– Да, как на счет того, чтобы поехать подышать свежим воздухом? – он взял чашку с кофе и прошел в кресло за кофейный столик.

Демид Самирович сидел за столом напротив меня и поедал свой десерт. Все-таки мне нравится этот мужчина. Добрый он, и заботливый.

– Например?

– На Левобережную к реке? Попросим Светлану собрать нам корзину вкусной еды и покормим комаров нашей кровью.

– Последнее мне нравится больше всего, – хмыкнула я и отпила яблочного сока.

Давыдов отправил меня собираться наверх, надеть удобные вещи и прихватить плед, на случай если я замерзну. А сам пошел к Светлане Степановне, просить собрать перекус. Уверена, на свежем воздухе еда нам придется по вкусу.

Оказавшись в комнате, я схватила телефон, собираясь набрать маме. Но говорить я хотела не с ней. Мне хотелось услышать папу, убедиться, что с ним все хорошо, что он дома, цел и невредим.

Пройдя к окну, уселась в кресло, поджав под себя ноги. Решение давалось мне нелегко. Будь у меня номер папы, я бы, не задумываясь, позвонила ему. Но увы… я не могла. И понятия не имела, как отреагирует на мой звонок мама.

Боже, как бы мне хотелось вернуться в прошлое. Туда, где моя семья счастлива. А сейчас я даже не могу пообщаться со Степашкой, со своим милым младшим братиком. Могла ли я когда-то представить, что моя мама сможет так со мной поступить? Добрая, всегда заботливая и нежная мама, вдруг слушается какого-то ненормального Кирилла и считает меня проституткой.

Я, может, и неправильно поступила, когда переспала с Аланом, даже его не зная, но у меня до него и после не было других мужчин. Вот только если бы я знала, что именно Кирилл наплел маме…

Выдохнув, я набрала ее номер, а через несколько гудков услышала недовольный голос.

– Неужели вспомнила?

– Я и не забывала о вас, мам.

– Ну да, сбежать от проблем проще всего, – недовольно хмыкнула она, больно раня мою душу.

– Ты права. Именно так ты и поступила.

– Что?

– Мам, я позвонила не для того, чтобы выяснять отношения. Хотя мне и интересно, с чего я вдруг стала для тебя врагом. Просто, пожалуйста, дай папе трубку? Я очень хочу его слышать.

– Аааа… папа… вспомнила-таки о нем? А папа тоже не желает с тобой разговаривать!

– Мам, ты же не такая, что с тобой происходит?

– До свидания! – и она сбросила вызов.

По душе ударила новая волна боли. Значит… мама и папу настроила против меня? А ведь я ради них… они же моя семья, моя кровь. Я их дочка.

Почему они так со мной все поступают.

Телефон выпал из руки и упал прямо на пол.

Я же поддалась Алану… я хотела, чтобы папу освободили и пожертвовала собой… и на работу устроилась ради них, а в итоге осталась неблагодарной?

Это же что получается, Давыдов теперь – единственное мое спасение? Но как же моя семья?

– Маш, ты уже собралась? – голос прозвучал где-то на задворках.

А у меня в голове не укладывалось что от меня отказалась моя семья, мои родные люди.

– Маш, ты что заснула? Маш? – Алан тронул меня за руку и резко присел на корточки около моих ног. – Какого х*я ты плачешь?

Меня подхватили мужские руки, и Алан перенес меня на кровать. Но мне было так больно, что становилось все равно что он будет делать. Душа разрывалась на сотни маленьких осколков, и хотелось забиться в угол, исчезнуть, просто испариться и ничего не чувствовать.

Он прилег рядом и накрыл нас пледом. Я сделала глубокий вдох, на миг подумала, что с этим человеком мне даже комфортно в какой-то степени. А ведь должно быть хорошо в объятиях моей мамы, которая всегда отстаивала правду, всегда меня защищала. А от Алана надо бежать, да только некуда…

Я развернулась и прильнула к его груди, в надежде хоть на минутку получить поддержку.

Вдохнула запах парфюма и просто лежала, ни о чем не думая. Кажется, даже задремала…

***

Убедившись, что малышка уснула, я осторожно переложил ее голову на подушку и, тихо поднявшись с кровати, поправил плед, чтобы Маша не замерзла. Хотя на дворе лето, но в ее состоянии лучше быть повнимательнее.

Красивая Машка.

Присел на корточки и пальцами коснулся ее лица. Снова бледная.

Что же тебя так расстроило, моя девочка?

Мне не нравятся твои слезы, не нравится то, как ты себя чувствуешь.

Убрал с щеки прядки волос и, склонившись, нежно коснулся губами ее губ.

Внутри разбушевалась буря. Не могла она просто так плакать, ведь еще полчаса назад она была рада поездке на пляж.

Я поднялся на ноги. Оглядевшись, заметил на полу у кресла ее телефон. Поднял его и, сняв блокировку экрана, увидел открытую вкладку звонков. Мама. Вот, значит, откуда ноги растут.

Крепко сжал челюсть и, отключив телефон, положил его на комод.

Пора, наверное, всем объяснить, как не стоит вести себя с моей будущей женой. Да, Маша будет моей женой, я так решил. И никто больше не посмеет ее обидеть. Я окружу ее всем, что она попросит, и дам максимального спокойствия.

Переодевшись в ванной, я попросил Светлану Степановну, чтобы изредка заглядывала к Маше. И когда проснется, заварить ей травяной чай. Хватит с нее нервов. Машка беременна и должна быть в полном покое и счастье.

Во дворе кивнул охраннику, чтобы тот открывал ворота, и уже через пол минуты мчал по трассе в сторону дома родителей моей невесты. Пора расставить все точки над i.

По салону раздался звонок телефона. Бекетов. Ответил на звонок, включив громкую связь.

– Приветствую, Алан. Как дела?

– Бывали времена и получше, друг.

– Что-то серьезно? – услышал взволнованный голос и хмыкнул. Эльмир всегда точно ощущал мое настроение.

– Ничего такого, с чем бы я сам не справился. У тебя как дела?

– Работа, работа и еще раз работа.

– А на личном продвижения есть?

– Шутишь? К ней и на танке не подъедешь.

– Слушай, может, тебе напором? В конце концов, она же чувствует себя должной, вот и… так сказать пусть благодарить.

– Ты что! Это же Катюша! – строго произнес друг, а мне захотелось расхохотаться. Здоровый строгий мужик, и вдруг так нежно «Катюша».

Чтобы бабы делают с мужиками?!

– Понятно.

– Алан, так все же, что случилось? – снова поинтересовался Бекетов, а я завернул на проспект.

– У Маши с родными проблема. Разобраться хочу. Слишком борзые стали, на девчонку наезжают.

– Если понадобится помощь, звони.

– До связи, – сбросил вызов и устало вздохнул.

Бекетов долгие годы сохнет по Кате, а какой-либо напор боится проявить. Только если та борзеть начинает и ходит гулять по непроверенным местам. Раньше он боялся о ней думать, а вот последние года полтора, как Катя стала совершеннолетней, все и понеслось. Только девчонка его боялась. Но… это не мое дело.

Мое дело – Машка, с которой нам не удалось отдохнуть на природе.

Бл*дь, как меня все это бесит! Девчонке покой, отдых нужен, положительные эмоции, а у нас хрен пойми что! Родная мать, вместо того, чтобы поддержать дочь, наоборот, клюет ее. Как я должен нахрен это развидеть? Как можно из-за мужика, и похрен, что он твой муж, забивать на свою дочь?

Вот это я сейчас и узнаю! Очень хочу слышать лично от Валерии Константиновны причину ее отношения к дочери.

У квартиры я стоял уже через двадцать минут. Нажал два раза на звонок и только потом услышал звук за дверью.

– А, это Вы… Алан Демидович, кажется, – из-за двери выглянула мама Маши.

– Рад, что Вы запомнили, Валерия Константиновна. А теперь пропустите, – я подвинул ее в сторону и без спроса вошел в квартиру.

– Что Вы себе позволяете?

– Не более, чем Вы. Пройдемте со мной.

Мы прошли в гостиную, где был накрыт стол и кажется царила интимная атмосфера. Прекрасно. Нарушу идиллию.

– Где Степан? – остановился посреди комнаты, чувствуя себя здесь хозяином.

– К бабушке отвезли. А Вам какое дело? Зачем вообще пришли? Маши дома нет, и я не знаю, где она шляется.

– А вот это и плохо, что не знаете! Но хорошо, что знаю я, где находится моя невеста! А теперь хочу услышать от Вас, с какого перепуга вы позволяете себе так обходиться с дочерью?

– А ты знаешь, что твоя невеста оказалась гулящей девицей?

– Серьезно?

– Конечно! Поразвлеклась с бедным мальчиком, с Кириллом этим, и следом к Вам в койку. Вы подумайте, может, и ребенок не Ваш?

– Рот… закройте! – рыкнул я, не желая слушать гадости в сторону своей Маши.

– Что? Как Вы смеете?

– Где Ваш муж? – продолжил в том же тоне.

– Он Вам зачем? – тут же испуганно произнесла женщина, а со стороны входа в комнату послышался шорох.

– Лерочка, что случилось… А… Вы кто? – удивленно спросил Николай, входя в комнату, по всей видимости, только из душа. В одном полотенце.

– Как, однако, вы гостей встречаете. Я – Алан Давыдов, будущий муж вашей дочери, которую вы, к слову, видеть не желаете. Сели вдвоем! – заорал я, радуясь, что ребенка нет дома и мне не нужно сдерживать эмоции.

Парочка тут же послушно уселась на диван, а Николай схватил жену за руку в знак поддержки. Вот значит, кого надо поддерживать?

– Вы вообще знаете, что если бы не Маша, то и дальше бы гнили в своей тюрьме? Ну, а что, сидели бы за дело, правда, Николай? – сверля суровым взглядом мужчину, заметил, как он напрягся.

– Коль, о чем он говорит? – взволнованно спросила Валерия, бросив на мужа непонимающий взгляд.

– Так Вы и жене не сказали? Удивительный человек – на двух стульях одной жопой усидеть.

– Послушайте, Вы ничего не знаете… – еще больше занервничал отец Маши.

– Я знаю больше, чем Вы думаете. Я о Вас знаю все.

– Объяснитесь! – зашипела Валерия, снова переходя на «вы», и я перевел на нее взгляд, наполненный ненавистью.

– Ну раз Вы просите… Я расскажу, почему Ваш муж оказался на скамье подсудимых. Он купил в кредит дорогой автомобиль, на который и понадобилась большая сумма денег. Не подрассчитал немного с растратами.

– Что Вы несете, нашей машине три года, и мы давно за нее расплатились!

– Верно! Вашей три года. Но машина ушла в подарок любовнице. Такой молоденькой рыжей бестии.

– Ч-что? Коля, это правда?

– Правда-правда, – ответил я за Колю. – Он задарил ее подарками, да так, что просчитался с кредитом и ему насчитали процент. Нехилый такой процент, правда, Николай? Зарплаты бы не хватило, а тут еще и семью кормить, сына, жену обманутую. Вот вы и решили украсть деньги у фирмы. Да не получилось.

– Что ты вообще несешь….

– Сел! – заорал я, когда этот ушлепок хотел подняться и броситься на меня. – Ты вообще знаешь, что твоя жена собственную дочь выгнала?! Оскорбила ее и обвинила в том, что Маша совсем не думает о вас. Только вот пока твоя жена сидела здесь ныла, Маша нашла работу, и ни где-нибудь в офисе, бумажки перебирала, а горничной. А ради кого? Ради тебя и твоей семьи. Чтобы ребенку было что кушать и откладывать на твой выкуп! Хорошо, я вовремя узнал, куда она устроилась работать. Вы же и мизинца ее не стоите.

– Я… я в шоке, Коля…

– Не верь ему.

– Мне плевать, поверите вы мне или нет. Если Маша еще хоть раз заплачет после разговора с вами, пеняйте на себя. Тогда я расскажу ей всю правду, какие у нее родители. А ты, – бросил взгляд на Николая, – отправишься за решетку.

– Ну ты и подонок, Коля…

Голос прозвучал уже за спиной, когда я прошел к выходу, но боковым зрением, снова обратив внимание на стол, все же обернулся и добавил:

– Простите за испорченный романтик.

Глава 16

– Подписывай! – строго произнес Алан, стоя у меня над душой.

– Алан, послушай, может, еще один пункт подправим? – попросила я, глядя на строчку, где указано что через две недели после подписания контракта мы поженимся.

– Нет, ты и так много внесла изменений. Некоторые пункты для меня сложны.

– Можно подумать, ты будешь их придерживаться, – хмыкнула я, бросив на него игривый взгляд.

– Представь себе, я не собираюсь трахать других баб. У меня же теперь есть своя королева ночи, не правда ли, Машенька?

– Какой кошмар. Вот это Бог меня наградил.

– Подписывай, и поедем заявление подавать.

– Ладно, но у меня будет просьба…

– Еще одна?

Я едва не захихикала, потому как просто задолбала Алана своими просьбами. Но и мне непросто было подписывать контракт, касающийся наших отношений.

– Последнее, и я не попрошу его вносить в контракт.

– Ладно, слушаю!

– Давай без пышной свадьбы? Я не хочу никаких платьев и подвязок. Не до этого мне.

– Я соглашусь, при одном «но»…

– Мне кажется, это будет продолжаться целый день.

– Нет, не целый день, ты мне еще в постели нужна. Так вот… без пышной свадьбы, но ты не будешь строить из себя жертву. Потому что, милая… – он склонился, упершись одной рукой в стол, другой в спинку стула, и продолжил мне на ухо, – только я знаю, как ты кончаешь, как течешь от моих ласк. Нихрена ты не жертва, ты так же дуреешь от меня, как дурею от тебя я.