Глядя ему в глаза едва заметно качнул головой Костя. — Такие больные суки далеко не сразу палятся, что у них проблемы с головой. Не твоя вина. Не твоя, брат.

Юра сглотнул, затушивая сигарету и когда вновь посмотрел на Костю, его взгляд был уже ровен.

План был готов к концу этого вечера. Денис знал точно, где именно будет Ян завтра в обед. План был идеален. Одно но — психопаты очень умны. И непредсказуемы.

Через некоторое время я узнала, что скорость пули эм шестнадцать составляет тысячу метров в секунду. Это быстрее скорости звука. Когда такая пуля поражает сердце — не сразу не поймешь. И абсолютно не успеешь осознать, если выстрел произведен в голову.

Много позже я мысленно возносила благодарность снайперу и заказчику убийства за выстрел именно в голову человека, который почти сошел с ума от боли.

Своеобразное, но милосердие.


*В главе использован текст песни привычка — Скриптонит. Все права у правообладателя

Глава 13

Время было первый час ночи, когда распределение последующих действий подошло к концу. Первыми, кто должен начать прямо сейчас подготовительный этап были кронпринцы и Зеля. Дениса Костя отправил с ними. Почти все вышли из квартиры на провод/перекур и осталась лишь я и Таша с Ли.

Вернее, Ли была в туалете уже минут десять и я подумала, что Ташка отправилась вместе с Зелей, с которым и прибыла. Но…

Зевнув, поднялась со стула и направилась в туалет сквозь темный длинный коридор. Невольно остановилась так и не дойдя пары метров до немного приоткрытой двери в туалет. Из небольшого проема падал приглушенный свет и доносились негромкие голоса.

— …ной все в порядке. — Эхо раздражения в переливчатом голосе Ли и шум воды в раковине прекратился. — Хватит как с больной обращаться, уже бесите оба.

— Ли, — строго начала Таня. — Тебя вырвало, это ненормально. Я уже написал Алексею Петровичу, он примет. Поехали. Лучше перестраховаться.

Первая мысль после непроизвольного анализа подслушанного диалога вызвала легкий ступор. Я, очумело глядя на дверь, застыла.

— Только Киру не говори, что вырвало, — после недлительной паузы произнесла Лиза. — Он и так на любой мой чих реагирует как шальной. Вот как ты прямо. — Слабая ирония в сочетании с усталостью и осуждением, тут же сменившиеся просительными нотами, — просто скажу, что устала, типа сегодня подъем был с раннего утра и весь день сплошные движения, и ты меня отвезешь домой. Хорошо?

Снова пауза, на этот раз затягивается. И вроде надо бы тактично развернуться и удалиться, но я никак не могла уверовать.

— Таш? — в пониженном едва не до шепота голосе действительно сквозила отчетливая усталость, как яркий показатель, что спора она не вынесет и просто перейдет в глухую оборону.

Я, тряхнув головой, неслышно отдалилась от двери и вернулась в кухню. Они пришли примерно через минуту, сели на те же места, где были. Вернее, села Ли, потянувшаяся к бутылке минералки. Таша, стиснув пальцами спинку ее стула, стояла позади нее и что-то быстро печатала свободной рукой в телефоне. Отправив дольку яблока в рот, я скользнула быстрым оценивающим взглядом по слегка бледной Лизе. Свободный топ, не застегнутый блейзер. Видимо, уже есть то, что привлечет внимание при более облегающей одежде, а внимания, очевидно, они не хотят. Мы знакомы приблизительно четыре месяца и я ни разу не видела, чтобы она пила алкоголь. Бухала я со всеми, но Ли не пила. Месяц назад у Зели был день рождения и платье Ли было достаточно приталенное, но живота еще не было видно… получается, четвертый-пятый месяц примерно.

Я отвела взгляд в тихо бормочущую плазму на стене, подавляя невеселую усмешку и вспоминая тот вечер, еще в своем городе, когда доводила Аркашу, а потом стала нечаянным свидетелем беседы Ли и Таши. Снова. Но тогда впервые. Более-менее понятно, о чем шла речь. И почему тогда, в банке, Таша на вопрос Кости уверена ли она, что хочет перейти к Тиме, резко ответила утвердительно. Костя тоже не знает… С его гиперзаботой он бы давно Ли снял с работы… И, в принципе, ясно, почему не знает — Ли, как батраку-первому-секретарю, однажды впавшему в откровенное отчаяние когда Костя дал ей неделю выходных; хватает и своих двух пароноиков, обращающихся с ней как с хрустальной, и загон этих параноиков, сильная и независимая Лиза пополнять не хочет, явно полагая, что нельзя дискриминировать работяг, даже если они беременные. ПП, значит, и Аркашино «езжайте к Ли»… Таша с ними уже не живет, ибо Ли, трескающая пирожок, открывая дверь, не ожидала ее домой…

Подавила невеселую усмешку все так же с наигранным интересом глядя в плазму, когда вернулись мужики.

То, что Таша ответила утвердительно на просьбу Ли в туалете я поняла, когда она подошла к Киру и немного придержала его за предплечье в коридоре, пока разувшиеся остальные направлялись в кухню. Костя садился рядом, подавляя зевок. Я, повернувшись к нему, якобы, чтобы просто поцеловать в висок его, придвинувшего мой стул ближе к себе и потянувшись за виски, смотрела, как Кир кинул краткий беспокойный взгляд в проем, когда Таша что-то сказала ему на ухо. Он неслышно ей ответил и, после долгого взгляда ей глаза в глаза, протянул Тане иммобилайзер, одновременно кому-то набирая по телефону.

Вернулся через пару минут, когда за столом была уже почти непринужденная атмосфера. Сел рядом с Ли полубоком, ногой притянув ее стул к себе и положив руку на спинку ее стула. Она, бросив на него недовольный взгляд, закатила глаза и потянувшись к его уху что-то сказала. Кир протяжно вздохнул и твердо сжал челюсть, на мгновение прикрыв глаза и кивнув.

Таша и Ли удалились минут через пятнадцать, когда Кир, посмотрев на свой телефон с пришедшим сообщением, снова кивнул. Видимо, вызвал сопровождение.

И через несколько минут начался обратный отсчет. Всего. И всех.

Юра, сидя на подоконнике, только прикурил, только начал приоткрывать раму, когда только разлили алкоголь по бокалам и только отзвучала чья-то шутка, как прозвучал взрыв.

Когда впервые слышишь взрыв автомобиля это немного не похоже на то что показывают в фильмах. Первая ассоциация — кто-то под окнами запустил мощный салют от грохота которого низко загудели стекла в окнах, отозвались визгом сигнализации машин. Это первая ассоциация.

А вторая…

Грохот уходит за грудину, заставляет оборваться сердца в замерших телах. Старый, держащий ручку рамы, смотрел на улицу по которой машины прибывали и сворачивали во двор дома, в котором мы сейчас были. И логично, что со двора выезжали на эту же улицу. На которую он смотрел, когда на его лице сквозь тонер стекла легли отблески пламени, он смотрел и выронил сигарету на пол. Я сдавленно, задушено выдохнула, ощущая, как стопорятся и вязнут мысли, как их окутывает холодный вспарывающий кошмар, скользнувший внутрь после вибрации стекол. Кошмар, перерождающийся в ужас при виде на лице Старого отблесков пламени. Юра, словно бы в замедленной съемке, переводил взгляд от того что он видел за стеклом на мертвенно-бледного Кира, пристально глядящего на него.

Грохот одновременно падающих стульев скрадывался бешеным грохотом сердца в ушах. Кажется, Костя что-то рявкнул мне, отшвыривая в коридор, когда одновременно с Киром проносился через порог квартиры. Я не расслышала.

В суженных венах вместо крови страх, когда через порог, когда по темным лестничным пролетам вниз, когда сквозь ночь и свист ледяного ветра в ушах стремительно на немеющих ногах за тремя фигурами впереди, сквозь арку дома, чтобы увидеть кошмар на дороге в паре десятков метров от заезда в арку.

Черный смолистый дым, путающийся в сожжённой кроне раскидистого дерева возле тротуара. У обугленного ствола остовы автомобиля, теряющего свои очертания в языках пламени. Развороченные автомобили, развернутые от силы взрыва, рядом с разорванной на две части машиной и воздух вокруг этих частей, разделенных меньше метра расстояния друг от друга, рябит от огненных шаров, мешающих разглядеть самое страшное…

Кир застыл резко. Остановился и одеревенел недалеко от ада. За ним, в шаге расстояния, так же застыл Костя. Скрежет осколков под ногами Старого, прижимающего к уху телефон и направляющегося к внедорожнику с разнесенными стеклами, развернутому посреди дороги. Из машины сопровождения выходили двое окровавленных мужчин. Один упал на четвереньки рядом с автомобилем, второй оперся руками о ближайшую машину, беспрестанно тряся головой.

А я смотрела на пламя. Два черных силуэта на фоне этого пламени. Ноги подкосились, колени в асфальт. Теплый. Теплый асфальт промозглой осенью. Кислота в венах, разъедающая любые мысли, любую попытку понять, оставляющая после себя только запах гари, запутавшийся в обонянии, непереносимый ужас в разуме и чувство разогретого асфальта под содранной кожей колен. Перед глазами трещины дорожного полотна. Они ловят блики пламени в котором сгорели люди, а по лицу хлыстами ветер. Разогретыми хлыстами. С вонью гари. Тошнотворное тепло в осенней промозглой ночи и все внутренности стягиваются в ком, во рту возник кислый привкус и меня вывернуло. Ладони рефлекторно упором в асфальт. Теплый. От этого новый болезненный спазм, разрывающий все внутри и мысли тоже.