При выходе из зала суда кардинала де Роана встречала целая толпа поклонниц. Они аплодировали ему и забрасывали цветами. Это значительно подняло настроение у его высокопреосвященства, который за несколько недель пребывания в Бастилии получил возможность поразмыслить над тем, что произошло.

Ему с горечью пришлось констатировать, что любовь королевы Марии-Антуанетты — абсолютно недостижимая для него цель. Однако, появление множества других поклонниц немного успокоило и обрадовало его.

Когда Констанция привезла в Версаль новости об окончании судебного процесса — ни король, ни королева присутствовали в суде, чтобы не оказывать таким образом влияния на судей — королева молча выслушала пассказ своей статс-дамы и удалилась в свои покои. Лишь по блеснувшим в уголках ее глаз слезами Констанции догадалась, что королева предпочла, чтобы кардинал де Роан был осужден.

Бемер и Бассенж получили лишь постановление суда о выплате им компенсации, но выполнено оно не было никогда…

ЭПИЛОГ

Прошел ровно год после того, как кардинал де Роан, раскланиваясь под аплодисменты покинул здание суда и направился в свой дворец на улице Вьей-дю-Тампль.

Констанция по-прежнему служила у королевы Марии-Антуанетты второй статс-дамой. Первой была герцогиня д'Айен-Ноайль. Однако, ее пребывание при дворе сократилось до одного дня в неделю и посещения наиболее важных и торжественных вечеров в Версале.

Все остальное время королевскими делами распоряжалась графиня Констанция де Бодуэн, которая стала одной из наиболее заметных фигур при дворе Людовика XVI. Ее красота и энергичность привлекали множество поклонников, однако, никому из них Констанция не отдавала своего сердца, будучи совершенно уверенной в том, что отныне любовь не имеет для нее никакого значения.

Все свое свободное время Констанция целиком посвящала сыну, который рос славным, послушным мальчиком. Он уже совершенно оправился от пережитых бед и, наблюдая за ним, Констанция с каждым днем радовалась все больше и больше.

— Ах, ты моя кудряшка! — радостно восклицала она, возвращаясь домой, и прижимала к себе мальчика.

Мишель обнимал мать своими ручонками, зарываясь лицом в ее просторное платье.

Констанция уже подумывала о том, чтобы через год-два отдать мальчика в уединенную частную школу с пансионом, чтобы он получил хорошее образование и воспитание. К сожалению, у нее самой на дом почти не оставалось времени. Все заботы об особняке на Вандом-ской площади рядом с домом госпожи де Сен-Жам легли на слуг Констанции — Шаваньяна, Жана — Кристофа и Мари-Мадлен. Парикмахера Жакоба Констанция предпочитала брать с собой в Версаль, потому что Жакоб был специалистом не только по прическам, но и по гардеробу.

Если в Версале не было торжественных балов и приемов, то вечера Констанция часто проводила в нескольких парижских салонах.

После «дела с ожерельем» салон госпожи де Сен-Жам, как не странно, приобрел еще большую популярность, нежели ранее. Впрочем, некоторые объясняли это просто — ведь именно здесь часто бывали главные организаторы знаменитой аферы с бриллиантами — графиня де ла Мотт и граф Калиостро. Пересуды об этом деле в Париже, да и во всей Франции не утихли до сих пор.

Правда, случилось несколько событий, которые смогли отвлечь внимание публики от знаменитого скандала. Первым из них было открытие нового, только что построенного глубоководного морского порта в Шербуре, предназначенного как для военно-морского флота, так и для торговых кораблей.

Король Людовик XVI вместе с супругой, королевой Марией-Антуанеттой и несколькими десятками придворных, среди которых была графиня Констанция де Бодуэн, совершил поездку в Нормандию, где прошла торжественная церемония открытия Шербургского порта.

Несмотря на то, что в день приезда королевской процессии в Шербуре стояла обычная для побережья Нормандии погода — низко нависшие свинцовые облака закрывали солнце, а волны вечно холодного моря неприветливо накатывались на берег — на следующий день, как по мановению волшебной палочки, погода резко улучшилась.

Свежий ветер унес тучи, и яркое летнее солнце освещало несколько десятков кораблей, по торжественному случаю украшенных бесчисленным количеством флажков и фонарей.

Король произнес короткую торжественную речь, затем, под залпы салюта из двухсот пушек, разрезал огромную шелковую ленту и на великолепном семидесятишестипушечном фрегате «Руан» вышел в море, чтобы совершить небольшую прогулку.

Все это время Констанция находилась рядом с королем и королевой, и сердце ее трепетало от безумного восторга. Нормандия, родная Нормандия!.. Наконец-то, и здесь будут царить не только мрачная угрюмая погода и такие же нравы, но и настоящая торговая жизнь, которая сделает этот край таким же процветающим, как Париж.

Покидая Шербур после окончания торжественной церемонии, Констанция с сожалением думала о том, что ей так и не удалось посетить родовой замок Мато, который она не видела уже много лет. Но она еще надеялась заглянуть сюда в будущем.

О поездке Людовика XVI и Марии-Антуанетты в Шербур писали так много, что все остальные темы были безнадежно вытеснены на последние страницы газет. Писали о том, что король Людовик был любезен с помощником морского министра маркизом де Ла Файеттом, что казначей морского ведомства господин Бодар де Сен-Жам, сославшись на болезнь, отказался от поездки, что в окружении королевы блистала несравненная графиня Констанция де Бодуэн, и о многом — многом другом.

Однако, по возвращении в Париж Констанция вновь получила возможность вспомнить о самом начале дела с бриллиантовым ожерельем, когда — неожиданно даже для себя самой-снова откликнулась на предложение госпожи де Сен-Жам посетить ее салон.

Был август тысяча семьсот восемьдесят шестого года. Теплый, чуть даже душноватый вечер.

Констанция пришла в салон госпожи де Сен-Жам в сопровождении Шаваньяна, демонстративно исполявшего свои обязанности слуги статс-дамы королевы. Констанция едва не прыснула со смеха, увидев, как маленький гасконец, надувшись, словно дворовый петух, входит в дом, где ему приходилось служить раньше и где к нему относились столь пренебрежительно. Шаваньян даже не поздоровался с лакеями, предпочтя им общество поворов и кухарок. Он отправился на кухню немедленно после того, как вошел в дом.

К большому удивлению Констанции в салоне этой казначейши, с такой осмотрительностью подбиравшей своих гостей, она встретила двух неизвестных ей людей, принадлежавших, как показалось Констанции, едва ли не к подонкам общества.

Было здесь и несколько знакомых графине де Бодуэн людей, в числе которых находились известный комедиограф господин Бомарше и граф Верженн, президент парламента.

Констанция снова убедилась в том, что у жены казначея морского ведомства в гостях бывало не особенно много высшей знати. Правда, после получившего чересчур громкую известность «дела об ожерелье» госпожа де Сен-Жам удостоилась милости кое-кого из представителей рода де Роанов, о чем она теперь рассказывала едва ли не на каждом углу. По глубокому убеждению госпожи де Сен-Жам, кардинал де Роан был оправдан только потому, что он часто посещал ее салон. Да, ничего не скажешь, неотразимый аргумент…

Спустя четверть часа после своего прихода в салон госпожи де Сен-Жам Констанция уже начала жалеть о том, что так опрометчиво приняла ее приглашение.

В салоне было откровенно скучно, и даже изредка доносившиеся до Констанции шутки господина Бомарше не спасали положения.

Констанция намеренно уединилась возле узкого как бойница окна, но и здесь ей не удалось спастись от назойливого внимания хозяйки.

— Вам нравится сегодняшний вечер? — сладостно улыбаясь, спросила госпожа де Сен-Жам. — Вы, наверное, уже заметили кое-какие новые лица?

Констанция обернулась и вопросительно посмотрела на одного из незнакомцев.

— Скажите мне, пожалуйста, — обратилась она к хозяйке салона, — а что это за люди, и каким образом они могли очутиться у вас в доме? Ведь всем известно, что вы очень строго подходите к выбору гостей… А вот эти двое вызывают у меня невольные вопросы.

По этому поводу у госпожи де Сен-Жам был заготовлен весьма оригинальный ответ:

— Уверяю вас, графиня, что это чудесный человек! Я уверена в том, что даже королева была бы рада увидеть его на одном из своих приемов.

Констанция снисходительно улыбнулась.

— Насчет королевы я бы не стала высказываться так однозначно, однако, у меня лично складывается такое впечатление, что дело здесь совершенно в ином.

— В чем же?

Констанция завела этот разговор лишь для того, чтобы избавиться от скуки, а потому она решила немного посмеяться над хозяйкой салона.

— Госпожа де Сен-Жам, ведь мы обе с вами женщины. Давайте будем по-женски откровенны. Вы видите этого человека сквозь призму любви. Не так ли?

Госпожа де Сен-Жам бросила беглый взгляд на незнакомца и тоже рассмеялась.

— Вы не ошиблись, милейшая мадам де Бодуэн. Вообще-то, он уродлив как гусеница, но этот человек оказал мне самую большую из всех услуг, которую мужчина может оказать женщине…

Констанция бросила на госпожу де Сен-Жам такой лукавый взгляд, что та поспешно добавила:

— Он окончательно вылечил меня от этих отвратительных красных пятен, которые были у меня на лице и делали меня похожей на простолюдинку. Он сделал это с таким мастерством и изяществом, что я даже не успела ничего заметить.

Констанция пожала плечами.

— А вы уверены в том, что он никакой-нибудь шарлатан вроде известного всем нам графа Александра де Калиостро?

Госпожа де Сен-Жам заметно покраснела.

— Нет-нет, — торопливо ответила она. — Уверяю вас, это совершенно иной случай. Не может быть даже никакого сравнения. Это придворный хирург…

Когда Констанция снисходительно улыбнулась, графиня еще более поспешно добавила:

— Уверяю вас, милейшая госпожа де Бодуэн, что этот человек очень умный. К тому же он еще и пишет. Он настоящий врач, каких я редко встречала раньше.

Констанция рассмеялась. . — Могу представить себе, как он пишет!.. Наверное, его стиль похож на его лицо. Ну хорошо, а кто другой?

Госпожа де Сен-Жам озадаченно улыбнулась.

— Какой — другой?

Констанция указала ей взглядом на интересовавшего ее гостя.

— Вот этот низенький краснощекий щеголевато одетый господин, у которого такой вид, как будто он только что съел лимон.

— А, вы о нем?.. — протянула хозяйка салона. — Да, разумеется, это не герцог и не министр, но он человек из довольно хорошей семьи. Он родом из… — на лице ее появилась озабоченность. — Из какой же он провинции?.. Ах, да! Он из Артуа, ему поручено довести до конца одно дело, касающегося кардинала де Роана.

Констанция понимающе кивнула.

— Тогда все ясно. Но я что-то не слышала о том, чтобы после судебного процесса по делу об ожерелье кардинал де Роан снова судился с кем-то.

Госпожа де Сен-Жам неожиданно покраснела еще больше. — Этот человек судится с его высокопреосвященством. Все дело в том, что он брался защищать кардинала де Роана в прошлогоднем деле о бриллиантовом ожерелье, однако, тогда по каким-то причинам его высокопреосвященство уже в самом ходе процесса отказался от его помощи.

— На каком же основании? — спросила Констанция.

— Дело в том, что один из обвиняемых в свое время работал в адвокатской конторе этого человека. Констанция удивленно подняла брови.

— Вы, наверное, говорите о Рето де Виллете, который подделывал записки, предназначенные его высокопреосвященству от королевы. Он же подделал и подпись на его договоре о купле-продаже бриллиантов?

Госпожа де Сен-Жам уныло кивнула.

— Да, Рето де Виллет работал в адвокатской конторе этого человека. В общем, потом у них с его высокопреосвященством возник денежный спор, и оба они предложили моему мужу рассудить их. Между прочим этот провинциал оказался не очень-то проницательным. Но хороши же и те, которые предложили ему вести это дело. Ведь он кроток, как ягненок и робок, как девушка. Кардинал де Роан очень милостив к нему. Констанция усмехнулась.

— Так из-за чего же идет спор? Хозяйка дома как ни в чем не бывало пожала плечами.

— Из-за трехсот тысяч ливров. Констанция едва сдержалась от смеха.

— Так выходит, что этот адвокат требует с кардинала де Роана триста тысяч ливров? И в то же время кардинал очень милостив к нему?

— Вот именно, — сказала госпожа де Сен-Жам. Несколько смущенная своим унизительным признанием хозяйка салона вернулась к карточному столу, где шла игра в «фараон».

К тому времени все уже нашли себе партнеров. Основную игру за столом вел уже знакомый Констанции по прежним встречам у госпожи де Сен-Жам господин де Лаваль. Вот и сейчас он только что выиграл две тысячи экю у какого-то откупщика и посоветовал ему не расстраиваться.