С того дня, как она приехала в Дрезден, прошел год, но Каролина чувствовала, что стала старше на целое десятилетие. Ей было всего девять, но она уже очень много знала об отношениях между мужчинами и женщинами. Она видела, как во время праздников пируют в садах отчим и его любовница. И наблюдая за их грубыми ласками, Каролина мечтала побыстрее вырасти. Ведь больше некому защитить мать от судьбы, грозившей ей. И все же дочь не вполне понимала, какая ужасная опасность нависла над Элеонорой.

* * *

При дрезденском дворце был только один человек, перед которым благоговела Магдалина фон Рёхлиц. Этим человеком была ее мать. Магдалина никогда не забывала, что именно благодаря матери она попалась на глаза курфюрсту. Когда же роман начался, мать потихоньку давала дочери такие умные советы, что получилась не мимолетная любовная интрижка, а прочная связь.

Чрезвычайно амбициозная мадам фон Рёхлиц, вдова гвардейского полковника, не занимала такого положения, которое позволило бы ей удовлетворить беспредельное честолюбие. Но у нее была замечательно красивая дочь. Мамаша первой заметила чары Магдалины и точно определила их цену. Мадам фон Рёхлиц всегда понимала, что ум Магдалины не сравнится с красотой. Но это не беда, раз у нее есть умная мать! Глупость фактически только повышала цену красоты. Магдалина беззаботно кокетничает – это у нее получается гениально, – а тем временем мать за кулисами спокойно устраивает все наилучшим образом.

Магдалине почти не на что было жаловаться. К своему величайшему удивлению, она легко понравилась любовнику. Ей приходилось лишь удовлетворять его любовные прихоти – вот и все. А поскольку ее желания требовали такого же страстного удовлетворения, как и его, то роль любовницы оказалась совсем нетрудной. Мать устраняла все скучные заботы и вроде бы наслаждалась своей ролью. Магдалине казалось, что все прекрасно устроено, и она изумилась, узнав, что мать недовольна.

Мадам фон Рёхлиц пришла в апартаменты дочери в такое время, когда они обычно секретничали.

– Не волнуйся, доченька. Если ты сделаешь все так, как я скажу, осложнений не будет.

Магдалина кивнула и блаженно потянулась.

«Какое сказочное создание! Разве можно упрекать ее за то, что она не способна думать? Ведь она так прекрасно разбирается в делах иного свойства», – думала мать.

– Этот мужчина ради тебя должен пойти на все.

– Он всегда так говорит.

– Пусть докажет на деле.

Магдалина зевнула.

– Ты должна выслушать меня, потому что это важно. Теперь ты, моя дорогая, графиня и очень богата. Так и должно быть. Но могло бы быть и лучше.

– Могло бы? – спросила Магдалина.

– Конечно. Что происходит, когда приезжают важные государственные особы? Кто их принимает? И тогда она выходит на первый план. Разве не так? В конце концов она курфюрстина Саксонии и его законная жена.

– Он никогда не бывает с ней.

– Я не об этом, Магдалина. Она всюду принята. Она всеми признана. Я желаю этого тебе.

– Но она его жена.

– Ты должна сказать ему., что чувствуешь себя униженной.

– Я чувствую себя униженной? – Магдалина вскинула брови.

– Он клянется, что любит тебя так, как не любил ни одну женщину, а посланцы других государств пренебрегают тобой и за спиной оскорбляют тебя.

– Ничего подобного, мама!

– Они говорят: «О, она всего лишь его любовница». И наносят визит мадам.

– Ой, мама, совсем нет…

– Слушайся меня. Ты можешь стать курфюрстиной.

– Сейчас?

– Конечно! Если будешь настаивать, чтобы он женился на тебе.

– Но он уже женат.

– Вечно ты видишь одни препятствия.

– Но ведь она его жена, разве нет? – Магдалина озадаченно взглянула на мать. – Они поженились в Лейпциге.

– О да, так захотели их дорогие друзья Бранденбурги, – пояснила мать.

– Потому что ты слишком увлеклась своими дорогими друзьями в Австрии, – укорила Магдалина свою мать.

– Потому что ты, моя дорогая, не слишком умеешь ловчить. Мне же надо где-то находить деньги, а ты выболтала, что у нас есть в Австрии друзья и что они добры к нам. Но это не имеет значения. Это в прошлом. А надо думать о будущем. Ты бы хотела быть курфюрстиной Саксонии?

– Я бы не возражала. Я совсем не против. Мадам фон Рёхлиц игриво шлепнула дочь.

– Тогда слушай, что я скажу. У меня есть идея. Постарайся быть внимательной.

– Да, мама.

* * *

Каролина сидела в спальне матери и читала вслух. А Элеонора лежала на кровати и нервно теребила пальцами покрывало.

Каролина знала, что мать не слушает, но если бы девочка замолчала, та бы встрепенулась и ласково попросила ее продолжать.

Чтение было бесполезным и бессмысленным, потому что Каролина думала совсем о другом.

– В Ансбахе мы были счастливее, – произнесла она, перестав читать.

– Что ты сказала? – спросила Элеонора.

– Мама, мы не могли бы куда-нибудь уехать? Хоть ненадолго?

– Куда? – Элеонора удивленно посмотрела на дочь.

– Ну, например, в Ансбах.

– Мы бы там были нежеланными гостями.

– Здесь мы тоже нежеланные.

– Каролина, о чем ты говоришь? Разве это не наш дом? «Дом! – мысленно воскликнула Каролина. – Где ты так несчастна? Где ты никому не нужна! Где люди шепчутся о тебе по углам».

– А не могли бы мы поехать в Берлин? – продолжала девочка.

– В Берлин? Сомневаюсь, что там нам будут рады.

– Но откуда вы знаете, мама? Курфюрстина София Шарлотта такая добрая. Она разговаривала со мной об уроках и о разных интересных вещах.

– Надеюсь, Каролина, ты успешно справляешься со своими занятиями? – в глазах Элеоноры проскользнула тревога. Она подумала, что совсем забросила дочь. За девочкой никто не смотрит, и она бегает, где хочет. Ох, что же с ними будет?

– Я стараюсь хорошо заниматься, – мрачно пробормотала Каролина. – София Шарлотта сказала, что я должна хорошо учиться. Мама, как вы думаете, она когда-нибудь навестит нас здесь?

– Никто к нам сюда не приедет.

В голосе матери не было горечи, только печальное смирение.

«Никогда ничего не изменится», – подумала Каролина.

И в тот момент, когда эта мысль промелькнула в голове Каролины, в комнату вошла одна из придворных дам. Бе взволнованный вид ясно показывал, что произошло что-то чрезвычайно неприятное. Она вроде бы не заметила Каролину, сидевшую на стуле возле кровати, а прямо подошла к Элеоноре и вручила ей бумагу.

– Ваше Высочество, я не могу поверить тому, что здесь написано. Это… ужасно.

Элеонора дрожащей рукой взяла бумагу.

– Что… Ох, я слышала… Ох, нет.

– Ваше Высочество, говорят, памфлет не мог бы распространиться без согласия курфюрста.

– Я в этом уверена.

Каролина откинулась на спинку стула и напряженно наблюдала за матерью.

Элеонора бросила бумагу на покрывало.

– Это конец, – слабым голосом проговорила она. – Он твердо решил избавиться от меня.

– Ваше Высочество, такой закон никогда не разрешат.

– Если он будет настаивать…

– Нет. Такого не может быть. Это очередной заговор матери и дочери фон Рёхлиц. Ничего у них не выйдет.

– У них уже очень многое вышло. Мне дурно.

– Это шок, Ваше Высочество. Лежите спокойно.

– Лежите спокойно, – пробормотала Элеонора. – Да, что еще я могу сделать. Только лежать и ждать… что бы они ни задумали против меня.

Каролине хотелось подбежать к матери, встряхнуть ее и крикнуть:

– Так нельзя! Ты не должна позволять им вредить себе. С ними надо бороться, как они борются против тебя.

Но пока женщина доставала из шкафа мазь и натирала лоб матери, девочка сидела не шелохнувшись на стуле.

– Мазь успокаивает, – вздохнула Элеонора.

Памфлет соскользнул на пол и упал недалеко от ног Каролины. Она подняла его и прочла. Девочка не разобралась в завуалированных фразах, но смысл поняла хорошо: мужчинам, которые могут позволить себе содержать больше одной жены, надо дать привилегию иметь вторую.

Курфюрст считал это хорошей идеей! Что ж, ясно почему! Он способен содержать вторую жену, а первой не удовлетворен! И в то же время у него есть женщина, которую он хотел бы поставить на место первой.

Да, Каролина могла понять, почему так встревожилась мать.

– Я чувствую себя такой… одинокой, – печальным, усталым голосом сказала Элеонора. – Да, они твердо решили тем или иным способом избавиться от меня.

– Ваше Высочество, не расстраивайтесь!

– Но как же мне не расстраиваться. Они рвутся в бой. Они ведь долго терпели меня.

– Ваше Высочество, этого не может быть. Поднимется страшный шум. Ведь это противоречит и религии, и законам государства.

– Они в безвыходном положении, – вздохнула Элеонора. – А такой способ надежнее, чем… другой.

Она вдруг осознала, что рядом стоит Каролина с памфлетом в руках.

– Ох… Каролина, положи бумагу на стол. Я хочу отдохнуть. Иди погуляй.

Каролина положила памфлет на стол и вышла. Они думают, что она ничего не поняла. Они думают, что она еще ребенок.

* * *

Магдалина сообщила всем своим друзьям, что она скоро будет курфюрстиной. Курфюрст собирается жениться на ней. Что? У него уже есть жена? Да, но курфюрст считает, что в определенных обстоятельствах мужчина может иметь двух жен.

Мадам Рёхлиц тоже прямо дала понять всем, что люди, ищущие расположение курфюрста, должны приезжать к ней. Магдалина может устроить через курфюрста все, что пожелает, а так как она будет очень занята, то мать поможет ей в исполнении некоторых обязанностей.

Мадам Рёхлиц почти опьянела от нового для нее чувства могущества и всесилия.

Ее предложения о втором браке оказались весьма удачными. Магдалина прилично выучила роль и сообщила своему любовнику, что она страстно мечтает быть его женой. Он так же страстно решил выполнить ее желание.

Мадам Рёхлиц убедила себя, что дела идут куда лучше, чем она предполагала. А все потому, что курфюрстина Элеонора – совершенно бесхребетное создание, и никто не собирается ее защищать! Единственные ее друзья, Бранденбурги, далеко. Но все равно надо нажать на Магдалину, чтобы та поняла: дело необходимо провернуть как можно быстрее.

Тем не менее вскоре мадам Рёхлиц постигло разочарование. Хотя курфюрст готов был в любую минуту жениться на Магдалине, его министры отказались даже обсуждать этот вопрос.

– Проект подрывает основы нашей веры, – заявили они. – Это абсолютно невозможно.

– Нет ничего невозможного! – кричал Иоганн Георг. – Как я решил – так и должно быть!

– Ваше Высочество, – ответили ему, – мужчина, у которого есть в глазах Бога одна жена, до ее смерти не может иметь другую. Это закон церкви и государства.

– Я установлю свой собственный закон! – кричал он. Но в глубине души знал: министры не разрешат Магдалине стать его женой, и он останется с ненавистной супругой… пока смерть не разлучит их.

Он сердился, но не так сильно, как мадам Рёхлиц. Его любовница была рядом с ним, хотя он и не мог сделать ее женой. Что же касается мадам Рёхлиц… Под угрозой оказался ее прибыльный бизнес, который она создала, продавая почести тем, кто мог хорошо за них заплатить.

Она закрылась в апартаментах и никого не хотела видеть… даже Магдалину.

«Пока смерть не разлучит их», – без конца повторяла она и, казалось, находила в этой фразе небольшое успокоение.

* * *

Каролина почувствовала, что кто-то стоит возле ее кровати.

– Просыпайтесь, мать послала за вами.

Каролина быстро вскочила. В спальне было темно, при свете свечи на стене покачивалась длинная тень няни.

– Что случилось? – спросила девочка, у нее зуб на зуб не попадал – она вдруг осознала, что стряслась беда.

– Ваша мать заболела и послала за вами.

– Как… заболела?

– Не надо задавать вопросов, она ждет.

В спешке натягивая платье, Каролина подумала: «Мама умирает. Она хочет сказать мне, что я должна делать, когда останусь одна».

Девочку охватило отчаяние; она редко бывала так напугана, как сейчас. Каролина чувствовала себя такой одинокой при этом чужом дворе, у нее здесь не было ни одного друга. Из-за того, что она дочь женщины, которую ненавидит курфюрст, она здесь никому не нужна.

– Поторопитесь.

– Я готова, – сказала Каролина.

Ее привели в спальню матери. Элеонора лежала в постели, пожелтевшая, с остекленевшими глазами, и выглядела совершенно измученной.

– Дитя мое… – начала она, когда Каролина подбежала к кровати, упала на колени и взяла руку матери.

– Мама, что случилось, вы больны?

– Дочь моя, я очень больна. По-моему, я умираю.

– Нет… Нет… Вы не должны умереть…

– Мне нет места в этом мире, дитя мое. Жизнь была не очень добра ко мне. Надеюсь, к тебе она будет добрее.