Внутри поселилась пустота. Мой мир перевернулся с ног на голову, и оставалась лишь одна ниточка, ради которой мне стоило держаться на плаву. Эта ниточка – мой братик. Мой Степашка, который пока что жил с бабушкой. И чуть позже я планировала забрать его к себе.

И на счет Алана давно все решила.

– Ты устала, Маш, иди приляг, – предложил Давыдов, после похорон привезя меня домой.

– Не хочу, – отмахнулась и присела на диван в гостиной, – Алан, нам нужно поговорить.

– Давай поговорим.

Он напрягся, замер напротив и застыл на мне взглядом.

Мне было очень непросто озвучить свое решение, но менять его я не собиралась. Потому что… все равно ничего не изменится в наших отношениях.

– Нас больше ничего не связывает, – произнесла я безжизненным тоном, – я хочу уйти, и… теперь ты не можешь мне этого запретить…

– В смысле, уйти? Маш, ты… как не связывает? Машка, я же люблю тебя.

Я бросила на него резкий взгляд и, чтобы не расплакаться, прикусила губу.

– Ты мне до сих пор не веришь?

– Ты предал меня. Тогда я ушла от родителей, просто не хотела к ним приходить даже в гости. Ты же привязал меня к себе. Теперь нет ребенка, и штамп в паспорте тоже можно вычеркнуть. Пора начинать новую жизнь.

– Я не хочу тебя отпускать, Маш. Я впервые в жизни полюбил! И я клянусь тебе всем, что у меня есть, я не изменял тебе!

– Наши отношения изначально были обречены на провал.

– Маша, Маш, послушай, – он подошел ко мне и рухнул на колени, схватив меня за запястья. – Неужели ты ничего не чувствуешь ко мне? Неужели совсем не любишь? Маш… я же ради тебя на все готов.

– Это конец, Алан. Ты не изменишься. И нас больше ничего не связывает.

– Не говори так! – закричал он и схватил меня за плечи. – Нас связывает любовь! Слышишь? Любовь!

– Алан…

– Кому, как не мне, знать тебя и твои чувства. Нас связывает любовь, Маша!

Я отрицательно покачала головой, а мое тело начал бить озноб.

– Скажи мне, сама скажи, произнеси в слух, что не любишь меня. Скажи! – заорал он, а по моим щекам покатились слезы. – Скажи, иначе я не поверю тебе!

– Не люблю… – прохрипела и резко обняла себя руками. – Не любила.

Я была разрушена. Полностью. Я ощущала лишь боль и одиночество. И да, я врала Алану. Я любила его, но даже спустя полтора месяца перед глазами до сих пор стояла картина из его кабинета.

У меня нет к нему доверия.

Сначала меня предал Кирилл, человек, которому я доверяла и была верна. Потом родители… самые родные и близкие мне люди. Дороже которых, наверное, нет никого. Но я их простила. Простила несмотря ни на что… тем более теперь. И жалела лишь об одном, что я больше никогда их не увижу.

От этой мысли слезы покатились градом, и я резко поднялась с дивана, обходя Алана, чтобы не видеть его страдающего взгляда. Я могла сдаться, упасть в его объятия и попробовать довериться. Но что будет потом? Очередное предательство, лож и самообман? Очередное склеивание и так разрушенного сердца? От него уже ничего не осталась, и большего я не переживу.

Мне даже сейчас жить не хотелось. Еще вчера у меня все вполне себе было нормально, а уже сегодня – черное дно, тьма, которая вот-вот поглотит мою разодранную душу.

Алан поднялся с пола и вышел из гостиной. Он даже не посмотрел на меня, наверняка ненавидя всем сердцем. И я себя сейчас ненавидела. Ненавидела, потому что при живом братике я думала о собственной смерти.

– Вот, – услышала позади себя и, обернувшись, заметила в руках Давыдова папку. – Это контракт.

Он достал документы и принялся по листу разрывать его на мелкие кусочки.

– Мои чувства к тебе не по контракту, Маша, мое отношение – не по контракту, – он порвал еще один лист бумаги. – Изначально я просто хотел тебя как женщину. К тому же беременность… я желал этого ребенка, так же, как и ты. А потом… из обычной страсти мои чувства стали более крепкими. Я полюбил, понял, что женщину можно и нужно любить не только ради секса. Ты стала центром моей Вселенной, и сейчас ты уйдешь, и эта Вселенная в одночасье рухнет. Но я не виню тебя, я сам виноват, что тогда вовремя не прогнал ту тварь, разрушившую мою семью. Но знай: я ни разу ни с кем не переспал, я не предавал тебя, – он порвал последний лист и отбросил в сторону пустую папку.

Вся его боль отражалась в моей душе. Я опустила взгляд и, не найдя в себе силы сказать хоть слово, молча пошла собирать свои вещи.

Мне пора начинать свое жалкое существование без обмана. Только ради Степашки.

Глава 24

Уже третий день я, не отлипая от телефона, пыталась найти работу. И, кажется, едва ли не на последнем подходящем мне объявлении я это сделала. В продуктовый магазин требовался продавец, и что самое главное – можно без опыта работы. Как раз то, что мне подходило.

Хоть в чем-то судьба сжалилась надо мной.

Мне сейчас очень была нужна работа для того, чтобы забрать Степашку к себе. А пока… мне его не отдавали, учитывая, что я больше не жила с мужем, у которого, к слову, было достаточно денег. Возможно, стоило бы остаться с Аланом ради брата, но я не могла… Сейчас точно нет.

Может быть, позже я позволю себе наладить наши отношения, если ему это еще будет нужно, но только тогда начнется все с нуля.

Дальше моя жизнь завертелась словно в колесе.

Я каждый день бегала на работу, а после мчала к братику, который жил на другом конце города. Мне постоянно хотелось его видеть, а еще он говорил, что ему меня жутко не хватает и бабушка особо не хочет с ним заниматься. Это меня угнетало еще больше, потому что понимала, насколько важно общение для Степашки. И ему стоит отдать должное: парень стойко перенес смерть родителей и даже постоянно поддерживал меня, когда я звонила ему в свободную минутку на работе.

У меня растет великолепный братик, будущий защитник. Моя опора и поддержка. Вот ради кого мне стоит жить дальше.

И все вроде бы было стабильно, работа, брат, сон. И так по кругу, до тех пор, пока за прилавком я не почувствовала себя плохо. Скрутило низ живота, и только благодаря покупателям я не умерла на полу магазина.

Меня забрала скорая помощь, где меня еле-еле откачали.

– Мария, ну что Вы себя так не бережете? – поинтересовался врач, когда я наконец-то пришла в себя.

– Мне только сегодня вдруг стало плохо, до этого все было нормально.

– Все было нормально, серьезно? Милая, у Вас выкидыш был, и Вам нужно отдыхать. Сколько? Недели две прошло с того момента?

– А… – я сглотнула и неуверенно посмотрела на врача, – разве этого недостаточно?

– Может, для врача, который Вас лечил, и достаточно, но точно не для Вашего организма. Вам отдых положен, полноценный, и забота о себе.

– Но мне братика нужно кормить, а для этого нужны деньги.

– Что, помочь некому?

Я отрицательно покачала головой и перевела свой взгляд в окно.

– Некому…

– Вы просто рискуете своим здоровьем, Мария. Вам бы в санаторий, на отдых. Вы понимаете, что еще раз и… вы просто никогда не сможете родить.

Я резко посмотрела на врача, но произнести хоть слово даже не решилась. Я не могла отрицать того факта, что мне действительно нужен отдых… Только вот мой братик, он нуждается во мне.

– Полежите несколько дней у нас, а потом посмотрим, что с Вами делать…

– Но… – попыталась возразить, но врач меня перебил.

– Никаких, но, милая, подумайте о своем будущем. Вы же еще так молода.

– А о брате кто будет думать? Соцопека?

– Подумайте, может, кто-то и есть у Вас из родственников, кто ему может помочь на время Вашего лечения. Маша, у Вас открылось кровотечение, и это не шутки. Не хотите думать о своем будущем, тогда… подумайте, где Ваш брат, если однажды Вам не кому будет вызвать скорую?

Его слова окатили меня очередным ударом под дых, и я крепко сжала кулаки, натягивая на себя одеяло. За что… где я успела так нагрешить, чтобы жизнь била меня новой и новой бедой. Я вроде никогда никому не причиняла вред… За что со мной судьба так строга?

Как же мне снова захотелось кричать. Но я молча душила слезы, надеясь, что однажды я стану сильнее.

Немного поспав, после обеда я поняла, что другого выхода у меня нет.

В моих набранных было всего лишь два номера. Степашка и подруга.

И если брату звонить было не вариант, потому что я знала, он расстроится, да и какая финансовая помощь от ребенка? То Катя была моим единственным шансом…

Дрожащими пальцами нажала кнопку вызову, а уже через несколько секунд на том конце раздался голос подруги.

– Привет, Машенька. У тебя появилась свободная минутка?

– Примет, милая. Нет, я… я в больнице, Катюш.

– В больнице? Что произошло?

– На работе стало плохо. Ты бы не могла приехать? Мне нужно с тобой поговорить…

– Конечно! Я сейчас же приеду! А у меня как раз супчик подоспел. Будешь?

– Буду, Катюш, – и я сбросила вызов, не в силах сдержать слезы.

Катюша – мое счастливое воспоминание из детства. Только она может обо мне позаботиться, выслушать и понять меня. Даже не бабушка. С той у меня были не самые теплые отношения. Я бы сказала – обычные. А вот Катя… Одно ее «супчик будешь» сразу же вызывает слезы счастья. Так приятно, что еще есть кому обо мне позаботиться.

Скинув подруге адрес больницы, я убрала телефон под подушку. Прикрыла глаза, мыслями проваливаясь в воспоминания об Алане. Да… именно этот человек мне бы очень помог, только вряд ли теперь я смею ему звонить и просить о чем бы то ни было. Это было бы ужасно некрасиво с моей стороны. Сначала сама ушла, а потом звоню…

Думаю, Алан уже и думать забыл обо мне, не то, что помогать бросится.

Да и я не меркантильный человек, чтобы ради денег возвращать свое прошлое.

Хотя… кому, как не мне, знать, как сильно я скучаю по этому мужчине. Вспомнила, как он меня всегда защищал перед родными, оправдывал. Ни разу ни в чем меня не обвинил, в отличии от меня…

Нет, ему не нужна такая, как я. Зачем? Зачем ему девушка с поломанной судьбой?

Так я и уснула с мыслями о мужчине, который стал мне дорог, но которому я разучилась доверять.

А разбудили меня нежные руки Катюши, которая поглаживала по виску и что-то тихо шептала.

Медленно открыла глаза и слегка улыбнулась, радуясь, что она приехала.

– Привет, моя крошка.

– Привет, – шепотом ответила я, а по виску покатилась слеза.

– Эй, не плачь, я прошу тебя, – в тон мне произнесла Катя, пальцем стирая влажную дорожку.

– Я так рада тебя видеть.

– И я тебя. Ты же знаешь, что всегда можешь на меня рассчитывать.

– Спасибо тебе за все, Катюш. Ты… самая близкая, кому я могу доверять.

– Я люблю тебя, подружка, и всегда буду рядом. Ты расскажи, что с тобой случилось, почему ты здесь?

– Мне стало плохо. Я не восстановилась после чистки и… у меня открылось кровотечение.

– Господи, и что теперь?

– Врач говорит, если я не поберегу себя, то это может плохо закончится.

– Что значит «плохо закончится»?

Катя напряглась, а я взяла ее руку в свою, желая ощутить поддержку.

– В лучшем случае, хотя, можно ли его так назвать, но в лучшем я больше не смогу родить. А в худшем…

– Пф… Машуль, да что же это за напасть-то такая, милая? Послушай, но ведь все же будет хорошо, правда? Мы же справимся?

– Я не знаю, Катюш. Мне нужно заботиться о Степашке, а бабушке особо нет дела до него. То есть, он ей нужен, только если приехал, погостил и уехал. Но я ее и понять могу, у нее возраст и… ей уже трудно.

– Оправдания опять ищешь. Маш, сейчас не время кого-то оправдывать. Ты должна бороться сама за себя, за своего брата, за вашу маленькую, но хорошую семью. А я вам помогу.

Я тяжело вздохнула, ощутив в низу животу легкую боль.

– Мне нужно хотя бы несколько дней провести в больнице. Я против, но…

– Ты должна, ради своего будущего.

– Помоги мне со Степашкой, Катюш. Не бросай его. Ему внимание нужно, общение.

– Конечно, о чем разговор. Естественно, я помогу, подруга! Ты мне, главное, адрес дай!

– Дам, – кивнула я, не выпуская ее руки из своего захвата, – только у меня к тебе просьба большая.

– Слушаю.

– Я не смогу тебе пока денег дать. Не могла бы ты мне одолжить?

– А, поняла. Все, можешь и не продолжать. Об этом даже не беспокойся, – отмахнулась она, сжимая мою руку. – Ты, главное, выздоравливай скорее, а потом мы втроем пойдем гулять. В парк сходим, воздухом подышим, или в развлекательный центр, где Степашке будет интересно.

– Спасибо тебе…

– Прекращай меня благодарить. Прям заело, «спасибо, спасибо». Ты мне что, чужая что ли?

Я улыбнулась, понимая, как сильно соскучилась по своей тарахтушке. Катя была особенным для меня человеком, и я могла понять Бекетова, почему он за ней так трясется. Ее невозможно не любить. Милая, добрая, задорная девчонка. Ее доброте позавидует каждый, так же, как и силе характера. А ведь она лишилась родных гораздо раньше меня и не сломалась. Наоборот, доказала всем, что, несмотря на все трудности, стоит жить дальше.