— Ничего не понимаю… — пробормотала потрясенная Констанция и подняла взгляд на Бемера. — Когда было заключено это соглашение?

— В конце апреля, ваша светлость, — ответил Бемер, показывая пальцем на стоявшую внизу на документе дату. — К сожалению, кардинал де Роан находится сейчас в отъезде, но часть денег, предназначенных в уплату за ожерелье, мы уже получили. Бемер жалобно посмотрел на Констанцию. — Может быть, ее величество все-таки передумает и не станет отказываться от покупки.

Констанция не скрывала своего изумления.

«Но при чем тут кардинал де Роан? — подумала она. — Неужели королева побоялась признаться мне в том, что она поручила сделать эту покупку великому капеллану? Нет, этого не может быть!.. Если бы между кардиналом и ее величеством существовали какие-нибудь отношения, то она, Констанция, наверняка, первой узнала бы о них. Во-первых, потому, что это невозможно было бы скрыть, а, вовторых, из-за того, что ее величество имело обыкновение не доверять никаких дел мужчинам…»

Констанция вернула Бемеру купчую и сказала:

— Подождите здесь. Возможно, ее величество сможет принять вас немедленно. Думаю, что нам нужно окончательно разрешить этот вопрос.

И действительно, спустя четверть часа, Бемер и Бассенж, низко склонив голову, вошли в покои Марии-Антуанетты.

Констанция, которая вошла следом за ними, объяснила:

— Это те самые ювелиры — Бемер и Бассенж. Они пришли сюда по поводу своего бриллиантового ожерелья.

У Констанции еще не было возможности подробно изложить суть дела, а потому бедным ювелирам пришлось, обливаясь потом от страха, выслушать в свой адрес поток довольно изящных ругательств.

Мария-Антуанетта кричала, мешая французские слова с немецкими, и от этого ее гнев становился еще более пугающим.

Констанции стоило большого труда, чтобы успокоить ее. Королева была намерена без промедления выставить этих негодяев за дверь.

— Ваше величество, эти люди располагают документом, на котором стоит ваша подпись, — сказала Констанция после того, как Мария-Антуанетта пришла в себя.

— Я не понимаю, о чем идет речь, — пожала плечами королева. — Я никакого ожерелья не покупала, не покупаю и не собираюсь покупать. А потому у них не может быть на этот счет никаких документов.

Констанция взяла бумагу из трясущихся рук Бемера и подала ее королеве.

— Взгляните, ваше величество, это текст купчей, в которой черным по белому указано, что покупателем ожерелья выступает кардинал де Роан. А вот здесь… Видите? Вот здесь — ваша подпись.

Королева в ярости сверкнула глазами.

— Да это ерунда какая-то! — воскликнула она. — Зачем мне подписывать документы кардинала де Роана? Он что — с некоторых пор стал недееспособен и не может распоряжаться собой?

— Нам были нужны гарантии… — едва слышно пролепетал Бассенж.

Но королева так грозно взглянула на него, что тот мгновенно затих, втянув голову в плечи.

— Я никогда не была кредитором кардинала де Роана и, тем более, его попечителем! Мне незачем ставить свою подпись на его документах! — отрезала Мария-Антуанетта. — Насколько я понимаю, гарантии требуются тогда, когда одна из сторон не уверена в платежеспособности второй. Кардинал де Роан вполне платежеспособен. Что же касается меня, то я никогда прежде не видела этого документа, и вообще узнала о его существовании только от вас.

Бемер в поисках поддержки безнадежно смотрел на Констанцию. Бассенж и вовсе плакал. Слезы беззвучно текли по его щекам, а тонкие губы тряслись, как в лихорадке.

Констанция решила вступиться за двух несчастных ювелиров:

— Но это означает… — медленно сказала она. — Это означает, что документ не имеет силы.

— Как?.. — только и выдавил из себя изумленный до глубины души Бемер. — Как — не имеет?..

Королева без особых церемоний швырнула текст договора о купле ожерелья на пол.

— Можете выбросить эту бумажку, — надменно сказала она. — Это не моя подпись.

Бемер бросился поднимать документ, который, к счастью, ничуть не пострадал.

— Но, ваше величество… — пролепетал он. — Никто иной, как сам его высокопреосвященство господин кардинал де Роан вернул нам этот экземпляр купчей, и мы нисколько не сомневались в подлинности вашей подписи.

Королева едва заметно побледнела.

— Значит, его преосвященство господин кардинал де Роан занимается тем, что подделывает подписи. И это — один из достойнейших служителей церкви? Наш духовный пастырь?.. Человек, который должен подавать нам пример высокой нравственности и служения господу… Боже мой!.. Как же низко он пал!.. Подойдите-ка…

Она быстро подошла к Бемеру и взяла у него текст купчей.

— Ведь это же не моя подпись! Ну, конечно! Посмотрите!.. Это явная подделка!.. Я думаю, что наша тайная полиция с удовольствием займется этим делом.

У Бемера дрожали колени.

— Ваше величество, но что же будет с нашей сделкой? Мы передали ожерелье кардиналу де Роану, будучи совершенно уверенными в том, что он выполнит условия соглашения.

Королева подняла брови.

— Ах, так вы еще и ожерелье передали? Интересно, где оно сейчас? Неужели кардинал носит его под мантией? Или, быть может, он подарил его какой-нибудь из своих монашек? — язвительно промолвила она.

— Мы… Мы были уверены в том, что ожерелье предназначено именно для вас, — пробормотал Бемер. — Во всяком случае, кардинал де Роан выступал при переговорах как ваш полномочный представитель.

— Он не имел никакого права представлять меня, потому что не имеет ко мне никакого отношения! — воскликнула Мария-Антуанетта. — Всеми делами, касающимися моих украшений, занимается графиня де Бо-дуэн. Только она имеет право выбирать для меня украшения. Об этом известно каждому при дворе.

Бемер растерянно развел руками.

— Но мы не знали, ваше величество… Прямо при нас кардинал передал ожерелье графине де ла Мотт, вашей статс-даме, с просьбой вручить его вам.

Лицо королевы потемнело.

— Что? Графиня де ла Мотт взяла ожерелье?.. Но ведь она ни единым словом не заикнулась мне об этом! Похоже, что она более достойна владеть им.

Затем Мария-Антуанетта метнула быстрый взгляд на Констанцию.

— Графиня, где сейчас находится госпожа де ла Мотт?

Констанция растерянно пожала плечами.

— Я не знаю, ваше величество. Скорее всего, в Париже… Хотя…

— Так вот почему графиня де ла Мотт стала так редко появляться при дворе, — холодно промолвила королева. — Среди моих статс-дам завелась аферистка. Ну что ж, я так этого не оставлю.Она сделала царственный жест в сторону ювелиров.

— Господа, вы можете быть свободны. Я более вас не задерживаю.

— Ваше величество, а как же наш договор с кардиналом де Роаном?

— С кардиналом де Роаном будет разбираться суд. Дальнейшее — уже не ваше дело. Кстати, он заплатил вам что-нибудь?

— Д-д-да… — заикаясь, ответил Бемер. — Но не все. Мы думали… Мы думали, что все в порядке. Мы были очень горды тем, что вы все-таки получили наше ожерелье.

Королева снова сверкнула глазами.

— Можете гордиться тем, что вас провели, — сухо сказала она. — Впрочем, вполне возможно, что кардинал на самом деле заплатил бы вам всю необходимую сумму. Да, в этом еще надо разобраться… Интересно, кто это его надоумил? Неужели графиня де ла Мотт? Признаться, раньше я не замечала за ней таких способностей.

Констанции вдруг стало жаль теперь уже наверняка бывшую статс-даму королевы графиню де ла Мотт. Она даже попыталась защитить ее в глазах королевы:

— Ваше величество, может быть, мадам де ла Мотт поступила так, потому что находилась в стесненных материальных обстоятельствах?

Королева поморщилась.

— О чем вы говорите?

— Ее муж, граф де ла Мотт — всем известный прожигатель жизни и кутила. Скорее всего, он запутался в долгах и тем самым вынудил графиню предпринять такой отчаянный шаг.

Мария-Антуанетта с сомнением покачала головой.

— Моя милая Констанция, не пытайтесь видеть в людях больше хорошего, чем в них есть на самом деле. Графиня де ла Мотт — взрослый и вполне самостоятельный человек. В конце концов, она вполне могла прийти ко мне и рассказать о своих трудностях. Я думаю, что генеральный контролер финансов господин де Калонн не отказал бы мне в просьбе выделить для графини сумму, достаточную для покрытия ее долгов. Если же она стала на преступный путь, то должна ответить за это. Единственное, чего я не могу понять — зачем все это было нужно кардиналу?

— Может быть, таким образом он хотел удивить вас? — предположила Констанция.

Королева недоуменно пожала плечами.

— А зачем ему удивлять меня? Или, быть может, в его лице перед нами предстал еще один тайный поклонник? Констанция, вы не замечали за ним ничего подобного?

— Кажется, в последнее время кардинал как-то странно смотрел на вас, — после некоторого раздумия сказала Констанция. — Может быть, он действительно тайно влюблен в вас?

Внезапно вспомнив о том, что Бемер и Бассенж все еще находятся здесь, Констанция торопливо сказала:

— Впрочем, мы можем поговорить об этом в другой раз, — она повернулась к ювелирам. — Господа, вы можете идти. Думаю, что теперь обстоятельства дела будут выяснены до конца. Мы проинформируем вас о своем решении. Но предупреждаю — до того, как дело не будет обнародовано официально, вы должны обо всем молчать. Думаю, что это в ваших же интересах.

Ювелиры стали униженно кланяться.

— Разумеется, ваша светлость, никто ничего не узнает. Разрешите нам задать последний вопрос ее величеству.

Королева недовольно поморщилась.

— Задавайте.

— Можем ли мы надеяться на то, что получим либо деньги, либо ожерелье?

— Единственное, на что вы можете надеяться, — строго сказала Мария-Антуанетта, — это справедливость королевского суда. Мы еще должны выяснить много неизвестных обстоятельств. Кстати, это касается и вас. Я не хотела бы узнать о том, что вы исполняли при этом какую-то иную роль, кроме роли продавцов.

Бемер задрожал всем телом и бросился на колени.

— Клянусь, ваше величество, мы здесь ни при чем! Его примеру последовал и Бассенж.

— Ваше величество, мы скромные и честные ювелиры… Нам незачем прибегать к обману и подделывать чужие подписи. Поверьте, мы никоим образом не замешаны в этом деле!

Королева, не испытывая никакого удовольствия от этого малоприятного зрелища, отвернулась.

— Идите, — глухо сказала она, еще раз разглядывая текст купчей.

Констанция поспешила выставить гостей за дверь королевских покоев:

— Господа, если вы ни в чем не виноваты, то вам бояться нечего. Я уверена в том, что королевский суд вынесет справедливый приговор. Вы, наверняка, получите свои деньги.

Совершенно расстроенные Бемер и Бассенж отправились восвояси, а Констанция вернулась к королеве.

— Что мы будем делать, ваше величество? Может быть, вызвать начальника тайной полиции? Королева долго раздумывала.

— Нет, — наконец, твердо сказала она. — Вначале мы отправимся к моему царственному супругу и проинформируем его о том, что случилось. Разумеется, начальник тайной полиции нам тоже пригодится, но вы должны понимать, моя дорогая, что кардинал де Роан — весьма значительная фигура. Он все-таки великий капеллан Франции, а не никакой-нибудь мелкий приходский священник. Боюсь, как бы в дело не вмешался святой престол… Ведь кардинал де Роан — один из ближайших друзей нынешнего папы Римского. И сейчас, если не ошибаюсь, он находится именно в Риме. Все не так просто, как может показаться с самого начала.

Констанция понимающе кивнула.

— Вы боитесь, что в этом может быть замешана политика, ваше величество? Королева тяжело вздохнула.

— Я не хочу стравливать духовные власти со светскими. Если мы начнем публичные преследования кардинала, то церковь, наверняка, неодобрительно отнесется к этому. Учитывая, что среди высоких духовных сановников, у меня много врагов, все это становится небезопасным для меня лично. Не правда ли, странно звучит? Моим именем прикрываются для того, чтобы проворачивать аферы, меня используют, как простую марионетку, а я опасаюсь защищать себя… Нет, это все-таки какая-то невероятная глупость. Теперь вы понимаете, Констанция, что значит быть французской королевой? В один прекрасный момент тебя могут просто похоронить, и ты даже не успеешь узнать, кто и зачем это сделал.

На этот раз королева замолчала надолго, и Констанция не решалась прервать ход мыслей ее величества. Она понимала, в каком затруднительном положении сейчас находится Мария — Антуанетта, и решила не вмешиваться, чтобы не мешать ей поступить так, как она считает нужным.

Наконец, королева повернулась к Констанции, и та увидела на лице Марии-Антуанетты холодную решимость довести все до конца.

— Идемте, — сказала она. — Мы должны рассказать обо всем моему супругу.