Теперь его взгляд поменялся на злой, и мне стало не по себе.

– Папа – примерный семьянин, и то предал нас. А ты…

– Что я?

– По крайней мере, до встречи со мной, ты явно был бабником.

– Конечно, Маша, я не жил монахом, и как ты можешь заметить, очень люблю секс. Но, кажется, у нас с тобой все серьезно, не так ли?

– Этого я не знаю. Вдруг завтра я тебе надоем, и ты меня выгонишь.

– А если у меня все серьезно с девушкой, то я налево не хожу. А, может, тебе напомнить, Машенька, кем я тебе являюсь?

– Штамп в паспорте не остановит никого.

– Ты права. Но остановит уважение, если оно есть.

– Ты меня уважаешь?

– Мы пойдем домой к твоим родственникам, или хватит на сегодня стресса?

Красиво Алан ушел от ответа, но, возможно, он мне сейчас и не требовался?

– Пойдем. Но только ради Степашки.

Я специально попросила Алана подняться по ступенькам. Таким образом я оттягивала время встречи с мамой. Мне было очень больно от того, что мне рассказал муж, и я боялась посмотреть в глаза отца. Боялась увидеть в нем предателя, коим он и оказался.

Для меня моя семья разрушена. Ее больше нет, той прежней – счастливой, благополучной, настоящей. Все было фальшью и, возможно, с самого начала.

– Маш, я прошу тебя, давай без нервов, хорошо? Подумай о ребенке, – произнес Алан, когда мы остановились около двери родительской квартиры.

Я кивнула, а он нажал на звонок. Открыли почти сразу, и как же я удивилась, увидев своего братика.

– Степашка, привет, дорогой мой.

– Маша, Маша, ты приехала. Я так рад!

Он тут же кинулся мне в объятия, а я от счастья заплакала. Так сильно скучала по братику, что просто не смогла сдержать слез радости. Надеюсь, Алан меня поймет.

– Приехала, братик. Очень-очень соскучилась по тебе.

– И я соскучился. Ты так редко бываешь дома.

– Прости, милый, просто у меня теперь и своя семья есть, – конечно, это было не оправдание, но признаваться Степашке в истиной причине своего отсутствия я не собиралась.

– Я знаю, что ты с мамой поругалась, – прошептал он так, что могла слышать только я и Давыдов.

Я глянула на мужа, который от услышанного крепко сжал челюсти.

– Но я все равно вас очень люблю. Пустишь нас в квартиру?

– Конечно! – тут же обрадовался он, что я не собираюсь уходить так скоро. – А ты меня познакомишь со своим другом?

Он тут же бросил взгляд на моего спутника, и я улыбнулась, отчего-то обрадовалась.

– Да, Степашка. Познакомься, Алан – мой муж.

– Ого! Здраствуйте, Алан.

– Привет, Степан. Рад знакомству.

Алан протянул ему руку, и братишка с удовольствием вложил в его большую ладонь свою детскую.

Мы вошли в квартиру, и стоило только сбросить обувь, как мое хорошее настроение тут же исчезло. Из гостиной вышла мама в обнимку с папой. Это шутка такая?

– Привет, родители. Пап…

– Привет. Давно тебя не было, – заметил папа, хмурясь.

– У меня не было твоего номера нового, я ждала от тебя звонка, но ты не позвонил, – пожала плечами и тут же почувствовала на них мужские руки.

– А прийти?

– Степашка, сходи пока в свою комнату, поиграй. А я позже к тебе зайду.

Я не хотела, чтобы он слушал нашу ругань, это было бы жестоко по отношению к ребенку.

– Хорошо, Машунь. Вы только не ругайтесь.

Я улыбнулась брату, и, дождавшись, когда он закроет дверь в свою комнату, посмотрела на родителей.

– Что происходит?

– Чего решила в гости пожаловать? – уточнила мама строгим голосом, от которого не стоило ожидать ничего хорошего.

– В гости? А разве это не мой дом, как и ваш?

– Бесстыдница. Опозорила нашу семью…

– Стоп, ПАПА, – грубо перебил Алан и убрал меня за свою спину. – Откуда гонор? Ты уверен, что именно Маша опозорила вашу семью?

У меня не было сил, я склонила голову и уперлась лбом в спину Алана. Закричать, в голос, проораться, чтобы сверху меня кто-нибудь услышал и понял, насколько мне больно.

– Подумать не могла, что моя собственная семья ненавидеть меня будет. А за что? – прошептала, так и стоя позади. – За то, что я хотела хоть как-то помочь вытащить отца из тюрьмы.

– Чем ты хотела помочь? Раздвинув ноги?

Алан тут же от меня отпрянул, от чего я едва не упала, потеряв опору, а в лицо отца полетел тяжелый кулак.

– Ааа! Тиран, прекрати! – закричала мама, тут же бросившись к отцу.

Муж вернулся ко мне и сразу же утащил в объятия, а папа стоял, согнувшись и вытирал кровь с лица. От его боли мне не было больно. Боль была лишь от предательства…

– Я бы в жизни не подумала, что моя некогда заботливая и любящая мама превратится в такую жестокую женщину.

– Понятия не имею, как у таких людей выросла прекрасная дочь. Вы хоть о сыне своем подумайте! Как вы себя ведете? – рычал Алан, поглаживая меня по спине.

– Ты, щенок… ты хоть знаешь, что я могу сделать тебе?

– Нихера ты не можешь. А вот я могу. Один мой звонок и тебя посадят за воровство. Все уже знают, как ты спер деньги из-за своей любовницы. А Вам не стыдно? – он посмотрел на мою маму. – От родной дочери отказываетесь, а мужа предателя простили и приласкали? Вот он позор, настоящий его пример!

– Я и подумать не могла, что у меня такие родители, – прошептала я, едва сдерживая слезы. – Алан, я к Степашке зайду, и поедем.

– Никуда ты не пойдешь, – выпалила мама и преградила мне путь.

– Ты не посмеешь. Степан – мой брат, и я буду с ним видеться, – поставила перед фактом и снова собралась в комнату, а меня не пустили.

– Ему не нужна сестра-потаскуха, убирайтесь вон из нашей квартиры.

– Что?

– Маша, пошли отсюда, – Алан дернул меня на себя и, на ходу обувшись, вытащил из квартиры.

– Алан, но там мой брат! – сказала я уже сквозь слезы, находясь в какой-то прострации.

– Я сделаю так, что ты будешь видеться с ним, когда пожелаешь. Но сюда больше ни ногой.

– Я не могу так уйти, он же ждет.

– Придется еще немного подождать. Но в квартиру я тебя больше не пущу. Извини, но твои родители просто ненормальные! И будь это кто-то другой, я бы устроил им ад.

Давыдов потащил меня внизу по ступенькам. Сердце просто готово было вырваться из груди, слезы душили, а душевная рана становилась все больше и больнее, словно на нее сыпали соль, или заливали спиртом. Все жгло внутри, я практически ничего не видела перед собой и едва ли могла дышать.

Очнулась не сразу. Кажется, прошло какое-то время, прежде чем я поняла, что стою в объятиях Алана, который раскачивает меня из стороны в сторону и постоянно целует в висок.

– Маша, ты понимаешь, что я готов всех закопать в землю за твои слезы. Я знаю, девочка, знаю, что тебе больно. Но прекрати нервничать хотя бы ради нашего малыша. Ты же помнишь? У нас будет ребеночек, наш с тобой малыш. Дети не появляются просто так, наш малыш не просто так выбрал нас.

От его слов я немного пришла в себя. Кажется, почти перестала рыдать, вздохнула и медленно подняла голову. И снова новый удар под дых.

Позади Алана, в нескольких метрах от нас стоял Кирилл, держа в руках мою обувь. Сандалии, которые я оставила у него в квартире, когда убегала, застав его, трахающего другую девку.

– Хай, бэйба, – крикнул он, скалясь во все тридцать два. – Я тебе тут подарочек принес, ты забыла.

Он швырнул обувь к нашим ногам и мерзко улыбнулся, выплюнув изо рта жвачку.

– Здорово ты мне тогда отсосала. Может, повторим?

Глава 20

– А давай! Повторим! – рыкнул я и, закрыв собой Машу, добавил: – Думаю, найду для тебя пару голубков, которым ты отсосешь.

Меня просто за*бало за сегодня выслушивать всякую хрень о моей жене. Пожалуй, я знал ее меньше всех по времени, но лучше всех, как человека. И если родителей я вообще не понимал, то с этим сучонышем было все ясно. Гнида решила, что я поведусь на это бред? Хер он угадал, тварь. Я-то уже знал, что он из себя представляет. И далеко не пай мальчик, а сволота, которая решила отыграться на девушке.

Я посмотрел в сторону машины и, кивнув, проследил, как начальник охраны безопасности отточенными движениями вышел из авто и заломал этого козла. Он заверещал, а я услышал громкий вздох позади себя.

Едва заметно кивнул Виктору и обернулся к своей девочке.

– Алан, я не… я не делала этого, верь мне, пожалуйста.

– Ты что, еще раз надумала плакать? – я взял в руки ее лицо и заставил посмотреть мне в глаза.

– Я, просто я… за что они так со мной? – и она заплакала, по щекам сразу же покатились слезы, а ее тело задрожало.

Маша стала оседать.

Я подхватил ее на руки и быстро понес к машине, в конце концов собираясь отсюда уехать. Пи*да этому сосунку пришибленному. В клочья разорву, за всех оторвусь на нем. Жалеть не стану.

– Малышка, не плач, я тебя прошу. Ты же помнишь, что я тебе говорил? Не плач, крошка моя.

Я шептал ей на ухо, в надежде, что она меня услышит, поймет и наконец-то перестанет плакать. Я мог ей грубить и иногда рычать на нее, но, сука, только не слезы. Ее слезы – моя боль.

Ну вот какого хрена каждый заставляет ее плакать?

Уложив на заднее сиденье, я быстро обошел машину и сел за руль.

Я же не романтик, вот что делают в таких ситуациях? Обернулся, Маша приподнялась и всхлипнула, но на меня даже не взглянула. Черт!

– Маш, я не верю ему.

Она резко бросила на меня взгляд, и в ее глазах заметил облегчение.

– Правда? – тихий дрожащий голос, заставляющий меня злиться на поганца еще сильнее.

– Естественно! Я разве на идиота похож верить этой свиноте?

– У меня с ним ничего кроме поцелуев не было, и потом… я же всегда с тобой.

– Я знаю, Маш. Если ты еще раз заплачешь, я отшлепаю тебя плеткой, – произнес будничным тоном и завел двигатель.

Маша замерла на миг, а потом хмыкнула:

– Заманчивая перспектива.

– Вот как? Тогда, наоборот, будешь плакать – не буду шлепать.

– Вот теперь стоит задуматься, – улыбнулась она и, приподнявшись, уперлась одной рукой в мое плечо, второй в соседнее сиденье и перелезла наперед. – Знаешь, что?

– Неа, не знаю.

Я вырулил со двора на главную дорогу и негромко включил радио, создавая легкий фон звука.

– Не хочу больше плакать, устала.

– Ага, это хорошо, что не хочешь плакать. А что хочешь делать?

– Хочу вкусняшек, массаж и обнимашек. Но скорее всего осуществимо лишь первое.

Я резко бросил на нее взгляд и крепко сжал руль от злости. Она реально считает меня человеком, не способным позаботиться о своей женщине?

– Почему так думаешь?

– Алан, я же понимаю, что как жена я для тебя в тягость. Тебе хочется легкости, а ты только и делаешь, что возишься со мной. Явно не того ожидал.

– Если моя жена хочет нежностей, она их получит, – смерил ее строгим взглядом и прибавил газу, направляясь в ближайший супермаркет.

Ситуация с родителями Маши и ушлепком Кириллом все никак не давала мне покоя. Как я понимал, раньше у Левицких была прекрасная семья, и подобного, как сейчас, не происходило. И ладно, я бы понял мать, которая осталась без кормильца. Из тюрьмы-то не очень поможешь. Но то, что она простила его, даже зная о его изменах, меня крайне удивило. Даже я бы так не смог.

И все же, ты же родная мать, так просто выгоняешь дочь из дома! Сука, да у меня до сих пор это в голове не укладывается. Маша – самое доброе и невинное создание, которое я когда-либо встречал. Да она мухи не обидит, а они на нее с такими наездами. Твари самые настоящие!

Ну забеременела, и что? Радуйтесь, внука понянчите, нет же, выгнали, считая, что она шлюха. И это мать! Мать так считает. И хорошо, что отец малыша я, а если бы меня не было в ее жизни? Был бы, допустим, этот щенок Кирилл, и что тогда? Сомневаюсь, что он женился бы. Первый бы сбежал куда глаза глядят, судя по его поступкам.

А как Маша хотела помочь отцу избежать наказания? К тому же, она считала, что он действительно не виноват, и кто бы доказал правду? А эта девчонка отчаянно боролась, и боролась бы до конца, если бы я не помешал. Но считаю, что вовремя вмешался.

Мне Машка нужна, не могу уже без нее, не хочу. Никому не отдам. А как женой стала, так понял, что ни одного мужика к ней не подпущу. Своей женщиной не делюсь. Эгоист я. А ведь раньше не был таким.

Что касается Кирилла, думаю без него не обошлось в ситуации с родителями. Точно гнида масла в огонь подливает. И не боится же! Предупреждал его раз, видимо не дошло. Значит, нужно еще раз встряхнуть, да посильнее.

Бросил взгляд в соседнее кресло. Машка уснула, слегка повернувшись ко мне и положив голову на спинку. Малышка… как же сильно она перенервничала.

Бл*дь, надо к врачу записаться, боюсь я за ребенка. Пусть обследуют девочку, убедят меня, что с ней и малышом все в порядке.

А обидчики… все равно будут наказаны.