Бренда Хайатт - Корабль мечты

Только тут ему пришло в голову, что эта ночь может стать не только самой тягостной, но и самой интригующей, самой занятной ночью в его жизни.

Она не справилась со своими эмоциями – второй раз за день! Делия поняла это не только по тому, как горели ее щеки, но и по изумленному взгляду Кентона. Без сомнения, он был до глубины души поражен тем, что матерая авантюристка (а именно таковой он ее и считал) может покраснеть, как девчонка. Но что поделаешь? Оставалось только отвернуться и по возможности уйти в тень, чтобы остальным не бросился в глаза румянец на ее щеках. Не то чтобы кто-нибудь мог усмотреть в этом странность – ведь новобрачной и пристало краснеть при каждом нескромном намеке, – просто было невыносимо так себя выдавать.

– Все в порядке? – осведомился Кентон, едва за ними закрылась дверь каюты.

Все еще пылая румянцем, Делия тем не менее вынуждена была повернуться. К несчастью, она стояла лицом к иллюминатору, а значит, и к закату, отсвет которого только добавлял краски ее лицу.

– Вам не безразлично, в порядке ли я? Вот уж ни за что не поверю! – отчеканила она и тотчас пожалела о своей резкости. – Да, все в порядке.

Но его лицо уже замкнулось и окаменело.

– Вам доставляет удовольствие раздражать меня, не так ли, мисс Гилли? Это вредит нам обоим в равной мере. Перед ужином я был почти готов принять ваш первоначальный план, то есть публично признаться в розыгрыше и пойти дальше каждый своим путем. Знаете, почему я этого не сделал? Вы так и лопались от самодовольства.

– Так вот что вас остановило! – засмеялась Делия. – Вы, случайно, не такого же мнения, как Роберт Паттерсон, который презирает женский разум? Вам невыносима мысль о том, что женщина может оказаться более дальновидной, чем вы? Как же вы добились успеха в делах, обладая столь косным мышлением?

– Косным, вот как? – Казалось, сейчас Кентон разразится сердитой тирадой, но он отвернулся, справляясь с собой. – Кроме вас, никто никогда не считал меня косным, – сказал он спокойнее. – Наоборот, меня относят к тем, кому по душе передовые идеи. Иначе фирма давно бы прогорела…

– Вот это новость! – воскликнула Делия, не оставив без внимания последнюю фразу. – Значит, вы кое-как перебиваетесь? Так вот почему вас так волнует мнение каждого напыщенного индюка!

Несколько минут длилось молчание, во время которого Кентон мерил ее оценивающим взглядом.

– Что ж, слово не воробей, – сказал он наконец. – Вы неразборчивы в средствах, но всегда держите ухо востро. Признаюсь, наша компания испытывает определенные затруднения и спасти ее могут только вливания новых вкладчиков. Несколько джентльменов здесь, на борту, изъявили желание стать таковыми. Уронив себя в их глазах, я погублю фирму.

– Значит, положение дел таково, что вы нуждаетесь во мне куда больше, чем я в вас. – Лицо его исказила гримаса гнева, и Делия откровенно усмехнулась. – Припоминаю, в каком восторге был этот ваш Шарп, узнав, что вы обзавелись супругой.

– И все же это не значит, что я в вас нуждаюсь! – резко возразил Кентон. – И нечего представлять дело так, словно вы устроили этот спектакль мне во спасение. Вы думали только о себе, а теперь мне приходится как-то выкручиваться из безвыходной ситуации.

– Ну вот, я и говорю, что вы во мне нуждаетесь… теперь.

Сказав это, Делия адресовала ему самую шаловливую из своих улыбок, как делала всегда, желая закрепить победу в споре, не обидев при этом своего оппонента. Вначале казалось, что ее уловка не достигнет цели: Кентон продолжал сверлить ее обвиняющим взглядом. Но она упорно улыбалась, кокетливо склонив голову, и мало-помалу в глазах его отразился отблеск этой улыбки.

– Ладно, будь по-вашему, – сказал он, слегка приподняв уголки губ. – Вам не занимать упрямства, мисс Гилли. Скажите, вам случалось уступать в споре? Ну хоть однажды?

– Разумеется, хотя я и не могу сейчас припомнить конкретного случая. – Неожиданный трепет где-то в глубине ее существа, порожденный упорным взглядом золотисто-карих глаз, заставил Делию снова напрячься и добавить с вызовом: – Думаете, мне по душе, что я победила в споре с вами? Ничуть! Ведь если я вам нужна, вы ни за что не позволите мне сойти в Панаме!

– Совершенно верно, – согласился Кентон, тоже посерьезнев. – Но если мы будем заодно, то к Нью-Йорку уж как-нибудь сумеем выбраться из этой ловушки. У нас для этого впереди достаточно времени.

Эти «мы» и «у нас» резко вернули Делию в настоящее, то есть к тому, что им предстояло провести ночь вдвоем в крохотной каюте. Ей привиделась долгая череда таких ночей вдвоем, и она нервно глотнула.

– Конечно, мы что-нибудь придумаем… – начала она таким тонким прерывистым голосом, что Кентон поднял удивленный взгляд.

Она сочла за лучшее умолкнуть, боясь, что снова вспыхнет румянцем. К счастью, он отвернулся к темнеющему иллюминатору.

– Смеркается. Надо же и поспать. Давайте лучше обсудим, как проведем эту ночь.

Делия еще больше смутилась. Ей показалось, что шея Кентона над белым воротничком потемнела, как если бы его тоже бросило в жар. Она ухватилась за эту мысль, радуясь, что он тоже способен испытывать неловкость, и сумела справиться с собой.

– На этой стене три койки, не так ли, мистер Брэдфорд? Поскольку вы оплатили каюту, вам и выбирать.

– В таком случае я выбираю верхнюю, а вам советую занять ту, что в самом низу. На среднюю мы сложим багаж, для которого не хватило места в рундуке.

Делия едва удержалась от вздоха облегчения. Значит, ей не придется карабкаться вверх, самой или с любезной помощью своего соседа по каюте. Иначе говоря, нижняя койка была в ее положении гораздо предпочтительнее.

И вдруг Делии стало не по себе. О чем она думает? Она же не будет спать в своем лучшем платье, со всеми этими обручами в кринолине! И даже без него…

Кентон как раз собирался поставить ее саквояж на вторую полку.

– Минутку! Мне нужно взять оттуда… взять все необходимое на ночь! – пролепетала Делия, лихорадочно ища решение.

Не хотелось обращаться к нему с просьбой покинуть каюту на то время, пока она переоденется. Он мог и отказать, ведь это была все-таки его каюта. Девушка помедлила в надежде, что он сам это предложит.

– Можете переодеваться, а я посижу на своей койке за задернутыми занавесками, – сказал Кентон вместо этого.

У нее вырвался возглас – не то чтобы возмущенный, но довольно неодобрительный. В ответ она получила понимающий взгляд.

– Я знаю, мисс Гилли, что вы предпочли бы ненадолго остаться в полном одиночестве. Однако взгляните на это здраво. Если кто-нибудь заметит, как я прохаживаюсь перед каютой, то сочтет это в высшей степени странным. Даже если сегодня нам повезет, то маловероятно, что, выходя ночь за ночью, чтобы позволить вам переодеться, я не привлеку этим ничьего внимания. Раз уж мы собираемся действовать заодно, нужно считаться с обстоятельствами.

– Простите, но я совсем забыла, что мы супруги, и к тому же новобрачные!

Делия засмеялась, но смех вышел неестественным. Она разозлилась на себя за то, что не способна держать себя в руках, и на Кентона, который это заметил. Что ж, теперь он убедится, что она не солгала насчет своей добродетели!

– Вы правы, мистер Брэдфорд. Забирайтесь на свою… койку, а я подожду.

Господи, она чуть было не ляпнула «на свою постель»! Впрочем, какая разница, суть от этого не меняется.

– Один момент!

Кентон присел на рундук и начал снимать ботинки. Зрелище показалось Делии недопустимо интимным. При виде мужских ног в одних носках, быстро переступающих по ступенькам деревянной лесенки, она быстро отвернулась, но повернулась снова, услышав шорох сдвигаемых занавесок, длинных и плотных. Что это там, щелочка? Нет, показалось! Она чуть было не попросила Кентона еще и сесть лицом к стене, но вовремя прикусила язык, сознавая, что это было бы уж слишком.

Тогда она отвернулась сама и принялась расстегивать бесчисленные пуговки корсажа. Судя по тому, как тряслись руки, процесс обещал затянуться.

– Мисс Гилли! – раздалось за спиной, когда Делия билась над особенно упрямой пуговкой. – Скажите, когда закончите, ладно?

Она резко повернула голову, при этом стараясь остаться спиной к койкам, – и чуть не свернула себе шею.

– Конечно, скажу! Видите ли, женщине не так просто раздеться, как мужчине… – Она залилась краской и прикусила язык: это прозвучало слишком игриво! – Я хочу сказать… я стараюсь, как могу!

– Не спешите, я подожду. Во всяком случае, постараюсь не уснуть до тех пор, пока наступит мой черед.

С верхней койки донесся шорох и поскрипывание досок: очевидно, Кентон улегся. Делия вообразила, как он вытягивается на постели, но резко себя одернула. Этого еще не хватало! Раздражение придало ей энергии, и вскоре она приблизилась к развязке. То и дело поглядывая через плечо, она расшнуровала корсет (к счастью, и он затягивался спереди) и с облегчением освободилась от его тисков. За отсутствием ночной сорочки оставалось спать в теплом фланелевом халате. Едва не вывалив на пол все содержимое саквояжа, Делия выхватила халат, судорожно натянула и туго перепоясала в талии. Кринолин, нижние юбки и платье она сложила на рундук, засунув корсет под всю эту груду, с глаз подальше. Чтобы не затягивать процедуру умывания, она просто плеснула в лицо водой, юркнула на свою койку и поплотнее сдвинула тяжелые парчовые драпировки.

– Я готова!

– Хорошо.

Где-то над ней раздались шорохи и скрипы – и, к ужасу Делии, драпировки раздвинулись. Только теперь она сообразила, что это было неизбежно – ведь занавеси закрывали все три койки сразу. Испуганно пискнув, она рванула тонкие батистовые занавесочки, скрывавшие ее ложе. Впрочем, почти сразу вновь стало темнее – парча снова сошлась, укрывая ее от чужих глаз.

Бог свидетель, она честно старалась не прислушиваться. Но пока Кентон раздевался, до нее доносился каждый звук, так что она волей-неволей гадала, что он сейчас делает. Вот одна за другой расстегиваются пуговицы сюртука, а сейчас – рубашки. Он что, уже по пояс голый? А вот он снимает брюки! В чем же он будет спать?

Делия вдруг вспомнила, что совсем рядом с раздевающимся Кентоном разложена ее одежда. Должно быть, нижние юбки виднеются из-под платья! Если он смотрит в ту сторону, о чем он думает? Разумеется, он джентльмен, но даже джентльмены обладают воображением!

Такого рода мысли позволили скоротать время. Казалось, прошло всего несколько минут, а Кентон уже снова взбирался по лесенке на свою койку. Парчовые драпировки раздвинулись и тут же сошлись опять. Солнце уже село, и каюта была практически погружена во тьму. Делия решила, что в конечном счете их вынужденное пребывание вдвоем в четырех стенах не так уж и страшно.

Она уловила скрип досок под тяжестью тела, потом шорох натягиваемого одеяла. Скрип повторился несколько раз, потом затих.

– Цену заломили заоблачную, могли бы сделать постель помягче, – заметил Кентон.

– Мне приходилось довольствоваться худшим, – откликнулась Делия с улыбкой.

– Ничуть не сомневаюсь. – Он помолчал. – Вы, должно быть, думаете, что я человек изнеженный.

– Я думаю совсем о другом. О том, что койка в третьем классе вряд ли снабжена даже таким матрацем.

Вообще говоря, она думала как раз об изнеженности богатых господ, но тактично умолчала об этом.

– В тюрьме и вовсе нары, – заметил Кентон.

А она еще старалась быть тактичной с этим субъектом!

– Знаете что? Мне приходилось спать в таких условиях, что даже тюремные нары показались бы сносной кроватью!

Ваша жизнь, мистер Брэдфорд, конечно, изобиловала удобствами (чему можно лишь позавидовать), но вы едва ли сталкивались с чем-нибудь более занимательным, чем деловые заседания и светские рауты! Однообразие и скука не повод для зависти, по крайней мере с моей точки зрения!

На этот раз молчание так затянулось, что Делия решила: одно из двух – либо она смертельно оскорбила Кентона, либо усыпила. Но потом он все же заговорил:

– Прошу простить, мисс Гилли. Замечание насчет тюремных нар было неуместным. Надеюсь, завтра вы откроете мне еще пару страниц своей биографии для расширения кругозора. А теперь давайте спать.

Это было более чем кстати. Чем дольше Делия покоилась в уютном коконе тьмы, без нижних юбок и корсета, тем более волнующей казалась ситуация. А уж когда голос Кентона смягчился…

– Мудрое решение, – пробормотала она. – Доброй ночи, мистер Брэдфорд!

Однако невзирая на мерное покачивание и убаюкивающий рокот мотора, сон еще долго не приходил к ней.