- Иисус сказал своим ученикам...

Ого, мой голос звучал громко. Почему я читаю о Иисусе? Меньше всего бабушка заботилась о Иисусе. Я имею в виду, если в этом мире есть какой-нибудь суд, тогда она с Иисусом, но также есть возможность, что она с Дьяволом, в Аду, как сказал Чаз. То есть, если ад существует. И если туда попал Элвис, то есть я не говорю, что он обязательно туда попал, то в Аду куда более интересно, нежели в Раю. Не так скучно, по крайней мере. Я надеюсь, бабуля скорее попала в Ад.

- Не заставляйте ваши сердца утруждаться.

Я бы предпочла быть в аду. Конечно, если Элвис там. И Шекспир. И Эйнштейн. И бабуля. И Чаз.

-Знаете что?

О, Боже. Все на меня смотрят. Мама выглядит так, будто у нее закупоривание сосудов. Ей не следовало просить меня читать. Она должна была догадаться, что произойдёт.

-Мое сердце в затруднении.- Говорю я, кладя листок с отпечатанным на нем Евангелием. - Оно в затруднении, потому что я не думаю, что это то, что моя бабушка хотела услышать на своих похоронах. Не поймите меня не правильно, думаю, что это всё довольно мило. - Я уверенно посмотрела на отца Джима, который выглядел довольно встревоженным (так же я отметила, что молодые священники, кажется, восхищены таким необычным поворотом событий - кроссовки, одетые под их сутанами казались осквернением святого.)

- Просто мне не кажется, что все, что было сказано, говорит что-то на самом деле значимое о моей бабушке. Поэтому я взяла на себя ответственность по подготовке отдельной речи, которую я сделала сегодня утром. - Я вытащила другой листок из черного винтажного жакета, на нем были написаны слова песни. - Это слова песни, которой моя бабушка по-настоящему восхищалась. Не беспокойтесь - я не собираюсь ее петь. - Я отметила, что мои сестры заметно расслабились. - Но мне кажется, что очень важно поминать тех, кого мы потеряли вещами, которые ушедшие действительно любили... И я знаю что-то, что бабуле действительно нравилось. Так что, Бабуль... Это для тебя. Где бы ты ни была.

И дальше я начинаю читать по бумажке:

- В кармане - проездной в один конец.*

(* здесь и далее слова из песни AC-DC - Highway to hell)

Я рискнула поднять кроткий взгляд вверх. Я отметила, что собравшаяся паства уставилась на меня, причём большинство с раскрытыми ртами. В частности моя мама, она была ошеломлена. Отец, однако, улыбался. И его улыбка становилась шире с каждым моим сказанным словом.

- Никто меня не остановит... Я еду по шоссе в ад!

Теперь еще больше улыбок присоединились к папиной. Анджело тоже улыбался. И Чак, даже Сара, казалось, немного ухмылялась.

Но и это уже слишком много.

За исключением Чаза. Он заметно усмехается. И показывает мне большие пальцы.

Я улыбаюсь ему.

- Спасибо, - скромно говорю я прихожанам. И спускаюсь с кафедры.

- У тебя была весьма интересная речь, - сказала мой бывший гинеколог, доктор Ли, через час, когда мы все вернулись в дом моих родителей для закуски после похорон.

- Спасибо, - говорю я. У меня в руках пластиковая тарелка, на которую я сгромоздила такой количество разных печений, которые только смогла найти. Спасибо всем приглашенным гостям и соседям, которые не поскупились в количестве принесенных хлебо-булочных изделий в последние несколько дней, благодаря им печенья получилось достаточно много.

Я ни с кем не поделюсь этим печеньем. Я съем их все сама.

- Эта песня "The Kinks"? - спрашивает доктор Ли.

- AC/DC, - говорю я.

- О, ну конечно, - говорит доктор Ли, - как глупо с моей стороны.

Она отдрейфовывает и Чаз незамедлительно занимает ее место. Он держит тарелку, на которой лежат две разные самосы, корейское барбекю, куриный сатей и холодная кунжутная вермишель. Могу с уверенностью сказать, что он подошел к столу, когда студенты моего отца раскладывали принесенную ими еду.

- Как дела? - хочет он знать.

- Превосходно, - говорю я, - Моему гинекологу понравилось.

- Уже двоим, - говорит он.

- Двоим?

- Мне понравилось,- говорит он, глотая куриное сатей.

- Ну, - говорю я. - Верно. Папе тоже понравилась. И Чаку и Анджело. И Саре, я думаю.

- Итак, пятерым, - говорит Чаз. - Из двухсот. Не плохо.

- И как ты думаешь, можем ли мы свалить отсюда?

- Я только что хотел задать тебе такой же вопрос.

- Дай мне еще пятнадцать минут,- говорю я, - У мамы еще не было шанса устроить мне головомойку.

- Хорошо. Для чего мы вообще тут торчим?

- Чтобы она почувствовала себя лучше?

- Ты действительно хорошая дочь, - говорит Чаз. - Я говорил, как ты сексуально смотришься в этой юбке?

- Где-то раз двадцать.

- Ты сексуально смотришься в этой юбке.

- Двадцать один.

- Без всего ты выглядишь еще сексуальнее. А знаешь, в чем ты еще выглядишь сексуально? В тех крошечных полотенцах из отеля "Рыцарское Пристанище".

- Дай мне десять минут, - говорю я.

- Пойду, проверю, не заблокировал ли кто арендованную машину, - говорит он и оставляет свою пластиковую тарелку.

Не прошло и десяти секунд, как он ушел, а Сара и Роза уже загнали меня в угол у пианино, на котором мы все втроем учились играть (кстати, никто из нас так и не преуспел в игре.).

- Ладно, - говорит Роза. - Какие у тебя дела с бывшим Шери? И не пытайся отрицать, что-то происходит. Вы пахнете шампунем из дешевого мотеля.

- Он не сводит с тебя глаз,- это было самое большое участие Сары в разговоре.

- Не знаю, - говорю им,- Слушайте, у меня нет на это времени. Мне надо получить головомойку от мамы.

- У мамы мигрень,- говорит Роза. - Она в своей комнате с холодной повязкой на голове. Ты уже ее убила. Так что просто сдайся. Что ты собираешься делать с этим парнем - Люком? Он, кажется, лучший друг Чаза?

- Они собираются драться за тебя? - хочет знать Сара. Это ее мечта с тех пор, как она посмотрела "Вестсайдскую историю" - чтобы два парня однажды подрались из-за нее.

- Я действительно не хочу говорить об этом,- говорю я, засовывая шоколадное печенье в рот полностью, чтобы несмотря на то, что они скажут в дальнейшем, я была абсолютно неспособна об этом говорить.

- Это значит, что ты не будешь выходить замуж во Франции?- спрашивает Сара,- Потому что я собираюсь немного позаниматься французским в Йеле. Но если ты не будешь, сообщи об этом мне. Потому что в классе итальянского парни намного симпатичнее.

- Если ты думаешь, что мама уже мертва, - говорит Роза,- Подожди, пока она узнает, что ты не выходишь замуж за Люка. Она уже всем рассказала в своем классе сраббукинга, что ты обручена с принцем. Это ее окончательно прикончит. Какую из песен AC/DC, интересно, ты собираешься прочесть на ее похоронах?

Я не могу говорить из-за печенья во рту. Думаю, это к лучшему.

- Лиззи,- я поворачиваю голову и вижу Шери, стоящую там. Мое сердце падает. Не то чтобы я не рада её видеть. Я просто не торопилась с ней встречаться, потому что знала, что за этим последует.

Я делаю глоток:

- Привет, Шери, - говорю я, - Как ты?

- О, замечательно, - говорит Шери, с отвращением глядя на моих сестер. - Я бы хотела поговорить с тобой наедине минутку.

- Никаких проблем. - говорю я. Но проблемы, конечно же, есть. Я понимаю по выражению лица Шери, что то, что она собирается сказать, мне не понравится.

Тем не менее, я следую за нею вверх по лестнице в мою старую комнату — которая была превращена в комнату для гостей — и опускаюсь на мою старую кровать, пытаясь избежать обвиняющих взглядов кукол мадам Александры, которых родители моей мамы посылали мне в течение многих лет. Джо Марта выглядит особенно разочарованной во мне, поскольку она свирепо смотрит прямо на меня с моей детской книжной полки.

- Лиззи, - говорит Шери, закрывая за собой дверь. - Что ты делаешь?

- Не понимаю, о чем ты, - говорю я, глядя на свои ноги.

- Ты понимаешь, - говорит Шери. - Ты на этих препаратах, которые мой папа прописал тебе? Потому что, если это так, я хочу, чтобы ты прекратила их принимать. Я думала, что они помогают, а не отправляют тебя в другую реальность. Я имею в виду, спать с Чазом? Ты с ума сошла? А как же Люк?

Слезы заполняют мои глаза. Я смотрю вверх, но натыкаюсь на маму Джо, Марми, смотрящую вниз на меня с еще большим осуждением, чем ее дочь. Почему, ну почему, бабушка и дедушка настояли на том, чтобы посылать мне куклу Мадам Александры на каждый день рождения и Рождество, пока мне не исполнится шестнадцать? Здесь их так много и все они смотрят вниз на нас.

- Это.. это не так, как кажется, - неустойчивым голосом говорю я. - Я не принимала те таблетки.

- Тогда что, к чёрту, происходит, Лиззи?- требует Шери. В несколько шагов она преодолевает комнату и опускается на кровать рядом со мной. - Потому что это - не ты. И не пытайся отрицать то, что происходит, потому что это написано на ваших лицах - на воре шапка горит. Я имею ввиду, не пойми меня неправильно, я всегда считала, что ты и Чаз - отличная пара. Признаю, всё с Мэй Ли было для того, чтобы заставить тебя ревновать. Я знаю, ты никогда не представляла, какой замечательный Чаз, пока не увидела его с другой девушкой - реальной девушкой, а не с роботом как Валенсия. Я знаю, что он чувствует к тебе - это совершенно очевидно. Он не может говорить ни о чем, кроме тебя. Конечно, ты - единственное, что связывает меня и его, но ни один парень не говорит о девушке так много, если только он не повернут на ней. В этом он сам сознался мне. Я была только не до конца уверена в тебе.

Я качаю головой.

- В смысле, Мей Лин заставила меня ревновать? Ты о чем?

- Ну, это же сработало, верно? Ты ревновала, так? Я не могла поверить, что ты примчалась прямо туда и ввязалась в драку с бедным парнем, в ту минуту, как Мэй Линн и Валенсия спустились вниз. Он не понимал, что происходит. О, Боже, я так смеялась, что чуть штаны не испачкала.

Теперь я немного схожу с ума. Так же я немного ошеломлена аферой Шери. Она всегда была моей лучшей подругой. Но я никогда не думала, что она способна на подобное двуличие.

- Шери, - говорю я. - Так вот оно что. Ты пыталась свести меня со своим бывшим, когда вы прекрасно знали, что я помолвлена? С его лучшим другом? И ты использовала бедную девушку из своего офиса, чтобы сделать это?

- О, все равно. - Говорит Шери, делая усталый жест рукой.- Мэй Линн встречается с сексуальным медиком. Она всего-лишь хотела поиграть немного. Но я никогда не думала, что ты переспишь с парнем, не порвав со своим женихом. А похороны твоей бабушки. Что ты делала? Ты совсем с ума сошла?

Я взглянула на нее. Я абсолютно уверена, что всё это выглядело как обвинения - и разоблачение - для кукол Мадам Александры над нашими головами.

- Для сведений, - говорю я, - я не ревновала к Мей Лин. И с кем я сплю за спиной своего жениха на похоронах моей бабушки - это мое дело.

- Ну, прости, - говорит Шери, выглядя озадачено. - Я просто не хочу, чтобы ты пострадала. Ты или Чаз.

- О, - говорю я, не в силах удержаться от горького смеха. - Теперь тебя заботят чувства Чаза?

- Эй. - говорит Шери, пристально глядя на меня. - Это не справедливо. Ты знаешь, что я любила его.

- Ну, -говорю я, - Как и я.

- Точно? - хочет знать Шери. - И именно поэтому ты до сих пор носишь кольцо Люка?

- Есть кое-что, что мне все еще нужно разъяснить, - призналась я, неудобно пряча левую руку, чтобы не было видно кольца. - Я не говорю, что у меня есть все ответы прямо сейчас, Шери. Я чувствую, что просто жду, ничего не могу пока сделать. Но я знаю, что люблю его, и, думаю, всегда любила.

- Что насчет Люка? - интересуется Шери.

- Я делаю все, что могу, ясно? Люк во Франции, - сказала я. - Я подожду до тех пор пока он не вернется, чтобы разъяснить что происходит - или не происходит - между нами. А пока...ну, знаешь, помолвлена не значит замужем, - добавила я. - Или мертва. - Я немного удивлена, потому что передразниваю слова бабули. Но нет места более подходящего, чтобы делать это, чем ее похороны.

Шери смотрит на меня, будто видит впервые. Может, в каком-то смысле так и есть. Она качает головой и спрашивает: - Ты знаешь что значит "солипсистическая"?

- Да, - сказала я возмущенно. - И это не так. Я не слишком озабочена тем, чтобы потакать своим чувствам и удовлетворять собственные желания. Если бы это было правдой, я никогда бы не съехала из квартиры Люка на Пятой Авеню и вообще бы не смотрела в сторону Чаза. Он бедный студент, а Люк - богатый принц, помнишь?

К моему облегчению, Шери засмеялась. Куклы Мадам Александры выглядели удивленно.

- Да это так, - сказала она. Она взяла мою руку, ту, на которой все еще было кольцо. - О, Лиззи. Будь осторожна. Ты играешь с огнем.