При этой мысли она едва вновь не расплакалась. Неужели и Чарльз предал её? Нет, она отказывается в это верить. Он поклялся быть её другом! И она ему это напомнит. Им необходимо встретиться, она вызовет его немедленно!

Принцесса встала, открыла один из ящичков бюро, достала свиток бумаги, перо и чернила. «Приезжайте немедленно!» – это был приказ. Она с нажимом поставила в конце несколько восклицательных знаков и, вызвала Илайджу, велела ему немедленно ехать в Лондон с посланием.

Илайджа выглядел несчастным, поняв, что ему предстоит роль посредника между Мэри и тем, к кому он ревновал, но не посмел ослушаться. А Мэри, чтобы хоть как-то отвлечься от тяжелых мыслей и не вызывать подозрений, заставила себя с головой уйти в подготовку праздника. Она обсуждала с придворными детали предстоящего действа, вызывала мастеров и торговцев, делала заказы, весь день в амбаре следя за действиями рабочих и давая указания. Даже не пожелала примкнуть к трапезе, лишь ближе к вечеру велела принести ей что-нибудь перекусить прямо туда. И когда Мэри перекусывала под визг пил плотников и грохот молотков обойщиков, прибивавших к балкам огромные драпировки, она увидела наконец Брэндона, идущего в сторону амбара.

У неё, как всегда при его появлении, забилось сердце. Он был так хорош – рослый, широкоплечий, двигавшийся с такой легкостью, небрежно уронив руку на эфес шпаги, выглядывающей из-под полудлинного распашного камзола. Её, как обычно, восхитила его гордая манера вскидывать голову, и этот по-девичьи невинный взгляд, который мог ввести в заблуждение кого угодно, пока в нем не замечалась насмешливая ирония. Брэндон, видно, только прибыл, на нем были высокие дорожные сапоги, длинные волосы ниспадали из-под плоского берета с козырьком на меховое оплечье накидки; он улыбался своей чуть кривящей рот улыбкой, но пальцы свободной руки прищелкивали – это был верный признак того, что он нервничает. Мэри не пошла к нему навстречу. Отослав пажа, державшего перед ней поднос с едой, она подождала, пока другой поливал ей на руки ароматизированную воду. Одна из фрейлин держала перед ней салфетку, и Мэри увидела, как эта девушка пару раз нетерпеливо оглянулась туда, где Брэндона окружила стайка свободных придворных дам. Он остановился, отвечая на их любезные замечания, улыбался, и Мэри ощутила укол ревности. «Меня отдадут Людовику, он забудет меня и в конце концов остановит свой выбор на одной из этих вертихвосток», – печально подумала она. Принцесса заставила себя отвернуться, отдавая указания насчет того, что одна из драпировок повешена криво и следует её перевесить.

– Ваше высочество, – услышала она сзади голос Брэндона.

Мэри оглянулась и вмиг утонула в его голубых глазах.

– Я вижу, вы тут устраиваете нечто грандиозное.

– Чарльз, нам надо поговорить. Это важно.

– Я всегда к услугам моей принцессы.

Но поговорить им не дали. На аллее со стороны замка показался король с Вулси, Катериной и целой свитой лордов и дам. Король ещё издали увидел Брэндона, окликнул его и, улыбаясь, сделал знак приблизиться.

Мэри поняла, что Брэндон может не освободиться сегодня от короля, и удержала его за широкий рукав камзола.

– Чарльз... После сигнала тушения огня я буду ждать вас здесь.

Она увидела недоумение на его на лице, но сама понимала, что дает ему весьма щекотливое приказание. Встреча ночью, в отдаленном полузаброшенном помещении... Это было похоже на тайное свидание и возбуждало кровь. Мэри еле дождалась положенного часа, пока они были должны посетить перед ужином мессу, а потом трапезу, а затем карточную игру короля. И все это время Мэри ловила на себе удивленные и заинтригованные взгляды Чарльза. Она нервничала, думая о предстоящей встрече, о том, согласится ли он ей помочь. Он должен! Мэри была влюблена, в её глазах Брэндон был её героем, сильным мужчиной, от которого она ждала защиты, и она гнала от себя прочь все сомнения.

На ночь с принцессой в опочивальне всегда должна была дежурить одна из фрейлин, но на этот раз Мэри услала всех, даже рассердилась, когда кто-то посмел ей возразить. Ближе к полночи она накинула на плечи темный плащ с большим капюшоном, кое-как спрятала под него волосы и, стараясь не стукнуть дверью, вышла из своих апартаментов через лестницу для слуг.

Внизу, подхватив юбки, принцесса кинулась бегом по длинному коридору. Добежав до двери на галерею и убедившись, что она заперта, она, недолго думая, открыла одно из больших окон и перелезла через подоконник.

В конце галереи виднелась лестница, ведущая в парк. Мэри на миг остановилась. Было полнолуние, и ясный свет заливал всю галерею, так что ей пришлось перебегать от одной колонны к другой, чтобы её не заметил кто-либо из охраны, или из тех, кому не спалось в эту теплую лунную ночь. А таковых оказалось немало, – она поняла это, когда уже спустилась в парк. Пели соловьи, тихо журчали фонтаны, в отдалении слышалась музыка. Видимо, кто-то из челяди, для кого не столь важны были правила этикета, решил насладиться прелестью данной ночи. Она увидела веселую группу молодежи – охранников, пажей, хорошеньких горничных, облюбовавших одну из беседок и о чем-то болтавших под перезвоны струн. За одной из белевших статуй Мэри заметила прогуливающуюся парочку, видела, как мужчина обнял женщину в белом покрывале и переднике прислуги. У этих простых людей не было тех сложностей, что у неё, жизнь их была, пусть менее роскошной и пышной, даже трудной, но куда более простой и свободной. Мэри жила ею все годы своей ссылки, теперь, когда её должны были, исходя из её высокого положения, отдать замуж ради политических целей, она ощутила бы себя совсем несчастной, если бы не ликующее чувство, напоминающее, что она спешит на свидание к любимому. Он был ей так нужен, так необходима была его помощь, его совет. Но станет ли он ей помогать? Да и придет ли вообще?

Она все время думала об этом, выглядывая из-за ворот огромного пустого амбара. Здесь было тихо и темно, лишь в приоткрытую створку двери да в прорехи крыши, которые ещё не успели залатать, вливались дорожки лунного света. При этом неярком освещении простое деревянное строение выглядело совсем не так, как днем – простые деревянные столбы, поддерживающие кровлю, имели даже величественный вид, а куча свежескошенной травы сейчас выглядела почти воздушной и ароматно благоухала.

Мэри посидела на ней какое-то время, потом опять вернулась к приотворенным створкам ворот. В начале она ожидала, что Брэндон уже будет её ждать здесь, но его не было, и она уже всерьез стала опасаться, что он не придет.

Время шло, было удивительно тихо, только щебетали соловьи или где-то вдали пронзительно кричала сова. Со стороны реки доносился плеск вон, шелестели плакучие ивы, шумели камыши. Ночь была восхитительна, что Мэри некогда было наслаждаться её очарованием. Ей было одиноко и грустно, а ожиданию, казалось, не будет конца.

А потом она едва не вскрикнула от радости, когда на залитом светом открытом пространстве, там, где начинались заросли, она увидела силуэт мужчины. Мужчина был высок, плечист, с непокрытой головой и длинными, до плеч, волосами. Мэри даже различила его светлый распашной камзол, опушенный спереди более темным мехом. Это мог быть только Чарльз. Мэри уже собралась выйти ему навстречу, но что-то удержало ее. Мужчина был не один. Рядом с ним была невысокая женщина в темном платье, которую он обнимал за плечи, явно кто-то из придворных, если судить по её пятиугольному чепцу, У Мэри расширились глаза, когда мужчина склонился к её лицу, прижал к себе. Они целовались!

Мэри словно окатило ледяной волной. Ей захотелось закричать, выскочить из своего убежища, всполошить весь притихший дворец. Да как он смел, так поступать с ней!

Но в следующую минуту парочка двинулась в её сторону, оказавшись на освещенном открытом пространстве, и Мэри увидела, что волосы мужчины гораздо светлее, чем у Брэндона. Это был не он, это был её брат и обнимал он маленькую фрейлину королевы Бесси Блаунт!

В первый миг Мэри ощутила лишь облегчение оттого, что это не Брэндон, но потом всполошилась, почти запаниковала, поняв, что король и его любовница идут в её сторону. Она кинулась прочь, споткнувшись об оставленные рабочими инструменты, потом спряталась за одной из драпировок у толстого столба. Что, если эти двое будут разглядывать её работу здесь и обнаружат её?

Она была наивна, им и дела не было до её переустройств в старом амбаре. Только войдя, любовники сразу кинулись к куче соломы, рухнув на неё. Мэри слышала смех брата, хихиканье Бесси, шорох сена и одежд. Генрих ругался, возясь с застежками, говорил бесстыжие страстные слова, какие Мэри и не ожидала услышать из его уст. Она осторожно выглянула. Бесси лежала на спине, оголив плечи и грудь, насколько позволял корсаж, юбка поднята до пояса, ноги раскинуты и согнуты...

– Иди сюда, мой король! – тянула эта девочка к нему руки. – Вонзись в меня, я изнемогаю.

Генрих почти рычал, возясь со шнуровкой гульфика[9], а потом кинулся на неё, все с тем же рыком.

Мэри почувствовала, как горят щеки. Это было постыдно и недостойно, это было предательством по отношению к милой и покорной Катерине, и все же это было так завораживающе... Мэри глотнула ртом воздух и зажала ладонью рот, словно боясь, что они услышат её вздох. Какое там! Они были охвачены страстью, ритмично содрогаясь, и сильное тело Генриха яростно наваливалось на Бесси, словно желая ещё сильнее вдавить ее в сено. Потом король перевернулся в сене, и Бесси оказалась сидящей сверху, двигаясь, словно ехала на лошади, а Генрих командовал – быстрее, медленно, наклонись. Бесси начала вскоре тихо постанывать, и Генрих довольно засмеялся.

– Моя малышка, ты настоящая чертовка!

Он вновь опрокинул ее, вновь покрыл своим большим телом, а ноги Бесси в черных чулках оказались у него за спиной, сплелись, словно она желала притянуть к себе короля ещё сильнее.

Мэри резко отвернулась.

Теперь стонал и её брат. Бесси выкрикнула:

– О да, мой король! Да! – и резко взвизгнула.

Потом было слышно лишь их яростное дыхание и последний стон Генриха. Они по-прежнему тяжело дышали, но уже спокойнее. Бесси что-то шептала, похоже, спрашивала у Генриха, доволен ли он. Король не отвечал, потом сено зашуршало, и он встал.

– Приведи себя в порядок, Бесси. Нам надо возвращаться.

Теперь он говорил с ней довольно сухо, и фрейлина больше ни о чем не спрашивала. Мэри не хотела глядеть на них. С одной стороны, её жег стыд, с другой – она была крайне возбуждена. Так вот какова тайна, соединяющая мужчину и женщину. Это выглядит совсем не так невинно, как у животных. И то, что Мэри подглядывала сейчас за собственным братом – за королем Англии, – шокировало и пугало ее. А эта Бесси... То, как котенок, ластится к Катерине, а по ночам ублажает Генриха.

Это ведь измена со стороны их обоих! Но отчего же она, Мэри, никак не может успокоиться? Что с ней? Она вся словно горела, не решаясь выйти из своего укрытия, хотя Генрих с любовницей уже ушли.

Чуть скрипнула створка ворот.

– Мэри!

Брэндон. Мэри едва не подскочила. Она вдруг почувствовала, что почти боится его. Выйти к нему сейчас, когда она так напряжена, когда голова идет кругом, а сердце стучит как бешенное...

– Мэри! Отзовись, это я.

Не диво, что она спутала его с братом – тот же рост, осанка, тот же фасон одежды и непокрытая голова.

Брэндон, заметив ее, стал приближаться, но она отпрянула, и он тоже остановился. Глядел на неё – такой большой, сильный, неподвижный, но этой своей неподвижностью словно притягивающий. Мэри испугалась того, что творилось с ней. Боже правый! Она почти желала вот также оказаться с ним в сене, чтобы он наваливался на неё...

– Мэри, ангел мой, успокойтесь. Я вижу, моей милой девочке пришлось стать свидетелем сцены, не предназначенной для невинных глаз.

Она вспыхнула, спрятав лицо в ладони.

– Хэл и эта Блаунт... Это же грех! Как он может так поступать? Он ведь муж Катерины.

– Успокойтесь, Мэри. Катерина пока ничего не знает. И вы проявите благоразумие, если ничего не откроете ей. Ведь Генрих по-своему любит королеву, а Бесси... Это просто так.

– У вас тоже бывает «просто так»? – запальчиво спросила принцесса. – Я ведь сначала приняла Генриха за вас.

Какое-то время он молчал, а потом спросил спокойно, зачем она его вызывала. Но она никак не могла успокоиться, все твердила, что Генрих хочет выглядеть благочестивым и нравственным в глазах двора, он так строг к малейшим проявлениям легкомыслия, флирта, а сам... сам!

– Генрих должен оставаться выше всех, – остановил её Брэндон. – Ты будешь молчать о том, что видела. Так надо, Мэри. Я не успел увести тебя, когда сюда направился король с Бесси, для меня было неожиданностью, что они изберут амбар местом для любовных утех. Это ведь я вывел сегодня мисс Бесси к Генриху. Он приказал мне, и поэтому я задержался.

– Так вы стали и сводником в угоду королю!