Ирина Давыдова - Королева ночи, или Твоя по контракту

– Тогда сок, и печенье еще.

– Спасибо, Алан, – кивнула, когда он поставил передо мной новую чашку ароматного чая.

– Ночью рассчитаешься, малышка, – он легонько коснулся моих губ в поцелуе и, улыбнувшись, оставил нас снова одних.

– Машка, а что это только что было?

– А это на господина Давыдова моя беременность так влияет.

– Ну, прикольно, чего уж там. К тому же расплата я так понимаю тоже, сладкая…

– Угу, – хихикнула я и, отпив чая, посмотрела на подругу уже без смеха: – Катюш, поделись со мной, о чем хотела сказать до прихода мужчин.

Подруга тут же перестала улыбаться, и в ее взгляде промелькнула неуверенность. Я понимала, что ее секрет очень важен для нее, и потому она так долго держала его в себе.

Наклонившись, в знак поддержки я положила ладонь на ее руку, и она тут же посмотрела мне в глаза.

– Ты можешь мне доверять. Ты же знаешь об этом, Катюш? Ты моя подруга, и я тебя всегда поддержу.

Как бы там ни случилось сейчас у меня в отношениях с моей мамой, она у меня всегда была. А Катя, она очень одинокая с самого детства, а уж тем более, когда умер ее отец…

Она неожиданно поднялась из кресла и едва ли не упала возле моих ног, схватившись за руку и лицом уткнувшись в мои колени.

– Ты не прогонишь меня за то, что я тебя обманывала все это время?

– Катюш, ты чего? Кать?

Я тут же подняла ее с пола и потянула на кровать. Присела рядом и обняла подругу, поглаживая ее по затылку.

– Крошка моя любимая. Ну, как ты можешь такое думать? Ты же знаешь, что я очень-очень тебя люблю.

– Я просто не хотела тебя с ним знакомить тогда, потому что боялась.

– Чего ты боялась? Катюш, прошу тебя, не плачь, – я вытерла с ее лица слезы, но те снова катились по щекам.

– Я тогда совершенно не знала его и боялась, что он может втянуть тебя в какую-нибудь плохую ситуацию. Я сама не знала, что со мной будет, когда я вырасту. Я боялась его.

– Кого? – я не понимала, о ком она говорит. Неужели ее опекун – зверь?

– Эльмира, я боялась Эльмира, – всхлип и тяжелый вздох, – он мой опекун.

– Ты серьезно? – ошарашенно переспросила я, не веря в то, что это правда.

– Да, именно Эльмир меня забрал к себе тогда, в пятнадцать лет.

– Подожди-подожди, – я слегка отпрянула от нее и посмотрела в заплаканные глаза. – Это Бекетов тогда спас тебя от хулиганов?

– Да, – кивнула она, и ее захватила новая волна слез.

– Ты глупенькая, почему мне не рассказывала?

– Я боялась, Маш, я очень боялась. Я же его совершенно не знала. Мне все время казалось, что что-то должно произойти. Откуда мне знать, зачем незнакомый мужчина берет меня к себе, обеспечивает и ни в чем не отказывает. Я искренне боялась, что наступит тот день, когда он потребует что-то взамен. И самый большой страх был, что он попросит тебя.

– Боже, Катюш, ну почему ты мне ничего не говорила о своих страхах? Я же твоя подружка, я бы помогла тебе.

– Я не имела право тебя подставлять.

– А теперь? Теперь же ты веришь Эльмиру?

– Как человеку – да, как мужчине – нет, – она резко покачала головой и руками прикрыла лицо.

Внутри меня все сжалось в тугой узел. Мне было больно за нее. Я все это время не знала, что Катя иногда боялась Эльмира. Даже не так его, как страх неизвестности атаковал маленькую девочку.

– Если ты сейчас веришь ему как человеку, то почему не веришь как мужчине. Я ведь знаю, что он на тебя дышать боится, так сильно любит.

– Я видела его с другими женщинами. Понимаешь? Тогда, на свое восемнадцатилетие, я зашла в его кабинет, а он там драл какую-то «кошку». Явно шлюхастой породы.

– Господи… милая, он же взрослый мужчина, а ты была совсем юной.

– Да, только я тогда совсем ничего не знала о сексе, всегда старалась избегать таких тем, если одногруппники начинали разговор. И Эльмир, он же был моим, понимаешь? Как брат. Он все свободное время уделял мне, и я даже понятия не имела, что у него может быть девушка. Ты понимаешь, какая я наивная дура была? Даже не могла сопоставить все факты. Он взрослый красивый мужик, и я думала, что он должен быть только со мной рядом! Идиотка.

– Катя, прекрати! Зачем ты так говоришь? У нас воспитание другое было, понимаешь? И то, что ты не думала о том, что у Эльмира может быть секс с кем-то, это лишь говорит о твоей разумности.

– Мне так больно, Машунь, от того, что я врала тебе. Мне это ужасно не нравилось. Прости меня.

Я сгребла ее в объятия, в надежде таким образом хотя бы немного утешить. Трудно было представить, что она сейчас ощущает, ведь мало того, что Катя переживала за меня, так еще и за то, что я могла ее не понять.

– Какая же ты у меня глупышка, девочка, – я поглаживала ее по голове и шептала, что совсем не обижаюсь. Ведь это действительно правда.

Катя не со зла меня обманывала, не пыталась навредить, а, наоборот, хотела защитить, сама не зная от чего.

– Пожалуйста, не обижайся на меня. Ты у меня самая родная.

– Я не обижаюсь, Катюш, ты что. Ты же знаешь, как я тебя люблю. Все хорошо, слышишь?

В двери неожиданно раздался стук, и через секунду та открылась, впуская в комнату Бекетова. Ну вот какого хрена?

– Не понял, что за слезы, Катюша?

– Ой, Бекетов, уйди! Не до тебя сейчас, – проревела подруга, а я едва не прыснула со смеху. Они такие кадристы.

– Кто обидел, я не понял! Катя! Маша, что случилось?

– Случилось то, что это бабская комната, так что, гудбай отсюда, – я осмелела, а ведь прежде не позволяла себе так общаться с Эльмиром, но сейчас был повод.

– Какой гудбай, когда моя Катя плачет.

– Иди давай уже. Тебя это не касается. Я просто беременна, гормоны это.

– Чего? – удивился он. – От кого?

– От ежика. Уйдиии…

– Понял, – выдохнул он и захлопнул дверь с другой стороны.

– Пфф, вот это качели. Лично я точно рожу раньше времени.

– Ой! – Катя замерла, смотря на меня выпученными глазами.

– Чего?

– Совсем забыла, что тебе нервничать нельзя. Вот видишь, я даже сейчас дура.

– Прекрати обзываться. Все хорошо!

– Правда?

– Правда, малышка, – я вытерла слезы с ее щек и ласково улыбнулась, давая понять, что действительно не сержусь.

Я бы и не смогла обижаться, только не на Катю.

– Ну что, чаю? Правда, он остыл уже.

– Пошли тогда вниз, а то Бекетов же псих, сейчас всех на уши поставить.

Мы вдруг вместе расхохотались, представляя эту картину, и, обнявшись, наконец-то выдохнули. Так-то лучше! Любила, когда Катюша улыбается.

Спустившись вниз, отметили, что мужчины сидят в гостиной в креслах. Пьют кофе, о чем-то разговаривают и иногда ругаются матом.

Бекетов тут же бросил взгляд на Катю, а она в свою очередь скривилась, показав ему язык.

– Выпорю тебя когда-нибудь за твой язык, – сообщил он, а мы молча прошли на кухню.

Уже вечером, лежа в постели с Аланом, я все прокручивала в голове слова Кати, которая так долго скрывала от меня правду.

– Алан, скажи, что за человек Бекетов?

– Не понял? – он крепче сжал рукой мою грудь, а второй съехал по животику вниз.

– Он хороший? Зачем ему Катя?

– Это их личная жизнь, нам туда нечего нос совать.

– В смысле их личная жизнь? Я вообще-то переживаю за Катю, она моя подружка, Алан! И мне важно знать, что Эльмир не подлец! – я вспыхнула, потому что мне не понравился тон моего мужа.

– Он не подлец, довольна?

– А ты, ты знал, что он ее опекун?

– Знал.

– Замечательно! Все всё знали, кроме меня!

Мне стало обидно именно в этот момент, потому что даже Давыдов знал обо всем. Ну еще бы, Эльмир же – его друг. А посплетничать?

– Мужики хуже баб! – выпалила я и, отодвинувшись, отвернулась, закутавшись в одеяло и решив спать.

Но Алан думал иначе.

– Не надо со мной ссориться, Машенька, из-за других людей, и особенно в постели, – прошипел он мне на ухо и, склонившись, скользнул рукой к киске. – Ты моя жена, королева моих ночей, и я не позволю тебе закрываться. Иди сюда, буду делать сладко.

– Маш, ты уверена, что готова встретиться с мамой? – Алан крепко сжал мою руку, когда мы подъехали к подъезду дома, где жили мои родные.

– Я скучаю по брату, а моя любовь к нему выше родительских упреков, – в памяти сразу же всплыл последний разговор с мамой, и на душе снова стало холодно.

– Хочешь, я организую тебе встречу с братом без присутствия мамы?

– А как же папа? – я резко глянула на Алана, в надежде найти в его глазах ответ на свой вопрос. – Я с ним так и не виделась до сих пор.

– Маша, послушай, пожалуйста, меня. Только прошу, не волнуйся, ладно?

– Наоборот, когда говорят такие слова, хочется волноваться еще больше.

– Не надо, это приказ.

– Ну да, – пожала плечами, – я не имею права тебя ослушаться.

– Не разговаривай так, Маш. Я действительно не хочу, чтобы ты нервничала. Мне и так не нравится твое настроение.

– Извини, Алан, кроме малыша, подруги и секса с тобой, у меня больше нет прекрасных эмоций!

Мужчина повернулся в кресле и, взяв меня за руки, серьезно произнес:

– Я рад, что ты считаешь наш секс прекрасным. Надеюсь, однажды, будет больше…

– Ты о чем?

– Маш, я хотел тебе кое-что сообщить, это касается твоей семьи.

– А что не так? Что произошло?

– Ты знаешь, что твоего отца отпустили благодаря хорошему откупу.

– Именно потому я сейчас и с тобой, – честно призналась я, хотя и считала, что чувствую себя достаточно неплохо в доме Алана.

– Могла бы этого не говорить.

– А ты уже скажешь наконец, что произошло? – прорычала я, злясь, что он оттягивает время.

Алан тяжело вздохнул, я заметила в его глазах злость, но все же не собиралась скакать перед ним на задних лапках. Я тоже человек, девушка, и тем более беременная. Не хочу, чтобы об меня вытирали ноги.

– Потом не ной, что я с тобой груб.

– Ладно.

– Твой отец действительно украл деньги, – выпалил он, а меня словно под дых ударили этой информацией. Внутри все оборвалось.

– Что ты несешь? Ты… Алан, ты не нормальный. Ты специально, чтобы мне больно было?

– Маша, ты дура? Ты носишь нашего ребенка, а я намерено буду причинять тебе боль? – кажется, он разозлился еще больше, а мне было так обидно от новости об отце, что я не знала, чему верить.

– Мой отец достаточно зарабатывает, чтобы содержать свою семью. Ему незачем воровать деньги!

– У тебя мало информации о твоем отце, Машенька.

– Если это, предположим, правда, то какой ему резон, Алан? Какой?

Он снова выдохнул, крепко схватившись за руль, и, набрав в легкие воздуха, быстро выпалил:

– У твоего отца есть любовница, которая слишком дорого ему обходится.

– Что? Ч-что… ты… ты серьезно? Зачем ты мне это говоришь? Алан, ты ненормальный! У меня хорошая семья, и отец всегда любил маму!

– Девочка, можно любить одну женщину, но некоторым это не мешает ходить налево.

– Мой отец не такой! – закричала я, а к горлу подступили слезы. Боль атаковала мою душу, и мне захотелось разрыдаться в голос.

Я не верила, я не хотела верить. Это не могло быть правой. Мой папа, мой любимый и всегда заботливый папа… Он любит только маму и нас, своих детей. Он не мог так предать нас. Просто не мог.

Я выскочила из машины, потому что стало невыносимо душно. Кажется, заканчивался кислород и нечем было дышать. И улица… она, она не спасала. Я подошла к лавочке и рукой схватилась за спинку. Только бы не упасть, только бы не упасть.

Сзади подхватили мужские руки, и я спиной улеглась на грудь Алана. Знала его запах и почему-то доверяла. Вдруг стало легче, свободнее, и получилось вдохнуть полной грудью.

– Если ты сейчас же не успокоишься, мы поедем домой.

– Алан, – выдохнула я, но сил повернуться не было, – скажи, что ты не шутишь, что это не розыгрыш.

– Это была бы слишком жестокая шутка, малышка.

– Но почему, почему так происходит. Почему мужчины такие жестокие?

По моим щекам катились слезы. Кричать больше не хотелось, скорее, наоборот, появилась дикая слабость и усталость. Вот так быстро я выматывалась, будучи беременной. Вдруг захотелось оказаться в любящих объятиях и ощутить себя маленькой девочкой, которую спрятали от всего мира. И не придумав ничего лучше, я медленно повернулась к мужу и положила голову ему на грудь.

– Почему-то все так не справедливо в жизни.

– Как думаешь, может, я тебе встретился по справедливости?

Я сглотнула и медленно подняла голову. Взгляд встретился с карими глазами, в которых плескались какие-то теплые чувства. По крайней мере, мне так казалось.

Его губы были рядом с моими губами, и вдруг так захотелось их поцеловать, но разум выдал другое.

– Ты первый, кто побежит трахать другую бабу.

– Какого х*я ты так обо мне думаешь? – возмутился он, схватив меня двумя руками за лицо.