Я избегал такого рода неопределенности в течение последнего десятилетия. И все же я был здесь, отбрасывая все, что заставляло меня чувствовать контроль и умоляя Делэни поехать со мной. Без ремня безопасности. Без пункта назначения. Без плана.

Я уступил, видя изогнутую бровь девушки.

– Ладно. Если несколько клочков бумаги будут держать тебя рядом следующие шесть месяцев, я за. Но это тупо формальность. Письменное заверение, что ты получишь все, что тебе обещали, потому что я не хочу, чтобы ты беспокоилась о работе в течение следующих шести месяцев. Может я и эгоистичный засранец, но ты все еще нужна мне рядом. И кроме того, – я дразнился, – мне кажется, я очаровал тебя. Может, я тоже тебе пригожусь.

Она ткнула меня в грудь, лукавая улыбка появилась на ее губах.

– Конечно, продолжай убеждать себя в этом.

Страх и надежда забили мои легкие, когда я перевернулся на спину, потянув Делэни за собой.

– В жизни не так уж много того, в чем можно быть уверенным, по крайней мере, не в моей.

Она разместилась на моем плече, ее волосы скользнули по моей шее, словно норковая шубка.

– Со стороны твоя жизнь выглядит просто идеально.

Мой голос смягчился от сожаления.

– Ты заставляешь ее такой быть. Но не так давно она казалась чертовски пустой, – Делэни посмотрела на меня, сочувствие запечатлелось на ее лице.

– У тебя есть родственники? Те, кто любит настоящего Шейна Хоторна, а не картинку для мира?

Я хмыкнул. Как можно это объяснить? Шейн Хоторн не был настоящим, а парень, живущий в его шкуре, не был тем, кого она захотела бы знать.

– Да, но я не хочу думать о своей семье, не прямо сейчас.

Однако было посеяно семя, и я почувствовал, как медленно ожог гнева обвивался вокруг моего сердца. Мои родители были мертвы, но у меня был брат. Вот только он давно отказался от права называться семьей. Мой разум спустился по крутому пути, который привел в тупик. Нет. Сегодня не будет никаких прогулок по аллее памяти.

Лучший способ предотвратить бессмысленное путешествие лежал у меня на руках. Закрыв глаза, я позволил себе погрузиться в сладость Делэни, впитать поглотить все хорошее, что почувствовал в ее объятиях. Мне нужно было все до последнего.

* * *

Потягивая дымящуюся чашку кофе с высоты тридцати тысяч футов, я смотрел в окно на рябое белое одеяло облаков, простирающееся так далеко, как я мог видеть. Когда я был ребенком с гитарой, перекинутой через плечо, и рожком мороженого в руке, как на небесах прыгал бы вокруг этих облаков, словно они были игровой площадкой.

Мне было почти двадцать, когда я впервые сел на самолет, и это было шоком, видеть облака и ничего больше. Не было бородатого человека в белом халате. Ни ангелов, ни счастливых херувимов. Только облака и солнце.

Пустота.

Мир.

Сейчас я чувствовал себя совсем неумиротворенно.

Два часа назад я выскользнул из постели, пока Делэни еще спала. Уставшая после долгой ночи без сна, она едва шевельнулась, когда я быстро поцеловал ее в щеку, оставив записку на подушке.

Эта поездка была спонтанным решением. Я никогда не думал, что сделаю такое.

Какого черта Делэни Фрейзер сделала со мной?

Я понимал, как она заставила меня влезть в штаны на два размера меньше. Это было легко. Делэни была лучше любого наркотика.

Стоя за чертой, она соблазнила меня. И прошлой ночью я не был за линией фронта.

Я пересек ее.

И вот теперь летел через всю страну, собираясь пересечь другую.

Я приземлюсь в Нью-Йорке через несколько часов, в одном из моих любимых мест в мире. Мэдисон Сквер Гарден. Барклайс Центр. Я любил нью-йоркские площадки почти так же, как и нью-йоркских поклонников.

Гевин, мой брат, тоже жил в Нью-Йорке. Он переехал сразу после окончания школы, никогда не оглядывался назад. Теперь он был адвокатом, одним из лучших в стране. В последний раз я видел Гэвина на свое шестнадцатилетние. Авария произошла через несколько месяцев после этого. Медсестра в больнице сказала, что связалась с ним, но он так и не появился ни в тот день, ни к тому времени, как я уехал из города пару дней спустя.

Я не мог просто так уйти.

Я убежал.

Притворяясь, что не потерял все в мгновение ока. Заполняя себя выпивкой и наркотиками, трахая любую девушку с пульсом. Теряясь в музыке.

Теперь моя жизнь была другой. Теперь я стал другим. Алкоголь был под контролем. Я не употреблял наркотики. И хотя я все еще любил создавать музыку, в эти дни я чувствовал себя потерянным в глазах Делэни. Я сделаю для нее все что угодно. Включая встречу с человеком из моего прошлого, чье отсутствие все еще ощущалось как зияющая рана.

Тревис перевезет отца Делэни в тюрьму получше.

Но я хотел сделать больше. Я хотел освободить его.

И Гэвин мог помочь.

Глава Пятнадцатая

Делэни

На следующее утро я изучала свое тело в зеркале, ожидая увидеть следы рук Шейна, отпечатавшиеся на поверхности моей кожи. Не потому, что он сделал мне больно, а потому что его прикосновения прожигали меня. Всю ночь, повсюду. Мои мышцы восхитительно ныли, поэтому казалось странным не видеть доказательств нашей связи как штампы в паспорте. Я заметила несколько темных пятен, но только в тех местах, где он крепко сжимал меня. Если бы кожа Шейна не была такой загорелой, я бы тоже пометила его.

Не то чтобы он уже был недостаточно отмечен. Путь Шейна был запечатлен на его коже яркими цветами и темно-черной краской. Его татуировки были красивыми и тревожными. Они рассказывали историю, которую он еще не написал словами. Мне хотелось рассмотреть каждую деталь, но меня отвлекал электрический заряд, искрящийся при каждом прикосновении. Столько тепла, столько света. Его огонь подпитывал мой, и наоборот. Прошлой ночью Шейн смотрел на меня с потребностью, его желание подпиралось одиночеством, уязвимость просачивалась из каждой поры. Как будто он ожидал отказа. Но почему?

Шейн Хоторн был великолепным и успешным, кумиром для многих. И все же было очевидно, что он пострадал от близких людей. И все еще не справился с этим.

Я влюблялась в Шейна, каждую минуту я становилась еще на один шаг ближе к разбитому сердцу.

И все же всеми фибрами своей души я хотела исцелить его.

Поэтому согласилась на контракт на словах, ослабив жесткий набор правил, которые Шейн наложил на свою жизнь. Каково это, быть девушкой Шейна по-настоящему? Не имела ни малейшего понятия. И я не собиралась выяснять это сегодня.

Когда я проснулась утром, на подушке рядом лежала записка, призывающая меня провести день расслабляясь, потому что он вернется вечером. С подписью: «Целую-обнимаю, я».

Сейчас я проводила по ней ногтем. Целую. Обнимаю. Шейн.

Что, если прошлая ночь была слишком интенсивной? Вдруг он пожалел, что позволил мне остаться или решил, что мы были более удобной договоренностью?

Что если он обо всем пожалел?

Глубокой ночью, притянув меня так, что щека Шейна расплющивала мои волосы, а горячее дыхание было на моем ухе, он прошептал хриплым от страсти голосом: «Ты хоть понимаешь, что ты со мной делаешь?»

Нет. Хотя, возможно, это было похоже на то, что он делал со мной. Сводил меня с ума от похоти и страха.

Вожделение было само собой разумеющееся. Шейн был мировым секс-символом.

Но мой страх произошел из-за большого количества желаний. Боязнь разочарования. Ужас утраты. Снова.

У меня вообще был инстинкт самосохранения? Очевидно, нет.

Потому что все мои инстинкты взбрыкнули и накинулись на Шейна.

Кто конкретно он такой?

Каждый раз, когда я думала, что выяснила это, он показывал мне другую сторону, представлял новую часть, о которой я даже не догадывалась.

Шейн был как пазл из тысячи кусочков, купленный на гаражной распродаже. Шансы на то, что все части находятся в коробке были невелики, и даже если я медленно и кропотливо буду собирать головоломку, то не уверена, сформируют ли кусочки целую картину с обложки или будут просто кучей несогласованных сегментов, как бы сильно я старалась. И все же сдаваться было немыслимо.

Как ни странно, многое из того, что я обнаружила, напомнило мне... меня.

Я не могла сказать, что от этого я стала больше понимать Шейна.

Или себя меньше.

Я приехала в Лос-Анджелес не для того, чтобы найти себя, за чем - это делали многие другие. Что это значит «найти себя»? Я знала, кто я такая. По крайней мере, три года назад.

Нет. Я приехала в Лос-Анджелес, чтобы потерять себя. Забыть, кем была, чего хотела, во что верила.

В этом сумасшедшем городе я была еще одной официанткой. Это была идеальная работа. Потому что была в ожидании начала новой жизни.

А потом Пайпер узнала меня, познакомила с Тревисом, и я встретила Шейна Хоторна.

Вчера вечером не было ничего найдено.

Речь шла о поиске.

Не себя. Не даже Шейна. Но поиске чего-то, чтобы снова начать верить.

И это было приятное чувство. Действительно приятное.

Шейн

Опустив бейсбольную кепку на лицо, я притаился в элегантном вестибюле жилого дома в верхнем Ист-Сайде. Я подкупил швейцара, который не был особо взволнован присутствием татуированного незнакомца в рваных джинсах и кожаной мотоциклетной куртке, брошенной на диван. Униформа пожилого мужчины была идеально выглажена, туфли блестели, седые волосы на голове пострижены. Определенно не фанат «NothingbutTrouble».

Спустя почти два часа я, наконец, заметил лицо, которое было мне также знакомо, как и мое собственное, несмотря на то, что я не видел его более десяти лет.

– Гевин, – выкрикнул имя брата, слоги прокатились через мою стиснутую челюсть.

Он резко остановился на отполированном мраморном полу и повернулся ко мне, узнавание распространилось по его лицу.

Вырвавшись из неудобной обивки, я встал.

– Наверное, надо было сначала позвонить.

– Не знал, что у тебя есть мой номер телефона, Шон, – его голос был ровным.

Я проглотил комок в горле. Никто не называл меня так годами.

– В наши дни довольно легко найти кого-то. Если приложить хоть каплю усилий.

Гевин проигнорировал не очень тонкую колкость.

– Хочешь зайти? – он говорил медленно, держа руки по сторонам, как будто боялся, что громкий шум или внезапное движение отпугнут меня.

Я заколебался, затем покачал головой.

– Нет.

– Итак... – Гевин выдавил слово, выжидательно глядя на меня, – ...что я могу для тебя сделать?

Намек на непокорного младшего брата, которым я когда-то был определил мое отношение – смесь робости и упрямства.

– С чего ты решил, что я здесь, потому что чего-то от тебя хочу?

Он показал на лифты, ресепшн.

– Если все, что тебе нужно, это воссоединение, то публика ни к чему.

Мои нервы были словно рваные джинсы, в которых я пришел. Просто скажи это.

– Я хочу нанять тебя.

Гевин моргнул несколько раз подряд, как будто пытался понять мое объяснение.

– Ты мог бы позвонить для этого. Или зайти ко мне в офис.

Я ухмыльнулся моему брату.

– Пресса была бы в восторге. Шейн Хоторн нанимает лучшего адвоката по уголовным делам, – быстрая вспышка гордости проскользнула по лицу Гевина. Отлично. Он должен гордиться. Гевин всегда был самым умным в нашей семье. Много лет назад я поставил на его имя оповещение в «Google», и на мой ящик регулярно приходили ссылки на статьи о делах, которые он выиграл, награды, которые он получил. Он сделал все это, не убежав, не солгав о себе. Гевин, может, и отказался от меня, но я никогда не переставал наблюдать за старшим братом.

– Справедливое замечание. Хорошо, считай, что я нанят. Почему бы тебе не подняться ко мне домой? Мы можем обсудить твое дело...

– Нет. Это не только для меня. Это для одного моего друга. Отца одного моего друга. Ты все еще возьмешься за него?

Между бровями Гевина собралась глубокая борозда.

– Ты никак не связан?

Кто-то вошел через вращающуюся дверь, поток прохладного воздуха подтолкнул мои волосы к моим глазам. Я убрал их.

– С делом – нет. Только с девушкой.

Гевин опустил портфель, его глаза смотрели на мои.

– Она важна для тебя?

– Да. Очень, – мой ответ был мгновенным, автоматическим.

Я не дышал, пока он не ответил.

– Окей. Напишите мне детали, и я сделаю это дело приоритетом, – вручил мне свою визитку.

То, как Гевин произнес эти слова, с уверенной искренностью, подтвердило мое решение приехать сюда.

– Спасибо, Гев.

Выражение его лица смягчилось, когда я так инстинктивно произнес прозвище.

– Как думаешь, мы смогли бы наверстать упущенное в один прекрасный день? Давненько не виделись.

– Конечно, могли бы.

Тишина колебалась между нами, смешиваясь с невысказанными обвинениями и неудовлетворенными ожиданиями. Мой брат скептически кивнул.