Стефани Лоуренс - Контрабандистка

Апрель 1811 года

Рыбацкий домик около Бранкастера

Норфолк, Англия

Вынырнув из тени ветхого рыбацкого домика, в ночь устремились три всадника. Упряжь тихонько звякнула, когда наездники резко повернули на запад. Ночь была ветреная, и по небу плыли облака, сквозь которые изредка пробивался лунный свет.

Домик, казалось, затаился в ночи, насторожился, оберегая свои тайны. Сегодня здесь собиралась ханстентонская шайка, чтобы выбрать нового главаря. После чего контрабандисты разошлись, словно растворились во тьме. Пройдет много таких ночей, прежде чем они снова появятся здесь, чтобы встретиться при свете фонаря и узнать, что на сей раз задумал их предводитель.

— Капитан Джек! Неужто ты воскрес? — Хмурый Джордж Смитон взглянул на своего спутника и повернул лошадь к дороге.

— Воскрес? Тебя это не касается, — проворчал в ответ Джонатан Хендон, он же капитан Джек.

— Как давно это было… Последние несколько лет я прожил в твердой уверенности, что капитана Джека нет в живых.

— Ты ошибался, — усмехнулся Джек. — Я временно ушел в отставку, только и всего.

Капитан Джек прославился в былые дни. Во время стычек на полуострове Адмиралтейство назначило его капитаном одного из военных судов, чтобы он измотал французов, снующих по проливу.

— Тебе придется признать, что я знаю свое дело. Поэтому я — самый подходящий главарь, — заявил Джек.

— Бедные парни! — воскликнул Джордж. — Они даже не догадываются о том, что их ждет.

— Не придирайся, — ухмыльнулся Джек. — Наши дела продвигаются быстрее, чем я ожидал. Уже через несколько недель мы будем дома. Уайтхолл порадуется. Контрабандисты приняли нас в шайку, и теперь я — их главарь. Уверен, что французы не прознают про этот маршрут. Как знать, может, удастся использовать торговые суда в наших собственных целях… — рассуждал Джек.

Джордж возвел глаза к небу.

— Ты пробыл с нами каких-то полчаса — и уже строишь планы. Что ты на этот раз замышляешь?

— Ничего я не замышляю, — ответил Джек. — Просто хочу ухватить удачу за хвост. Пока наша главная задача — не пропустить шпионов в Норфолк. И, если получится, выследить предателей. А Бони[1] пусть кусает локти.

Джордж в изумлении уставился на своего спутника.

— Я думал, ты распустишь шайку, когда мы сможем сами переправлять любой товар.

— Возможно, распущу. А может быть, и нет. — Джек взглянул на Смитона и подмигнул ему. — Посмотрим, что скажут Уайтхолл и Энтони.

— О Господи!.. — Джордж покачал головой. — Как долго можно дурачить всю шайку? Ты сказал им, что мы — нищие наемники, с которыми плохо обошлись… Ты всю жизнь был землевладельцем, Джек. Это бросается в глаза.

— Они не очень-то хорошо соображают, — презрительно усмехнулся Джек. — Им требовался человек, способный заменить Джеда Браннегана, и они его нашли. Они не станут выражать неудовольствие. По крайней мере — не сейчас. У нас еще есть время. — Джек обернулся и посмотрел На третьего всадника, чуть отставшего. Мэтью, слуга Джека, без труда стал своим в шайке контрабандистов — так же, как его хозяин и Джордж. — Мы и в дальнейшем будем собираться в старом рыбацком домике. Он стоит на отшибе, так что можно не опасаться, что нас выследят.

— Вы в этом уверены? — спросил Мэтью.

— Да, уверен, — ответил Джек и поудобнее устроился в еедле. — Кстати, все контрабандисты родом из далеких рыбацких деревень, поэтому они не смогут узнать, кто мы такие на самом деле.

Джек повернул налево, на узкую извилистую тропинку. За ним ехал Джордж. Замыкающим был Мэтью. Когда они поехали в гору, Джек оглянулся на своих спутников.

— Все складывается наилучшим образом. Вам не о чем беспокоиться. В ханстентонской шайке капитана Джека вас ждет спокойная жизнь.

— Спокойная жизнь с капитаном Джеком? — Джордж ухмыльнулся. — Ни за что на свете не поверю.

Май 1811 года

Западный Норфолк

Кит Кранмер сидела, прижавшись носом к окну кареты, и заново переживала прошлое. Шпиль таможни и старая крепость замка Райзинг остались позади. Впереди был поворот на Вулфертон; наконец-то Кит возвращалась в Кран-мер. Красные и золотые полосы окрасили закатное небо, словно сама природа приветствовала Кит. Настроение девушки улучшалось с каждой милей, приближавшей ее к дому. С улыбкой вздохнув. Кит откинулась на спинку сиденья. Она снова и снова благодарила Бога за обретенную свободу. В Лондоне она слишком долго чувствовала себя… как птица в клетке.

Тем временем Кранмер-старший украшал гербами вход в парк, смутно вырисовывавшийся в сгущавшихся сумерках. Наконец экипаж въехал в распахнутые ворота. Кит выпрямилась, разбудила старую Элмину и вдруг почувствовала, что ужасно волнуется.

Гравий захрустел под колесами; карета покачнулась и остановилась. Дверь дома была распахнута настежь.

Перед Кит, расправив плечи, стоял ее дедушка. Его величавую фигуру ярко освещал свет, льющийся из дома. С минуту они смотрели друг на друга, смотрели с любовью в глазах.

— Кит…

И словно не было этих долгих шести лет.

— Дедушка, — прошептала взволнованная Кит, бросаясь в объятия Спенсера Кранмера.

— Кит, ах, Кит! — повторял лорд Кранмер из Кранмер-Холла, прижимая к груди любимую внучку; шесть лет он ждал ее возвращения, а теперь с трудом верил, что она действительно приехала.

Элмина и миссис Фогг, экономка, суетились у входа и подталкивали обнимавших друг друга дедушку и внучку, пытаясь завести их в дом. Наконец им удалось провести их в гостиную и усадить у пылающего камина.

Лорд поднес к глазам огромный носовой платок.

— Кит, дорогая девочка, — проговорил он, — я так рад тебя видеть.

Кит смотрела на деда, и предательские слезы блестели на ее длинных ресницах. В этот момент она так волновалась, что смогла лишь улыбнуться в ответ.

— Я знаю, что был слишком самонадеян, рассчитывая на то, что ты останешься здесь, — с горечью проговорил Спенсер. — Твои тетки давно мне об этом говорили, еще тогда, когда ты решила уехать в Лондон. Я перестал надеяться на твое возвращение. Я думал, ты выйдешь замуж за какого-нибудь светского красавца и совсем забудешь Кранмер и своего старого деда.

— О чем ты, дедушка? — Кит уже не улыбалась. Чуть нахмурившись, она выпрямилась в шезлонге. — Я не хотела уезжать в Лондон. Меня заставили тетушки. Они сказали, что ты хочешь удачно выдать меня замуж. Сказали, что я должна выйти замуж за человека с положением в обществе, чтобы не уронить честь нашего рода.

— Что?! — Глаза Спенсера сверкнули. Он грозно нахмурил свои кустистые седые брови.

— Дедушка, не кричи. — Кит поморщилась. Она уже забыла, как вспыльчив ее дед. Теперь ей вспомнилось, что доктор Трашборн советовал дедушке держать себя в руках.

Поднявшись, Кит подошла к камину и позвонила в колокольчик. Глядя на пламя, задумалась, вспоминая давние события.

— Помнишь, дедушка… Когда умерла бабушка, ты заперся у себя, и мы с тобой больше не виделись. Тетя Изабелла и тетя Марджери приходили к тебе поговорить. А потом сказали, что я должна поехать с ними, сказали, что мои дяди будут моими опекунами и позаботятся обо мне. Вот все, что мне известно. — Кит посмотрела деду в глаза.

Старые глаза Спенсера недобро заблестели, и теперь уже Кит не сомневалась: тетки обманули ее.

— Хитрые бестии, — проворчал дед. — Ведьмы, разодетые в шелка и меха! Проклятые хищницы! Они самые настоящие…

В дверь постучали. Явился Дженкинс, дворецкий.

— Будь любезен, принеси сердечные капли для лорда, — распорядилась девушка.

— Слушаюсь, мисс. — Дженкинс поклонился и вышел, закрыв за собой дверь.

— Почему же ты не писал мне? — спросила Кит, снова повернувшись к деду.

— Я думал, ты не захочешь читать письма старика, — с грустью ответил Спенсер, глядя на внучку потускневшими глазами. — Мне сказали, что ты хотела уехать. Сказали, что тебе здесь скучно и ты не желаешь жить в глуши.

Фиалковые глаза девушки потемнели. Ее тетки и в самом деле были бестиями. Прежде Кит не приходило в голову, что они обрели над ней полную власть, что они заботятся лишь о своих собственных интересах. Кит опустилась в шезлонг рядом с дедушкой, и ее элегантное платье тихонько зашелестело.

— Ах, Кит! — вздохнул старик. — Ты разбила мое сердце, когда уехала. Я думал, что не нужен тебе.

Кит уткнулась лицом в его шейный платок и почувствовала, как дед прижался щекой к ее волосам. Спенсер похлопал внучку по плечу, и она еще крепче обняла деда. Потом отстранилась, поднялась на ноги и принялась энергично расхаживать по комнате, шелестя юбками.

— Ах, как бы я хотела сейчас посмотреть в глаза моим тетушкам! — воскликнула Кит.

— А уж как мне этого хочется! — прорычал Спенсер. — Пусть только покажутся мне на глаза!

В комнату бесшумно вошел Дженкинс и подал хозяину небольшой стакан с темной жидкостью. Едва взглянув на стакан, Спенсер залпом выпил лекарство и отпустил дворецкого.

Кит, стройная и элегантная, остановилась перед камином. Спенсер с удовольствием отметил, что у нее чистая молочной белизны кожа, которую не испортили долгие часы, проведенные на свежем воздухе. И у Кит были те же блестящие вьющиеся волосы, что и раньше; когда-то и у самого Спенсера были такие же. Правда, длинные косы внучки сейчас превратились в красиво уложенные пышные локоны, подчеркивавшие изящные черты ее овального личика.

Кит было всего шесть лет, когда ее родители — Кристофер, сын Спенсера, и его жена, эмигрировавшая из Франции, — погибли в результате несчастного случая на дороге. С тех пор девочка жила в Кранмере.

Спенсер снова залюбовался ее стройной фигуркой в зеленом дорожном платье. Манеры Кит оставались безупречными даже сейчас, когда она сердилась.

— Господи, Кит! Ведь мы не виделись целых шесть лет! — воскликнул дед.

— А теперь я вернулась и собираюсь остаться, — сказала девушка с широкой улыбкой, на мгновение снова превратившись в проказницу и непоседу, какой была когда-то.

Спенсер откинулся на спинку кресла, очень довольный ее заявлением.

— Ну-ка, мисс, повернитесь, дайте мне оглядеть вас как следует, — улыбнулся он.

Кит фыркнула и сделала реверанс.

— Все, достаточно, — сказала она со смехом, — так как вы, мистер, всего-навсего барон. — Но глаза девушки сияли — дед был ее кумиром.

Спенсер одобрительно хмыкнул. Внучка, грациозно вскинув руки, сделала несколько танцевальных па.

— Неплохо! — Спенсер хлопнул себя ладонью по колену. — Хотя я слишком заинтересованное лицо.

— Это верно, дедушка. — Кит засмеялась и снова села рядом с дедом. — Расскажи-ка мне, что тут у вас новенького?

К се удивлению, Спенсер стал подробно обо всем рассказывать. Новости об урожаях и арендаторах девушка слушала вполуха; она все еще думала о прошлом: шесть долгих лет, прожитых ею в Лондоне, были настоящим адом. Месяцами ей приходилось бедствовать — и ради чего? Ведь все это время ей следовало находиться рядом с дедом. Почему, ну почему она не могла забыть про свою гордость и написать дедушке? Почему не могла попросить у него разрешения вернуться домой? Она часто бралась за письмо, но всякий раз ей мешала гордость. Было совершенно ясно: дедушка не хочет ее видеть, и это глубоко оскорбляло Кит. Она привыкла верить людям и не могла даже представить, что тетки обманывают ее. Что ж, теперь она уже не станет доверять им. Кит поклялась, что впредь будет сама устраивать свою жизнь.

Она с рассеянным видом кивала, слушая рассказ деда о соседях. Кивала — и одновременно разглядывала его украдкой. За эти шесть лет Спенсер постарел, хотя все еще выглядел довольно внушительно. Даже сейчас, когда дед немного сутулился, его высокая статная фигура производила впечатление. А его нос с горбинкой, проницательный взгляд бледно-голубых глаз, кустистые брови и властный голос — все это свидетельствовало о том, что лорд Кранмер — подлинный аристократ. Дедушка был в курсе всех дел графства и оставался влиятельным членом местного общества. Кит улыбнулась. Она любила деда больше всех на свете и знала, что он не даст ее в обиду.

Но на душе у девушки было неспокойно. Мир так жесток! Если уж ей суждено испытать новые страдания, пусть это будут раны, которые она сама себе нанесет. С этого дня она сама будет принимать решения, сама будет совершать ошибки.

Той ночью Кит долго стояла у раскрытого окна своей спальни. Она смотрела на бледный диск луны, плывущий в бархатной черноте ночи, и чувствовала себя безмерно одинокой… и свободной.

Кит на удивление быстро погрузилась в повседневные заботы Кранмера. Она вставала на заре, каталась верхом, завтракала с дедом, а потом обсуждала с ним свои планы на предстоящий день. В полдень она снова совершала конную прогулку, а вечером возвращалась к деду. За ужином Спенсер рассказывал внучке, как провел день, иногда советовался с ней по самым разным вопросам. Временами Кит казалось, что она вовсе и не уезжала в Лондон.