Ирина Давыдова - Королева ночи, или Твоя по контракту

Но только я знал, стоит мне к ней прикоснуться, и она подобреет, поплывет от моих ласк, а между ножек мгновенно станет мокро.

Черт! Подумал об этом, и член колом встал.

– Иди ко мне. Приласкаю, – вполголоса произнес я, но Машка продолжала стоять на месте, демонстрируя мне тонкий черный пеньюар с кружевом. – Давай, Маша, не зли меня.

Девушка нервно вздрогнула, а мой член мгновенно стал колом. О, да! Именно этот страх в ее широко распахнутых глазах нравился мне больше всего.

Она начала медленно спускаться по ступенькам и уже через полминуты стояла напротив меня.

Нежная, фигуристая и дико красивая. А пухлые губки кричали о том, чтобы я скорее насадил ее рот на свой член. Ммм… бл*дь, как же она меня манит.

– Рад, что ты надела мой подарок. Под ним что-то есть?

Маша тяжело сглотнула, облизнула нижнюю губу и тихо прошептала:

– Только так, как ты просил.

– Иди ко мне. Хочу проверить лично.

И, слегка приподнявшись в кресле, раздвинул ноги, притягивая к себе свою красавицу. Одной рукой скользнул вверх, касаясь ее спины, а второй медленно прошелся по бедру, проникая под тончайший пеньюар, теперь походивший на ненужную тряпку.

– Дрожишь… снова боишься? – погладил бедро, кайфуя от гладкости ее кожи. – Ты же хорошая девочка, будешь продолжать в том же духе, не отниму его у тебя.

Услышал рваное дыхание, когда продолжил путь рукой к сокровенному месту. Да, надела трусики. Выучила, что меня нужно встречать без лифчика, но в трусиках. Люблю сам их снимать.

Пальцами коснулся промежности и ощутил на себе ее влагу. Маша вздрогнула, и я заметил, как от удовольствия она сжала пальчики на руках.

– Трусики полностью пропитаны твоими соками. Ты течешь от меня… Черт! Такая горячая… Не понимаю, откуда страх? Я вроде тебя не бью, а просто доставляю удовольствие.

Пальцами принялся ласкать киску сквозь промокшие трусики, наслаждаясь ее возбужденным видом. Маше нравилось, когда я ее там касался, но она всегда это скрывала. Нет, конечно, стонала, но никогда не говорила, как ей здорово ощущать мои прикосновения. У нее все нужно выпрашивать.

– Какая сладкая…

Сам сгорал от желания, но хотел подразнить ее. Хотел немного проучить за то, что бывает непослушной.

Прекратил ласкать, спустил двумя руками трусики по длинным ножкам, и те лужицей упали на пол.

– Сегодня будем с вибратором? Или хочешь, как обычно?

– Как тебе захочется, – прохрипела она и застонала, когда я снова вернулся к ее складочкам, теперь полностью предоставленным моим рукам.

– Твоя попка готова сегодня принять меня?

– Алан, я… – она охнула и руками схватилась за мои плечи, когда я ввел во влагалище два пальца.

– Шучу, девочка. Обойдемся пока киской.

Вытащил палец и размазал влагу по набухшим складочкам.

– Хорошо тебе? Нравится, когда я ласкаю тебя, трахаю пальцами? Отвечай! Отвечай, когда я спрашиваю! – прорычал, злясь, что постоянно приходится у нее выпрашивать об ощущениях.

– Нравится! – раздраженно выплюнула девушка мне прямо в лицо, но не успел обрадоваться, как она тут же добавила: – За это тебя и ненавижу.

– Глупая девчонка. Не всем достается такой кайф, как нам с тобой. А теперь, на колени! Живо!

Маша медленно опустилась на колени и сама, отбросив волосы за спину, сверкнула в меня возбужденным взглядом. Ее пальчики принялись расстегивать ремень, затем пуговицу с молнией, и уже через несколько секунд она сдвинула трусы, доставая большой эрегированный член.

Что мне в ней нравилось? Она реально с удовольствием сосала и даже гордилась своими навыками. Научилась на мне и теперь, ох бл*дь, берет в ротик с удовольствием.

Я едва не кончил, стоило ей обхватить губами мой член и полностью забрать его в рот.

– Детка, осторожнее, я не хочу так скоро кончить.

– А теперь, – она на миг отстранилась, смотря на меня игривым взглядом, – заткнись, иначе укушу тебя.

В ответ я хмыкнул и, прикрыв глаза, откинул голову назад, собираясь насладиться качественным минетом от своей жены.

– Алан Демидович, к Вам гости, – услышал на задворках сознания, когда вот-вот готов был кончить.

– Ты че, сука, ах*ел без стука входить?

– Простите! Вы мне срочно нужны, – оповестил Виктор, сразу же скрываясь за дверью.

– Черт! – рыкнул я, получив недовольный взгляд жены.

Поправил штаны, понимая, что ни хера мне уже не светит.

– Даже твоя охрана считает меня шлюхой, входя без стука, – недовольно произнесла она, поднимаясь с колен.

Ее слова неприятно резанули душу, и я перехватил за руку, задержав около себя.

– Не говори так. Ты не шлюха, а моя жена, которую я люблю.

– Угу, пусти.

– Маша, мы после продолжим.

– Пусти, – она вырвала руку из захвата, сверкнув злым взглядом, побежала по ступенькам вверх.

Я поднялся из кресла, мысленно матеря Виктора за то, что вошел без стука. Да и вообще посмел помешать. Если там что-то не срочное, отхватит по шее.

Застегнув штаны, вышел в холл.

– Витя…

– Извините, шеф, я не подумал.

– Извините, бл*дь? Думать надо, Витя, потому что в доме моя жена! – прорычал я, еле сдерживаясь, чтобы не врезать ему. – Не попадайся ей на глаза неделю, а лучше две. Иначе она сама тебя прихлопнет.

– Понял. Алан Демидович, беда случилась.

– Что? Пойдем на улицу, – не хотел, чтобы Маша услышала что-то плохое.

Не сейчас, когда она и так пережила столько волнений и боли.

Спустившись с крыльца, внимательно посмотрел на начбеза, ожидая его речи.

– В общем, шеф, тут такое…

– Не тяни. Что произошло?

– Родители Маши разбились в автокатастрофе.

– Что? – мой голос сразу же охрип, и сложилось ощущение, что меня окатили холодной водой.

– Сегодня сводку прислали.

– Они живы?

– Нет, – он покачал головой и посмотрел так, словно эти люди были ему дороги. – Оба насмерть.

– Пи*дец! Бл*дь, да как же так!

Я прикрыл лицо руками, грубо провел по нему ладонями и тут же глянул на Виктора.

– Машка не переживет…

Мне было все равно на тех людей, потому что они предали свою дочь. Но вот как об этом сказать Маше…

– А сын? У них сын есть, Степан, двенадцать лет. Что с ним?

– С ним все в порядке, он был дома.

Я кивнул. Слава Богу, хоть ребенок не пострадал. Хотя я и так не знаю, что теперь будет с Машкой.

– Шеф, может, жене не будете пока говорить? В ее-то состоянии…

– Пффф… Витя, как ей не сказать? Это же родители!

Как же я был зол на ситуацию.

Последний месяц Маша со мной была на ножах. После той сцены в кабинете она очень изменилась. Перестала быть той заботливой женой, которой была раньше. Больше не готовила еду, передумала делать ремонт в спальне и практически не улыбалась мне.

Я не винил ее. Она увидела то, что действительно могло натолкнуть на мысль об измене. Я ненавидел Аню за то, что она вообще тогда пришла ко мне. Потому что, если бы не она, все бы сейчас было иначе.

– Организуй похороны. Сообщишь мне обо всем.

– Хорошо, Алан Демидович.

– Где ребенок?

– У каких-то родственников, но, как я понял, им он в напряг.

– Бл*дь, и мне сейчас надо уехать. Сука!

– Так что…

– Иди похороны организовывай! – прорычал я, находясь в бешенстве.

Я злился, потому что просто не знал, как мне сейчас сообщить Маше трагическую новость. Твою мать! Это же даже не в измене признаться.

Я вернулся в дом.

Помня, что Маша поднялась на верх, я пошел в комнату, но девушки там не оказалось. Спустился вниз. Оглядевшись, зашел на кухню, в кабинет, но и там ее не было. А когда открыл дверь в уборную, мое сердце чудом не остановилось.

Машка лежала на полу.

– Маша? Маша! Девочка моя, – я сразу же бросился к ней, поднял голову, но она была без сознания.

Вызвал скорую и попытался привести ее в чувства, но все тщетно. Она не открыла глаза, и я едва смог понять, что она дышит. Пульс был очень слабый. И я мог думать в этот момент лишь о том, чтобы с ней и малышом было все в порядке. Чтобы все обошлось.

Господи, как же я хотел, чтобы она сейчас открыла глаза!

Да где же эти долбанные врачи! Почему так долго едут?

Внутри все разрывалось от боли, сердце колотилось с бешеной скоростью, готовое вот-вот вырваться из груди. Сил не было оторваться от Маши. Я лбом прижался к ее лбу и тихо шептал, как сильно ее люблю. Мне так хотелось, чтобы она меня сейчас слышала, чтобы мои слова ей помогли. Но она все еще не приходила в сознание. Лежала бледная, почти не дышала, и только сейчас я заметил, что ее лева рука накрывает живот.

По щеке покатилась слеза.

Даже в момент, когда ей стало плохо, Маша подумала о ребенке.

Материнский инстинкт.

Неужели она услышала мой разговор с Виктором? Неужели узнала о трагедии?

– Машенька, любимая моя девочка, только живи, я прошу тебя. Слышишь, милая? Машка, я с тобой, я только с тобой. Услышь меня, прошу.

– Мужчина, отойдите, быстрее, быстрее, – услышал где-то на задворках и, едва найдя в себе силы, смог поднять голову.

Я не отошел, я просто отполз в сторону, позволяя врачам осмотреть мою девочку. А сам постоянно целовал ее лицо, сидя возле головы, и шептал, что кроме нее мне никто не нужен.

– Он беременна, – выдавил из себя через полминуты и снова склонился нал ее головой: – я люблю тебя, слышишь? Люблю.

– Забираем в больницу. Нужен полный осмотр. Вы скажете наконец-то, что случилось?

– Я не знаю… не знаю… зашел, она уже лежала.

Дальше все происходило как в тумане. Карета скорой, Машин обморок и бледное лицо. Я ехал рядом с ней и чувствовал, как ее руки начали холодеть.

Первый ад в моей жизни произошел сегодня. Мой персональный ад – это страх потерять свою жену.

***

Едва смогла разомкнуть веки и поняла, что ужасно хочу пить. Неприятный звук каких-то приборов пронзал голову острой болью. Я нашла в себе силы осмотреться и поняла, что нахожусь не дома.

Больничная палата.

Мама с папой?! Это же неправда?

Внутри все сжалось, сердце пустилось в пляс, а приборы запищали еще сильнее.

Услышала шум, а через миг моей руки коснулась рука.

– Машка, – прошептал он и, склонившись, коснулся губами моего лба.

– Что со мной?

– Тебе стало плохо, Маш.

– Это правда? Родителей больше нет?

– Правда.

Я уже знала, но услышать – снова словно молотом по сознанию.

Я резко зажмурилась и сжала губы, чтобы не закричать от боли, которую сейчас испытывала.

– За что… – прошептала едва слышно, продолжая кусать губы и руками сжимать одеяло.

– Главное, что со Степашкой все хорошо.

– Где он? – распахнула глаза и едва сфокусировала взгляд на Алане.

– Он у бабушки вашей.

– Бедный ребенок, ему-то за что это все…

И тут я вспомнила о своем малыше.

– Алан… Алан, а наш… наш ребенок? С ним все в порядке?

Он мгновенно поменялся в лице и, отпустив руку, отошел к окну. Кажется, вот-вот и все внутренности разорвутся на части от невыносимой боли утрат. Это же не может быть правдой. Нет, я не верю… не может быть.

Это все происходит не со мной.

– Неееет! Нееет! Нееет!

Я орала, как ненормальная, выплескивая свою боль через крик. Мне хотелось что-то сбросить, швырнуть о стену, разломать, просто разрушить все на своем пути. Но я лежала, не находя в себе силы, и просто орала, раздирая горло. Я не хотела верить, что все происходит со мной, вот так в один миг.

Это не я, это точно не я. Не со мной. Только не со мной.

У меня же всегда была самая лучшая семья. И этого ребеночка я любила всем сердцем.

Ну почему, почему так произошло?

– Алан, скажи, что я просто сплю. Скажи, что это ужасный сон, правда? Просто ужасный сон… – я уже едва могла говорить после того, как мне вкололи успокоительное.

Очень хотелось спать.

– Мы справимся, любимая. Справимся.

Мне снился сон.

Я с мужем, Степашкой и нашим малышом, это был мальчик, все вместе гуляли в нашем загородном доме на заднем дворе. Было лето, светило яркое солнышко. Я развлекала нашего ребеночка под яблоней на ковре. Малыш то и дело пытался уползти от меня, но в силу его маленького возраста ему это еще не удавалось. Чему я постоянно улыбалась.

Алан со Степашкой играли с мячом. Муж соорудил небольшое баскетбольное поле с одним кольцом, и они часто вдвоем кидали в него мяч. Мне нравилось, что у мужчин сложились братские отношения.

Для меня было важно, чтобы в семье царила любовь и гармония, и именно так все и было.

А когда я проснулась, ощутила жуткую горечь, осознав, что счастье всего лишь во сне. А наяву трагедия, поглотившая все на своем пути.

Дальше я не знала, что конкретно происходило. Все было как в тумане. Даже похороны родителей я плохо запомнила.