— Нет, — наконец произнес он. — Не доверяю я особам королевских кровей, особенно если в деле замешаны деньги. Именно в этом и загвоздка — его величество жаждет взять под контроль его светлость, потому что тот, в свою очередь, имеет контроль над процветающим герцогством, приносящим прибыль.

— Если за всем действительно стоит король Джулиан.

— Либо он, либо кто-то из его лизоблюдов, — ответил Четри. — Все они жадны до денег — за исключением его светлости. Он честен и благороден в делах. Интересно, получим ли мы вести от этой Сильвии? Сумеет ли она разоблачить заговор? Когда она один-единственный раз была на борту, ее все время рвало.

— Его светлость и герцогиня Камилла доверяют Сильвии, — напомнила ему Имена. — Она опытный дипломат и шпион. Она непременно найдет способ послать нам весточку. Нам просто нужно будет осторожнее вести себя в портах, в которые будем заходить.

— Да, капитан, — согласился Четри. — Между прочим, советую тебе поскорее поговорить с его светлостью. Он… озабочен тем, как бы поскорее выбраться из заточения.

Хитрая усмешка Четри взволновала Имену.

— Озабочен?

— Он предложил мне усладу плоти за то, чтобы я выпустил его.

— Что он сделал? — Женщина помолчала мгновение. — Он шутил?

— Возможно. А возможно, и нет. — Четри облизал пересохшие губы. — Он парень хоть куда, твой герцог. Есть за что подержаться, задница такая, что хочется укусить. К тому же я слышал, он искусен, как любая продажная девка, и отлично владеет и фаллосом, и другой частью тела. С таким приятно развлечься. Я чуть было не согласился на его предложение.

Перед глазами Имены поплыла красная пелена тумана.

— Я запрещаю тебе кусать его за задницу и вообще прикасаться к нему.

Четри рассмеялся:

— Заметано, капитан. Я знаю, что он твой.

— Он не…

Он похлопал ее по плечу:

— Разумеется, нет, капитан. Именно поэтому ты схватила его обнаженным и приволокла сюда.

— Я торопилась. — Имена понимала, что отвечает грубо, но ничего не могла с собой поделать. Иногда ее первый помощник очень сильно напоминал ей отца. Только гораздо хуже.

Четри тем временем продолжал:

— У тебя было время позволить ему надеть брюки, прежде чем заворачивать в ковер. Согласен, такой прекрасный член нужно было упаковать самым тщательным образом. — Он поднял одну бровь, и серебряная сережка в ней засверкала в лучах солнца.

— Довольно. — Имена вложила бумаги с распоряжениями ему в руку. — Нам нужно убраться отсюда как можно дальше. Используй все имеющиеся в запасе паруса. И подними стеньгу, если понадобится. А я спущусь вниз.

Имена намеревалась пригласить Максима в свою каюту, потому что опасность быть обнаруженным стала значительно меньше, но теперь, узнав, что он пытался соблазнить ее первого помощника, передумала. Отпирая дверь его каюты, Имена подумывала о том, чтобы продолжать держать герцога в трюме. Ему это, конечно, придется не по вкусу, но она была не в настроении потакать его желаниям. Однако, если она оставит его здесь, скольких еще членов ее команды он попытается совратить? Или соблазнить? Или и то и другое? И кто станет следующим? Максим, несомненно, захочет бросить ей вызов. Так кто же? Серетсе? Длинноногая Роксана, второй помощник капитана?

Какая жалость, что прежде нужно переложить груз, плохо размещенный в связи с поспешным отплытием судна. Максим может и подождать. Нужды «Морского цветка» Имена ставила превыше маленького акта возмездия.

Ничего хорошего ей от герцога не стоило и ждать. Она же знала, что он собой представляет и как любит развлекаться.

Но он выставил ее дурой на ее же собственном судне, поэтому ему послужит хорошим уроком некоторое время провести в заточении. Осмелится ли она на такое? Имена была так рассержена, что считала, да, осмелится. К тому же она ревновала, хотя и не имела ни малейших на то оснований.

Имена распахнула дверь с такой силой, что та стукнулась о временную перегородку. Максим сидел на полу, скрестив ноги, и ел апельсин, от которого по всей каюте распространялся кисловатый цитрусовый аромат. Губы и пальцы герцога были влажными от липкого сока, и Имена тут же вспомнила, что примерно так же он выглядел, когда на лице его еще оставался сок ее лона.

— Держитесь подальше от моего экипажа, — заявила она.

— Даже если меня станут упрашивать? — Он проворно и легко вскочил на ноги и протянул ей половинку апельсина. — Хочешь кусочек?

— Четри не упрашивал.

— Но он смотрел на меня особым образом. Я знаю, что на большей части территории империи подобные отношения не одобряют, но, разумеется, ты…

— Мне следовало бы держать вас здесь взаперти.

— Это совсем невесело, — ответил Максим, закидывая апельсиновую дольку в рот.

Как зачарованная, Имена наблюдала за тем, как он жует и глотает.

Она произнесла:

— Мне следовало бы оставить вас здесь, но нужно переместить груз. Мы побросали его в спешке и… Не имеет значения. Собирайте ваши вещи. Я помещу вас в своей каюте.

Улыбнувшись, Максим отвесил ей поклон и шутливо заявил:

— Благодарю вас. Я к вашим услугам.

Почти обнаженный и покрытый с ног до головы пятнами грязи из тесного закутка, где его держали прежде, Максим все же вызывал у Имены желание вытянуться по стойке «смирно». Она запоздало поняла, что эта черта роднит его с ее матерью, и поморщилась.

— Поторопитесь, у меня много дел.

Когда они поднимались по ступеням, Имена впереди, Максим за ней, он произнес:

— И зачем тебе было так утруждать себя? Я был готов разделить с тобой ложе еще вчера. Но если тебе нравятся подобные игры…

Имена вскричала в негодовании:

— Так вот что вы думаете?

Она вывела свой корабль из порта, имея недостаточно провизии и даже не очистив днище от налипших моллюсков, ради него, чтобы предотвратить готовящееся убийство, а у него на уме лишь секс. Имена едва сдержала рвущуюся с губ язвительную тираду.

— Должен признать, идея с ковром пришлась мне по душе. Быть завернутым в его складки и перенесенным двумя мускулистыми молодчиками, — а я полагаю, они должны быть мускулистыми, — в этот укромный уголок, чтобы дать мне время все обдумать…

Имена резко развернулась к нему.

— Я и вообразить не могла, что вы можете вызвать у меня раздражение! — воскликнула она, уверяя себя, что не станет воевать с ним сейчас. Не станет.

— Это особый талант, который я развивал в себе с детства. Если бы мне пришлось жить с отцом Камиллы после того, как он убил моих родителей, ему бы пришлось со мной несладко. — Помолчав немного, Максим поинтересовался: — Так я заставил тебя ревновать? К Четри? Я зашел бы гораздо дальше, ответь он согласием, и вызвал бы еще больше ревности с твоей стороны. Интересно, как бы тебе это понравилось?

Имена подумала о том, что, если герцог немедленно не замолчит, она его прикончит. «Не помочь ли ему закрыть чрезмерно болтливый рот?» — подумала она.

— Внутрь, — приказала Имена, распахивая перед ним дверь каюты.

— Теперь я буду пленником в твоих личных покоях, не так ли? — ухмыльнулся Максим, входя в каюту. — Я весь трепещу, как девственница перед первым соитием. Мне всегда было интересно узнать, что происходит в каютах каперов. Однажды мне довелось перепихнуться в гамаке. Это было неудобно, должен заметить, но в конце все наладилось.

— Садитесь.

Она указала на один из двух своих сундуков, застланных несколькими слоями одежды для придания большей мягкости. Максим повиновался, но сел на сундук верхом, и ткань брюк натянулась, четко обрисовав его фаллос и мошонку. Он принялся медленно поглаживать свой член, уже значительно увеличившийся в размерах.

— Прекратите это, — сказала Имена. — Мне нужно поговорить с вами.

— Я могу разговаривать и действовать одновременно, — с ухмылкой ответил Максим. — Ты и так заставила меня слишком долго ждать. Не думаю, что смогу вытерпеть еще немного. Я мог бы попросить Четри облегчить мои страдания…

Имена что было силы сжала руками оставленный Норис линь. Он был довольно мягким и выбран с таким расчетом, чтобы не повредить шелковые вещи.

— Вы вели себя не столь глупо до того, как я позволила вам искупать себя, — заметила она.

Улыбка герцога тут же погасла.

— Это было до того, как ты заперла меня и оставила одного, да еще и отплыла со мной в океан, даже не спросив моего разрешения. Думаю, все это дает мне право вести себя глупо.

Имена направилась к нему.

— Дайте мне ваши руки, — приказала она.

— О нет, ты этого не сделаешь, — с неподдельным раздражением произнес Максим, и Имена ощутила радость.

— Вы же не станете со мной драться, — сказала она.

— Да неужели?

Имена схватила герцога за запястья и молниеносным движением связала ему руки пеньковой веревкой.

Максим воззрился на нее:

— Вот уж не думал, что ты на это способна.

Имена в ответ ухмыльнулась. Внезапно она почувствовала себя гораздо лучше. Ножом отрезав кусок веревки, она опустилась на колени и туго прикрутила Максима за лодыжки к железным кольцам, вмонтированным в пол для крепления сундуков. Для этого ей пришлось еще сильнее развести его ноги в стороны. Когда она сидела перед Максимом на коленях, то едва не касалась губами его колена и видела, как напряглись мышцы у него на бедре.

— Для того чтобы выразить свое недовольство, достаточно было обойтись лишь связанными руками, — произнес Максим.

— Только не для меня, — возразила Имена. Лицо ее находилось практически на уровне его гениталий, и она поспешно вскочила на ноги, чтобы не быть понятой превратно. — Через некоторое время я вернусь и буду говорить с вами, а вы станете слушать.

— Подожди! — вскричал Максим. — Мы еще не закончили. Почему ты снова оставляешь меня?

Перед тем как скрыться за дверью, Имена забросила себе в рот засахаренную лимонную дольку. Ей отчаянно хотелось связать этого мужчину с головы до ног, просто ради удовольствия показать ему, что он полностью находится в ее власти.

Глава 7

Когда корабельный колокол пробил две четверти часа, дверь каюты снова распахнулась. Норис сначала с опаской заглянула внутрь, потом вошла, закрыв за собой дверь, и потянулась к стоящей на полу корзине. Заметив Максима, она замерла на месте, в изумлении воззрившись на него.

— Это твоя веревка? — мягко поинтересовался Максим.

Рот служанки открылся, затем снова закрылся.

— Можешь забрать ее, если хочешь. Но для этого тебе придется меня развязать.

Норис прижала корзину к своей плоской груди:

— Я… Капитан позаимствовала мой линь?

— О да.

— Тогда вам нужно самому попросить ее развязать вас, — с ухмылкой ответила Норис и исчезла, прихватив с собой корзину.

Максим слабо выругался и возобновил попытки поднять ноги. Крепежи, к которым он был привязан, не сдвинулись ни на миллиметр, а на прочном покрытии пола не появилось ни единой трещины, как бы он ни старался. Максим быстро убедился, что чем более рьяно он пытался высвободить запястья, тем крепче веревка впивалась в кожу. Ему даже не удалось обнаружить свободного конца, за который можно было бы потянуть зубами.

— Быть похищенным, — произнес герцог вслух, — совсем не так весело, как я ожидал.

Возможно, все наладится, когда между ним и Именой установятся более тесные отношения. Если установятся. Он уже начал в этом сомневаться.

Когда пробило еще четверть часа, Максим стал распевать во все горло:

Не было у солдат мужества-а-а!

Но тут пришла Ла Роуз, первейшая из шлю-у-ух,

И поклялась она, что вернет армии боевой ду-у-ух,

И дала им… У-у-ух!

Он сглотнул, отчаянно мечтая еще об одном апельсине, потом затянул снова:

У Ла Роуз ручки нежные-е-е,

А щеки красные, как кро-о-вь.

Она взяла капитана первого-о-о,

И скоро у него стоял как ко-о-ол!

Дверь с грохотом распахнулась.

— Мое судно не дом терпимости!

— А в моем герцогстве подобные заведения зовутся попросту борделями, — ответил Максим, с надеждой глядя на Имену. — От пения мне захотелось пить. Я знаю семнадцать различных вариантов этой песни, а с дополнительными куплетами, которым меня научила тетя, и вовсе получается двадцать три. Но они самые ужасные. Хочешь, озвучу тот, в котором собака Ла Роуз лижет…

Имена встала прямо перед герцогом. Щеки ее раскраснелись от гнева, и Максим невольно вспомнил, как она выглядела, когда он ублажал ее в купальне своего замка. Он хотел было прикоснуться к ней, но ему помешали веревки. Имена посмотрела на него и тут же отвела взгляд, явно стараясь взять себя в руки.