Курфюрста привлекало многое, что казалось его жене никчемным. Он наслаждался красочными церемониями и никогда не упускал возможности поучаствовать в них. Порой бывало необходимо, чтобы и София Шарлотта появлялась на церемонии. Она выполняла эту обязанность, хотя и тяготилась ей. С большой неохотой она надевала туалет курфюрстины, сверкающие драгоценности, которые так восхищали ее мужа, и занимала свое место рядом с ним. Но при первой же возможности София Шарлотта избавлялась от официального наряда и надевала легкое цветное платье, которое, на взгляд Каролины, было гораздо красивее и элегантнее, чем пышный пурпур и золото торжественного одеяния. И сама курфюрстина больше любила говорить об искусстве, литературе, музыке и философии, чем прославлять могущество курфюршества.

Хотя Каролина и не испытывала к курфюрсту нежных чувств, она часто восхищалась его терпимостью по отношению к жене. Бывало, он долго задумчиво глядел на нее, пытаясь заинтересовать своими политическими планами, но никогда не выражал неудовольствия тем, что они ей безразличны. В его глазах читалось только сожаление. Поскольку София Шарлотта не желала, чтобы он вмешивался в ее жизнь, ее вполне удовлетворяло, когда он занимался собственными делами.

Вполне естественно, что курфюрст испытывал неприязнь к девочке, так легко завоевавшей любовь его жены. Ему ведь так и не удалось вызвать в этой женщине нежные чувства, несмотря на все, что он для нее делал. А с появлением Каролины жена еще больше отдалилась от него.

Нередко, перед тем как лечь спать, курфюрст заглядывал в салон к жене, где жизнь только начиналась. Он ненадолго оставался там, слушая музыку молодого человека по фамилии Гендель, которого жена открыла и которому пробивала дорогу к славе. Она постоянно кого-то открывала и постоянно возносила кого-то на вершину славы. В другие вечера он вставлял несколько фраз в споры ее гугенотов или католиков, или в беседу с Лейбницем, который был одним из самых выдающихся философов тех дней. Но курфюрст долго не засиживался, потому что за день слишком уставал и, слушая их ученые беседы, только зевал. Да и потом он чувствовал себя нежеланным в ее салоне.

Каролина остро ощущала его неприязнь и всегда испытывала облегчение после его ухода. Она часто думала, что их счастливый дом был бы еще ближе к совершенству, если бы в нем не жил курфюрст.

Но с годами девочка становилась мудрее и понимала, что минуты, которые они проводят с Софией Шарлоттой вдвоем, не казались бы такими великолепными и удивительными, если бы удовольствие длилось вечно.

Что касается Софии Шарлотты, то она терпеливо выносила необходимость помпезных церемоний, к которым не испытывала расположения, и смирилась с тем, что она замужем за человеком, которого не способна любить. Гораздо большую тревогу у нее вызывала буйная натура единственного сына. Но она отворачивалась от этих забот, как и от всего неприятного, и каждый день проводила вдвоем с Каролиной.

Золотые годы уходили, Каролина выросла и превратилась в красивую молодую женщину.

* * *

В Берлине самым большим другом Каролины после Софии Шарлотты был Готфрид Вильгельм Лейбниц, и от него она впервые многое узнала о семье своей покровительницы в Ганновере.

Он приехал из Ганновера в Люценбург с визитом к Софии Шарлотте и привез ей письмо от ее матери, герцогини Софии. Когда Каролина подружилась с Лейбницем, ему уже было ближе к шестидесяти. Признанный в Европе как один из самых великих мыслителей, он занимался философией и математикой и первоначально снискал известность в двух университетах, а позже завоевал славу идеями, высказанными в своих трудах.

Мать Софии Шарлотты, курфюрстина София, пригласила его в Ганновер, и Лейбниц, ценивший деньги и положение в обществе, позволил соблазнить себя и поменял университет на двор герцога, где он надеялся сделать себе состояние.

Герцогиня София поручила ему архивы ганноверского дворца, и одной из его главных обязанностей стало прославление Ганноверской династии.

София больше всех своих детей любила дочь, Софию Шарлотту, и, желая сделать ей приятное, послала Лейбница в Люценбург.

София Шарлотта охотно представила его своей компании философов, и Лейбниц пришел в восторг, попав в такое очаровательное место. Он обычно сидел в увитой зеленью беседке и дирижировал дискуссией между католиком Вотой, пастором-гугенотом Бособром и вольнодумцем из Англии Толендом. София Шарлотта и Каролина слушали и потом высказывали свое мнение. Дискуссии проходили очень интересно, и София Шарлотта часто говорила, что если бы во всем мире царил такой же здравый смысл, как в ее беседках и салонах, то не было бы религиозных кровопролитий, потому что мужчины утверждали бы свои взгляды аргументами, а не пытками и кольями.

И хотя Лейбницу нравилось в Люценбурге, он часто с восторгом рассказывал о Ганновере.

Между тем сын маркграфини, Фридрих Вильгельм, с каждым днем вел себя все более буйно и упрямо, и София Шарлотта поделилась с Лейбницем своей тревогой по поводу характера мальчика. Каролина присутствовала при этом разговоре.

– По-моему, он растет совершенно неуправляемым, – вздохнула София Шарлотта. – Гувернеры и преподаватели не имеют над ним никакой власти.

Каролина нахмурилась, увидев свою обожаемую Софию Шарлотту такой взволнованной. Мальчик действительно вызывал тревогу. Хотя он был на несколько лет моложе ее, но уже начал обращать внимание на воспитанницу матери. Каролина вспомнила эпизод, случившийся несколько дней назад. Принц так сильно дернул ее за волосы, что она вскрикнула от боли. Ухватив за волосы, он подтянул ее к себе и попытался поцеловать. Когда она запротестовала, он расхохотался.

– Рано или поздно мать попытается нас поженить, так что мне надо сначала попробовать, какая ты на вкус, – насмешливо проговорил он.

– Ты слишком дерзкий, – возмутилась Каролина.

– А ты, мадам Каролина, слишком надменная. Тебе бы надо упасть на колени и умолять меня жениться.

– Такого я не сделаю никогда. Я никого не намерена умолять… и меньше всего тебя.

– Хотел бы я знать, почему меньше всего меня? Ты должна быть очень благодарна судьбе… если когда-нибудь сумеешь заполучить меня в мужья. Ты понимаешь, что придет время и я стану королем Пруссии? Что молчишь, мадам Каролина?

– Мне жалко Пруссию.

Каролина повернулась к нему спиной и пошла по дорожке.

– Не беспокойся, мадам Каролина, – закричал ей вслед принц. – Отец никогда не позволит мне жениться на тебе. Ты никто… Полное ничтожество! Ты не подходишь для брака с королем Пруссии.

Да, этот несносный мальчик не нравился Каролине. Она только жалела, что София Шарлотта так сильно беспокоится за него, что, впрочем, было понятно, ведь он ее единственный сын… Ее родной сын, который так отличается от приемной дочери.

Теперь Каролина сидела и внимательно слушала, что мать принца говорила Готфриду Лейбницу.

– Здесь его некому дисциплинировать, – высказал свой вердикт Лейбниц. – Нет других мальчиков, равных ему. Придворные и дворяне, среди которых он проводит время, благоговеют перед ним. С ним должны жестко обращаться равные. Почему бы вам не послать его в Ганновер, где он будет среди своих кузенов?

– Вы думаете, Ганновер… в это время… подходящее для него место?

– Лучшее из возможных. Там он, вероятно, подружится со своим кузеном Георгом Августом и обнаружит, что не всегда можно делать, что хочешь.

– Я часто думаю о бедных детях. Они сильно скучают по матери?

– Прошло много времени с тех пор, как они видели ее.

– Но они же знают, что ее держат в тюрьме в Олдене! Они никогда не спрашивают о ней? Не хотят ее видеть?

– О да, Георг Август часто говорит о ней. Я слышал, что он всегда вспоминает ее добрыми словами и клянется спасти.

– А мой брат?

– Принц ведет себя так, будто у него никогда не было жены. Он вполне доволен нынешним положением. У него есть наследник, Георг Август, и дочь София Доротея.

– Но ведь она названа в честь матери, и ее имя должно напоминать ему жену.

– Он не показывает вида и… продолжает развлекаться…

– С Эрменгардой Шулемберг?

– Она остается его фавориткой. София Шарлотта вздрогнула.

– И вы думаете, что моему сыну будет лучше в Ганновере!

– Там ваша мать, она позаботится о нем.

– Да, – вздохнула София Шарлотта, – там моя мать.

В результате Фридрих Вильгельм был отправлен в Ганновер.

* * *

Когда Готфрид Лейбниц не обсуждал с Каролиной серьезных проблем, он любил посплетничать. Он восхищался герцогиней Софией, матерью Софии Шарлотты, и охотно болтал о Ганноверском дворе. А так как Ганновер был когда-то домом обожаемой Софии Шарлотты, то Каролина с живым интересом слушала рассказы Лейбница.

Как отличалось детство Софии Шарлотты от детства Каролины! И все равно вокруг нее бушевали такие же бури и страсти, как и те, о которых Каролина узнала в Дрездене. Судьба ганноверской принцессы Софии Доротеи казалась девушке трагичнее, чем судьба матери. В последнем случае вмешался случай и спас Элеонору от рук убийц. Несчастной Софии Доротее не помог никто.

Лейбниц часто вспоминал это трагическое событие. Он говорил о Георге Людвиге, старшем брате Софии Шарлотты, как о полном невежде, которого философ презирал.

– Если вы способны вообразить полную противоположность нашей очаровательной Софии Шарлотте, так это будет ее брат.

– Похоже, что он совершенно отвратителен, – решила Каролина.

– По-моему, так считают почти все, кроме Эрменгарды Шулемберг и еще одной-двух его фавориток.

– Расскажите мне о его детях.

– Георг Август примерно вашего возраста… возможно, на несколько месяцев младше. Он во многом похож на своего отца, но, думаю, способен стать лучше. Он любит музыку. Единственный признак культуры у ганноверских правителей – любовь к музыке. Литература… искусство… философия… для них не существуют.

– Как могло случиться, что у Софии Шарлотты такой брат?

– Она похожа на мать. Герцогиня София одна из самых умных женщин, каких я знаю.

– Но, конечно, не такая умная, как ее дочь?

– Когда маркграфиня Бранденбургская достигнет возраста своей матери, она будет такой же мудрой. Я не могу дать оценку выше, чем эта.

– Мне бы так хотелось увидеть курфюрстину Софию.

– Вы ее обязательно увидите. Она часто говорит о том, что хочет навестить дочь. Наша курфюрстина – ее любимое дитя.

– Я ее хорошо понимаю.

– Уверен, что вы с герцогиней Софией станете друзьями.

– Расскажите мне о ней побольше. Расскажите о детстве Софии Шарлотты.

– Ох… эти братья! Они постоянно воевали друг с другом. Это началось еще в детской. Георг Людвиг был такой тупой… такой грубый, такой жестокий. Я знаю, герцогиня всегда сожалела, что он старший. Она предпочла бы любого сына в качестве наследника.

– И Георг Людвиг знает об этом?

– Если и знает, то ему наплевать. Он вполне доволен, если его оставляют в покое, чтобы он мог предаваться двум своим главным увлечениям.

– Каким?

– Войнам и женщинам. Поочередно и одновременно.

– А его отец и мать? Они были счастливы вдвоем?

Лейбниц пожал плечами.

– Герцогиня София – очень мудрая женщина. Ее муж, Эрнест Август, тоже не обходился без любовниц. София смотрела на это сквозь пальцы. Фактически, она не давала себе труда даже заметить похождения мужа. Не проявляла абсолютно никакого интереса к его внебрачным связям.

– Но почему?

– Она говорила, это ее не касается. Жене до тех пор не следует выражать неудовольствия мужу, если он проводит с ней столько времени, сколько надо, чтобы дать ей детей.

– По-моему, это странная философия брака.

– Герцогиня София – необычная женщина. Благодаря тому, что она оставалась верной своей доктрине, ей удалось поддерживать гармонию и достоинство и обладать властью при дворе мужа. К тому же она мать многих детей.

– И ее не волновало, что муж ей изменяет? Не могу в это поверить.

– Она благородная дама, более высокого происхождения, чем муж. Ведь она дочь королевы и внучка короля Англии. Она никогда не забывает об этом, – Лейбниц суховато улыбнулся. – И никому не позволяет забывать.

– И поэтому она не замечала неверности мужа?

– Королевское происхождение – главное в ее жизни. Но это еще и возможность получить корону. Все остальное кажется ей незначительным. У нее есть рожденные ею наследники. Она может стать королевой Англии, и тогда после нее королем будет Георг Людвиг.

– Королевой! Но это же так далеко!

– Для герцогини Софии это дом. Она никогда не была там, но всегда называет Англию своим домом. Она надеется, что в один прекрасный день ее позовут, она отправится в Лондон и взойдет на трон. Вы же знаете, что у нее есть шансы.

– Да. Но за морем есть и другой претендент. Вы не думаете, что он приплывет раньше, чем герцогиня София?