Солнечный свет просачивался сквозь кроны деревьев, и было очень душно. Теперь, когда на ней была одежда, Имена особенно остро ощущала жару. По спине ее ручейком струился пот, смешиваясь с кусочками коры, прилипшими к ней во время карабканья на деревья, и остатками бальзама от укусов насекомых. Ей отчаянно хотелось почесаться, и она наконец сдалась. Пленившие их мужчины не переставали награждать их тычками, но в остальном предоставляли относительную свободу движений.

Максим поднял руку, чтобы почесать ей спину, но копье быстро отодвинуло их друг от друга.

Выждав несколько минут, Имена поинтересовалась на местном диалекте:

— Куда нас ведут?

Ответил ей один из мужчин, идущих сзади. Тон его голоса был спокоен и размерен, каждое слово тщательно взвешено.

— Не беспокойся, прекрасная леди. Мы тебя не убьем. Если ты, конечно, не станешь делать глупости.

Они с Максимом быстро обменялись полными иронии взглядами.

— Чего вы от нас хотите? — спросила Имена.

Другой человек вдруг запел. Женщина никогда прежде не слышала этой песни, лишенной осмысленных слов и состоящей из одних гласных звуков. Она не считала, что это какой-то неведомый язык. Звуки то возрастали, то шли на убыль. В основном песня исполнялась громко. Вскоре к певцу присоединились и голоса остальных островитян, а первый мужчина — тот, что говорил с ней, — начал что-то быстро бормотать себе под нос. Имене снова не удалось разобрать слов. Она предположила, что они исполняют какой-то ритуал.

Ей совсем не нравилось пребывать в неведении относительно того, у кого в плену они оказались и каковы были намерения этих людей. Она сконцентрировалась на том, чтобы распознать их происхождение.

У всех пятерых, за исключением одного, кожа была светло-коричневого цвета, а у последнего — темно-коричневого, лишь немного светлее по сравнению с кожей Серетсе, но черты их лиц были схожи, особенно широкие носы. Остальные же, несмотря на одинаковый цвет кожи, сильно различались во внешности. Имена предположила, что все они в прошлом были моряками. Некоторые, возможно, родились на самых дальних окраинах Империи горизонта, другие в герцогствах, а мужчина с самым темным цветом кожи, по всей видимости, был родом с юга.

Имена сместилась чуть в сторону, так, чтобы оказаться ближе к Максиму, и, надеясь, что пение заглушит ее слова, чуть слышно произнесла:

— Запаха алкоголя я не чувствую, но…

— Они действительно кажутся мне немного пьяными, — согласился Максим.

Имена ожидала, как их похитители отреагируют на беседу, но те лишь продолжали петь и бормотать.

— Не нравятся мне непредсказуемые люди с копьями, — прошептала она.

— Они пока не причинили нам вреда.

— Не считая моего несчастного слуха, — парировала Имена.

Максиму с трудом удалось подавить смех.

Они шли всю вторую половину дня. Когда пение наконец прекратилось, Имена больше не рискнула заговорить с Максимом, и до наступления темноты они общались с помощью красноречивых взглядов. Когда на небе показались звезды, Имена учуяла запах дыма. Вскоре она утвердилась в мысли, что это дым костров, частично используемый для жарки рыбы на плоских камнях. В животе у нее заурчало. Максим придвинулся ближе к ней и коснулся плечом ее плеча, безропотно перенеся последовавший за этим тычок копья в мягкое место.

Лагерь показался Имене очень солидным, в нем имелись по крайней мере три очага и многочисленные шалаши, лепящиеся к стволам высоких деревьев. В неверном свете костров Имена насчитала человек пятнадцать мужчин и женщин, хотя точнее сказать не могла.

Вперед выступил пожилой человек с тусклыми волосами и, широко улыбаясь, жестом предложил им сесть. К пятерым мужчинам, захватившим их в плен, присоединилось еще столько же, и старик связал Имену и Максима, сложив каждому руки на груди и прикрутив запястья к локтям противоположных рук, а лодыжки к коленям, после чего еще привязал пленников друг к другу. Руки его порхали, точно быстрокрылые птицы, а с губ не сходила улыбка. Боевой дух Имены был повержен.

Она распознала эти узлы, помесь полуостровного и имперского стилей. Веревка, протянутая между их лодыжками, была едва ли длиннее человеческой руки. В таком состоянии они даже могли бы, возможно, двигаться, если станут действовать слаженно, но лишь в том случае, если бы руки их были свободны, чтобы удерживать баланс. Но все равно далеко бы они не ушли.

Когда половина мужчин из стражи удалилась, переговариваясь между собой, Максим поинтересовался:

— Как ваше имя? Вы собираетесь нас покормить?

Старик удивился, но тут же ответил:

— Я Шенг. Не хотите ли цветочков? У вас их совсем нет в волосах.

— Я предпочла бы рыбу, — ответила Имена.

Воцарилась долгая пауза, потом старик произнес:

— Ах да. Думаю, я смогу раздобыть немного для вас. Для желудка полезно.

С этими словами он отошел к одному из костров.

— Мы и так слишком крепко связаны, — обратился Максим к своим стражам. — Вы же не хотите причинить нам вред своими пиками? Мы никуда не денемся.

К удивлению Имены, мужчины задумались, а потом двое из них удалились. Трое же остались на своих местах, и один оперся на копье.

Максим посмотрел на Имену, приподнимая брови, и женщина кивнула, показывая, что все поняла. Островитяне не были пьяны, но, как оказалось, поддавались внушению. Не из-за тех ли розовато-оранжевых цветов, что они носили в волосах?

Теперь их было двое против троих. Имене очень хотелось бы знать, куда островитяне подевали ее кортик и ножи. Возможно, ситуация не была такой уж безвыходной, как казалось поначалу.

— Некоторые из островитян говорят на имперском языке, — пробормотал Максим.

— Я заметила, — прошептала Имена в ответ. — На юго-восточном диалекте.

— Они представляют для тебя какую-то опасность?

— Для меня?

— Да, для тебя, — настаивал Максим. — Ты единственная, у кого есть… семья, — уклончиво произнес он. — И бывшая карьера.

— У меня уже отросли волосы, поэтому единственные татуировки, которые могли бы выдать меня, скрыты, — пояснила женщина. — Именно с этой целью мы и наносим их на черепа.

— Туго бы тебе пришлось, будь ты лысой, — ухмыльнулся Максим.

Тут вернулся Шенг, принеся с собой завернутую в листья жареную рыбу. Старик опустился перед ними на колени, и Имена едва успела открыть рот, как он затолкал ей в него еду. Рыба слегка подгорела и была приготовлена лишь на дыму, без применения каких-либо специй, но для женщины это не имело никакого значения, потому что она очень проголодалась. Она съела все, что ей дали.

Максиму пришлось напомнить, что он тоже голоден.

Шенг улыбнулся:

— Ах да. Прибытия остальных нам ждать еще долго, поэтому я покормлю и тебя тоже.

Старик снова отправился к кострам.

Остальных? Имена принялась внимательно наблюдать за тем, чем были заняты островитяне. Небольшая группа принялась возводить хижину без боковых стенок на окраине поляны, используя бамбук для остова и пальмовые листья для крыши. Все строители были женщинами. Одеты они были лишь в набедренные повязки и ожерелья из ракушек, свисающие на обнаженные груди. В волосах у всех были вплетены все те же цветы. Две женщины принялись опутывать несущие столбы цветочными гирляндами, в то время как две другие принесли охапку одеял, связанных из выделанных волокон растений. Они были очень мягкими и, разумеется, слишком роскошными для пленников. Когда вернулся Шенг, Имена поинтересовалась:

— Что они там делают? Что за хижину строят?

Шенг затолкал рыбу в рот Максиму и пояснил:

— Это для вас.

— Для меня? — не поняла Имена. — Или для нас обоих?

— Для обоих. Прелестно, не правда ли? — Некоторое время старик молча рассматривал постройку, очарованный ею. Максим прочистил горло, и Шенг дал ему еще рыбы. — Вы будете ощущать аромат цветов, давая для нас представление.

Но только ли запах опьянял местных жителей? И как близко нужно оказаться к его источнику? Возможно, с ними это уже случилось? Наконец сказанное стариком отпечаталось в сознании Имены.

— Представление? — переспросила она.

Шенг просиял:

— О да. Вы будете очарованы ароматом цветов. Но придется подождать прибытия прочих. — Скармливая Максиму очередную порцию рыбы, он заявил: — Тебе понадобится вся твоя сила. Давненько у нас никого нового не было. Жду не дождусь, когда же все начнется! Обожаю смотреть представления.

Имена сглотнула:

— Расскажите поподробнее о ваших представлениях.

Старик, казалось, перестал обращать на нее внимания. Он легонько толкнул Максима ногой, но тот никак не отреагировал, даже не моргнул.

— Ему требуется отдых? Твоему мужчине? Он довольно крупный, и, насколько я помню, такие быстрее выдыхаются. Мне сказали, что вы именно тем и занимались, когда вас нашел Ваитиму. Успел ли он излить в тебя свое семя? Ваитиму не уверен. Не может вспомнить.

Имена в ужасе посмотрела на Максима. Его ответный взгляд был полон иронии и чего-то еще, что она не сумела распознать. Вслух он ничего не сказал, но в голове ее прозвучали его слова: «Ты капитан».

Шенг провел голой ступней по икре Максима, но поспешно отдернул ее под предупреждающим взглядом Имены. Она с удивлением отметила, что он подчиняется приказу ее глаз. Женщина решила не требовать больше информации, а попытаться применить дипломатический подход, особенно принимая во внимание, что герцог продолжал безмолвствовать. Волевым усилием заставив себя успокоиться, Имена произнесла:

— Он продержится дольше, чем вам кажется. Для такого пожилого человека.

— Но не так уж он и стар, правда же? Мы с ним примерно одного возраста, а я еще способен…

— Ох, нет-нет, — заверила Имена. — Он очень… Не желаете ли испытать его?

Максим издал сдавленный вскрик, но Шенг его не услышал. Он принялся поспешно пятиться, приговаривая:

— Что вы, что вы, мадам, конечно нет. Только не до представления. Не стану снижать ваши шансы выиграть соревнование у других. Это будет совсем нечестно. Капитан Пок будет очень мной недоволен, если я все испорчу.

К разочарованию женщины, старик удалился.

Она откинулась на грязную песчаную землю, тщетно дергая свои путы. Веревка была старой. Располагай она большим количеством времени и большей свободой движений, а также чем-нибудь острым, она сумела бы в конце концов освободиться, но у нее не было ничего из вышеперечисленного. Что случится, если островитяне силой наденут на них ядовитые цветы?

— Ну? — пробормотала она. — Каковы твои соображения?

Максим ответил сдавленным голосом:

— Как ты заметила, старик хорошо с нами обращался. Не как с пленниками. Он мог бы пинать нас или бросить еду на землю. Но он же начал спрашивать о моей… э-э-э… мужской силе.

— Максим! Они хотят посмотреть на то, как мы будем заниматься сексом!

— Это я уже понял, — отозвался он. — Что же, моряки так развлекаются? Наблюдая за публичным совокуплением? И как это я сам пропустил такое зрелище?

— Вообще-то нет, — оскорбленно заметила Имена. — Возможно, у пиратов есть такая практика. От Злобного я вполне могла бы ожидать подобного. Но на борту к таким вещам относятся неодобрительно, потому что другие могут приревновать, и в команде начнется разлад и полное разложение. Даже новички на «Морском цветке» имеют свой укромный уголок. Все это я узнала, служа капером. Такое решение лучше, чем в имперском военно-морском флоте, где любые половые сношения просто запрещены, а нарушители сурово караются.

Имене стало интересно, каким судном командовал капитан Пок.

— Вот уж не думал, что это распространенная практика, — ответил герцог, — но всего ведь знать невозможно. Значит, другие корабли — те, что не относятся к имперскому флоту, — не все одинаковы?

Вопрос его прозвучал вяло.

Имена пронзила его взором, недоумевая, что скрывается за его мягким тоном.

— Это вовсе не корабельная игра, — медленно произнесла она, — но, возможно, особое развлечение островитян. Думаю, мне приходилось о чем-то подобном слышать. Маленькие острова, нехватка ресурсов. Их очень легко контролировать, если империя ведает их торговыми делами. Островитяне не могут потерять то, что имеют, развязав войну своим несогласием. Да и не склонны они к военным действиям. Следовательно…

Тон Максима оставался пугающе отстраненным, когда он ответил:

— Возможно, таким образом они стараются привнести в свою группу новую кровь. На маленьких островах с рождаемостью туго, отчего страдает численность населения. Да, им определенно требуется новая кровь. Уверен, что бы они ни делали с этими цветами, это их возбуждает.

— Да, это не лишено смысла, — согласилась Имена, нерешительно глядя на павильон.