Я улыбнулся в ответ.

– Полагаю, меня не потребуется приглашать дважды.

– Если вам не повезет, всегда можно сделать еще одну попытку в следующем году или еще через год – словом, еще много лет подряд.

– Я понял.

– Хорошо. Но в любом случае вы молодец. И должны гордиться, что продвинулись так далеко. Впрочем, было бы неплохо приложить еще больше старания – скажем, как можно больше появляться в офисе, занимаясь важными делами – ну, что-то в этом роде. Может быть, находиться здесь немного больше, чем обычно. – Хотя я понятия не имел, как это можно сделать, я все же кивнул. – Как ваш друг мисс Грей. Вчера она пришла первой, а ушла последней – так мне сказали. И ничто так не впечатляет, как работа в воскресенье. Впрочем, вы сами это знаете. – О'кей, сказал я себе, Супер-юрист начинает действовать прямо сейчас.

Мне показалось, что сейчас уместно вновь поднять вопрос о моей почасовой оплате. У Грэхема сделался несколько смущенный вид, когда он понял, что мне известно о повышении ставки Элли. Однако он объяснил, что не смог бы рекомендовать кого-то сразу после нее. Напрашивался вопрос, отчего же он не рекомендовал меня в первую очередь, но я придержал язык.

– Может быть, вы постараетесь и увеличите свое усердие еще на пять процентов, и тогда я поставлю вопрос на следующем заседании компаньонов, – сказал он.

Грэхем откинулся на спинку кресла.

– Кстати, упоминание о красивой мисс Грей наводит меня еще на одну мысль, Чарлз. Мне не хочется влезать не в свое дело, но, насколько я понял, вы сыграли с ней нехорошую шутку. – У меня отвисла челюсть. – Меня не интересует, что именно произошло. – Черт побери Элли! Она нанесла удар первой! – Но уже начались разговоры: Чарлз сделал то, Чарлз сделал это. Конечно, я не верю ни одному слову, но нехорошо, когда такое происходит в офисе.

– Что именно?

Грэхем посмотрел на меня с отеческим неодобрением.

– Полагаю, вы сами знаете. Просто разберитесь с этим, Чарлз. Хорошо?

Мне захотелось рассказать всю правду. Несмотря на свои многочисленные недостатки, Грэхем был справедливым, и он мог бы помочь. Но у меня не было доказательств, поскольку Элли уничтожила документ в компьютере. А в Баббингтоне то, что не было написано, размножено на ксероксе в восьми экземплярах, распространено по всему отделу и затем аккуратно подшито, вообще не существовало. И, что хуже всего, Элли это знала.

Когда я поднялся, чтобы выйти из кабинета, Грэхем заметил:

– А ведь я предостерегал вас от романов на работе, не правда ли?

Я даже восхитился его редкостным лицемерием – кстати, еще одно свойство, характерное для компаньонов. Согласно свежим сплетням, на прошлой неделе Грэхем сделал гнусное предложение секретарше, которая временно заменяла его собственную, ушедшую в отпуск.

Как рассказывали, он как-то поздно вечером сидел на столе этой секретарши, мило болтая с ней, а затем многозначительно улыбнулся и спросил:

– А вы так же хороши в постели, как за пишущей машинкой?

На что она ответила:

– А вы такой же зануда в постели, как когда диктуете?

Я поймал пару недоброжелательных взглядов, возвращаясь к себе. Ричард, который все еще был президентом Клуба Поклонников Элли, не ответил на мое приветствие. И тут в комнату ввалился Эш и рухнул в кресло.

– Чарли, дружище, ты грубовато обошелся с Элли.

Я стукнул по столу, придя в ярость.

– Я ничего ей не сделал.

– Но оставить ее под дождем вдали от дома, без пальто и зонтика! Это уж слишком.

– Прости?

Тут вклинился Ричард, у которого был рассерженный вид.

– И без денег. Зачем же быть таким мстительным?

– Что? – В ушах у меня зашумело.

Эш покачал головой.

– Да еще бросил ее ключи в сток? Что это на тебя нашло, Чарли?

– Я действительно понятия не имею, о чем идет речь.

Эш взглянул на меня с сомнением. И тут в дверях появилась Люси.

– Чарли, будь со мной откровенен. Ты действительно проколол Элли шины?

Я схватился за голову, опасаясь, что она взорвется.

– Откуда вы это взяли? Элли в самом деле рассказала вам все это?

Все трое переглянулись.

– Не совсем, – признался Эш.

– Мне сказал друг из отдела недвижимости, – пояснила Люси. Да, эта сплетня распространилась очень быстро даже для Баббингтона.

Ричард остался при своем мнении.

– Кто-то сказал, что слышал это от кого-то, кому рассказала секретарша Элли. – По-видимому, для него этого было достаточно.

Я изо всех сил пытался сохранять спокойствие.

– Это неправда. Мы расстались, но все было совсем не так.

Эш и Люси пришли в изумление.

– Не могу поверить, что вы расстались, – заявил он. – Почему?

– Вы оба выглядели такими счастливыми в субботу вечером, – добавила Люси.

Интересно, она сошла с ума или была в тот вечер пьяна в стельку?

– Мне не хочется сейчас входить в детали, скажу лишь, что я правильно поступил.

Они прижали меня и даже выставили Ричарда из комнаты, чтобы я мог говорить более свободно. Но что я мог им сказать? Поведать фантастическую историю о заговоре, осуществленном женщиной, которая, по общему мнению, могла бы ходить по воде, но была слишком скромной, чтобы это доказать, и слишком доброй, чтобы пугать уток? Мои друзья были приличными людьми, которые не поверили бы, что один из нас был способен на такое – пока им не предъявили горы папок с доказательствами и жюри присяжных не объявило бы: «Виновна» после суда, длившегося десять недель.

Я попросил их не верить услышанному и попросить других сделать то же самое.

– Вы же знаете, что я бы не стал проделывать все это, не так ли? – сказал я, удивляясь тому, что наша восьмилетняя дружба могла так легко дать трещину. – Вы мне верите, не правда ли?

Эш пожал плечами.

– Конечно, верим, дружище, но что-то тут есть. Ты же был безумно влюблен в нее. Тут есть от чего потерять гайки, не так ли?

– Эш, Люси! Я ничего не делал. Мы расстались, вот и все. Никаких скандалов, никаких проколотых шин. И, наконец, в тот уикенд даже не было дождя! Скажите, что вы мне верите.

Люси посмотрела мне прямо в глаза.

– Конечно, мы верим, – сказала она.

Эш кивнул.

– Это совсем на тебя не похоже. Но ты что-то недоговариваешь.

– Надеюсь, скоро смогу рассказать больше, – обнадежил их я и выпроводил из комнаты. Я знал, что мне нужно сохранять спокойствие. Элли открыла огонь из всех орудий, но я решил не огорчаться из-за диких слухов, о которых все забудут через несколько часов. Я решительно открыл файл и углубился в соглашение о распределении наследства, как вдруг снова зазвонил телефон. Это была секретарша, ведущая прием посетителей. Она сказала, что тут ко мне мистер и миссис Стэнли Фортьюн. Меня всегда забавляло, что, когда моя мать общалась с кем-нибудь на официальном уровне (а секретарша в первоклассной юридической фирме, несомненно, была именно таким лицом), ее голос становился особенно звучным и она представлялась как мистер и миссис Стэнли Фортьюн.

– О'кей, соедините меня с ней, – попросил я.

– Гм-м, – произнесли мне в ответ. – Но я имею в виду, что мистер и миссис Фортьюн ждут вас здесь внизу.

Я удивленно взглянул на трубку.

– Что? Почему?

Секретарша начинала терять терпение.

– Я не совсем в курсе. Вы хотите, чтобы я спросила?

– Если вы не имеете ничего против.

На том конце трубку прикрыли рукой, и донеслись приглушенные звуки.

– Они проходили мимо. И они никогда не видели ваш офис, хотя вы и проработали здесь восемь лет.

Расстроенный столкновением моей службы с моей семьей, я спустился и оттащил своих родителей от секретарш, принимавших посетителей внизу.

– Я принесу эти фотографии в следующий раз, – пообещала мама одной из них. – Он так прелестно на них выглядит – галстук в тон рубашке. О, что за время были семидесятые!

Мама была разодета в пух и прах.

– Тебя пригласил на чай премьер-министр, не так ли? – поинтересовался я.

– Чарли, что я всегда тебе говорила? Если ты подтянут внешне, значит, ты таков и на деле.

Я улыбнулся папе, который выглядел несчастным в блейзере и галстуке с танцующими газонокосилками.

– Не мешало бы завести тут несколько растений – сразу бы стало веселее, – заметил он.

– Итак, вы просто проходили мимо, не правда ли? А куда вы направлялись?

Возникла неловкая пауза. Эта проклятущая Элли! Ну, это уж слишком! Ей бы не следовало впутывать в это наши семьи. Она, конечно, позвонила своей матери, а та – моей. И моя мама решила – а возможно, ее попросили – немедленно принять меры. Мне когда-то подарили «Искусство войны» Сун Цу – обязательное чтение для честолюбивого юриста. Я вдруг пожалел, что куда-то ее засунул.

– Мы приехали, чтобы сделать кое-какие покупки, зайти в банк – в общем, по делам.

– Ну, здесь вокруг нет магазинов, а ближайший банк – это Мальтийский банк. Я не знал, что у вас там вклады.

– Мы оценивали наше финансовое положение, – туманно пояснил папа.

– Ну что же, приятно было вас повидать, – сказал я, давая понять, что разговор окончен, и направился к парадному входу. – Я в самом деле занят. Что, если я позвоню вам сегодня вечером?

Снова последовало неловкое молчание, мама не сдвинулась с места.

– Теперь, раз уж мы здесь, нам бы так хотелось увидеть, где ты работаешь.

Я провел в воздухе рукой:

– Вот здесь. Тут особенно не на что смотреть. Просто офис.

– Нет, твою комнату и все такое. А потом мы могли бы немного поболтать о разном. – Даже если бы мне заплатили за это по пятьсот фунтов в час, я бы прекрасно мог обойтись без этой «болтовни».

Но если уж моя мама что-то забрала себе в голову, она не уступит ни на йоту.

– Вообще-то нам не разрешается никого приводить в офис. У нас полно комнат для встреч с посетителями. Может быть, я покажу вам одну из них перед тем, как вы уйдете?

Но мама помахала своей подруге секретарше.

– Вы не возражаете, если Чарли проведет нас к себе в комнату? – громко осведомилась она. – Мы всего на несколько минут.

– Никаких проблем, миссис Фортьюн, – прокричала та в ответ. Сдавшись, я повел их к лифту, и мы поднялись на мой этаж. Мы уже почти добрались до моей комнаты, когда мама вдруг притормозила возле машинописного бюро.

– Кто из вас Сью?

Моя секретарша встала, и мама ей представилась. Они хорошо знали друг друга: ведь мама столько раз звонила мне на работу.

– Вот рецепт слоеного торта с клубникой, который я всегда обещала вам дать, – сказала мама, копаясь в сумке, и папа просиял от приятных воспоминаний. Мама и Сью начали обсуждать, как со мной трудно.

– Вы мне можете не рассказывать, – заявила моя мама. – В детстве он отказывался подходить ко мне, когда я пользовалась ножом для разрезания бумаги, чтобы вскрыть письмо. Говорил, что боится.

– Поразительно! – сказала Сью. – Он и сейчас говорит то же самое. Мне каждое утро приходится вскрывать почту, будто я его рабыня.

– Меня просто нервируют острые предметы, – отрезал я. – Никогда не знаешь, кого захочется заколоть. – И я сверкнул глазами на обеих.

Папа подошел к шкафу, где хранились канцелярские принадлежности.

– Боже мой! – воскликнул он в изумлении. – Я не знал, что бывают голубые стикеры для заметок. Ты их видел, Чарли?

Безупречно рассчитав время, появился Грэхем с документами, которые надо было перепечатать. Когда он узнал, кем были посетители, то взгляд его сделался неодобрительным и обратился ко мне. Всего несколько минут назад он наставлял меня относительно повышения интенсивности работы, а я сейчас воссоединялся со своей семьей в машинописном бюро.

– Какой у вас тут большой офис, – сказал мой папа, пожимая ему руку. – Знаете, у вас тут есть оранжевые стакеры. Всегда считал, что они бывают только желтого цвета.

– Люси, Эшок! – вдруг вскричала мама и помахала им. – Идите сюда и поздоровайтесь. Сто лет вас не видела. – Сейчас уже почти весь этаж наблюдал, как они покорно приблизились к маме. Это уже начинало походить на вечеринку.

Народ все прибывал и прибывал, и тут мама заметила Элли, которая вышла из лифта и целеустремленно двинулась по коридору.

– Элинор! – воскликнула мама со счастливым видом. – Как приятно тебя видеть, дорогая!

Элли подошла и обняла мою маму, озорно мне подмигнув.

– Я так расстроилась, узнав о том, что случилось. – Тут мама покачала головой, глядя на меня в упор. – Уверена, мы сможем это уладить. Чарлз никогда не знает, что для него лучше.

– Мама, будь любезна…

– Так что весьма кстати, что мы здесь и можем подтолкнуть его в правильном направлении, как ты думаешь? – Элли кивнула с серьезным видом. – И мы заплатим за эти шины, дорогая, не расстраивайся.

Я чуть не взорвался, но меня схватила Люси и оттащила в сторону. Я стоял с мрачным видом, наблюдая, как весь этаж прекратил работу и включился в общее веселье. Разговоры становились все громче, но я расслышал, как Грэхем, которого прижала к столу моя мама, сказал, что она может мной гордиться.