Нора Лофтс - Королева в услужении

Июнь 1137 года. Еще до того, как в ночном небе над городом Бордо взошла и засияла холодным блеском полная луна, молодой мужчина, пробиравшийся крадучись по темным пустынным улицам, приблизился к высокой круглой башне. Постояв немного в тени, он сделал несколько шагов, взял один из трех небольших круглых камешков, зажатых в левой руке, и нацелился в узкое незастекленное окошко почти под крышей башни. Бросок оказался удачным. Отступив снова в тень, молодой человек подождал с минуту и уже нащупывал второй камень, как дверь рядом с ним бесшумно открылась и он услышал тихий мелодичный голос:

— Ришар?

Забыв всякую предосторожность, юноша громко воскликнул:

— Альенора…

— Ш-ш-ш! Повсюду опасность, — прошептала девушка, увлекая его в непроглядную темноту башни. — Держись стены, здесь сорок восемь ступенек, будь осторожен!

Сорок восемь ступенек, стертых и отшлифованных множеством ног, были не особенно надежными. Они были частью замка и в далекие времена римского владения Аквитанией вели к наблюдательной площадке на самом верху башни. Однако в последние двести пятьдесят лет этой лестницей пользовались преимущественно люди, выполнявшие секретные задания, любовники и наемные убийцы, темные личности, занимающиеся важными, но не подлежащими огласке делами, торопливые курьеры с тайными посланиями от римских пап, королей и султанов к властителям герцогства Аквитанского. Лестница оканчивалась дверью, расположенной на расстоянии вытянутой руки от кровати в личной спальне герцога, всегда запертой и занавешенной изнутри декоративной тканью. Этой ночью она была открыта, и когда молодой Ришар де Во преодолел последний поворот винтовой лестницы, то заметил впереди огонек. Ускорив шаги, он оказался в помещении и остановился; Альенора, которая шла следом, притворила за собой дверь.

— Может случиться, что тебе придется быстро скрыться, — сказала она, — поэтому я не стала ее совсем закрывать. Если кто-нибудь подойдет вон к той двери, — она кивнула головой на запертую на засов тяжелую дверь на противоположном конце комнаты, — тогда, не теряя время, беги. Как только ты узнаешь тайну, твоей жизни будет угрожать смертельная опасность!

— О какой тайне идет речь? — спросил он. — Альенора, что все это значит? Почему ты послала за мной с такими предосторожностями? И прошло столько времени…

Он нежно прикоснулся губами к ее руке, осознавая, что после долгой разлуки они как следует даже не поздоровались. Ее первые слова были лишь предупреждением об опасности.

— Что все-таки случилось? — спросил он снова.

— Произошло многое, — произнесла Альенора мрачно. — Ужасные вещи, Ришар. Возможно, мне не следовало посылать за тобой, но мне так не хотелось, чтобы ты все узнал из слухов. Я практически пленница с того самого момента… с того самого… — Голос у нее осекся. — Присядь, мой милый, я тебе все расскажу. Тебе не помешает глоток доброго вина, налей и мне. Ришар, во-первых, умер мой отец. Около шести недель назад в Кампостельи.

Ришар поставил на стол бутылку. Взяв ее руки в свои, он начал бормотать слова сочувствия.

— Любимая… — Он никогда не отличался особым красноречием, а когда волновался, речь его становилась еще более путаной.

— Да, знаю, ты тоже любил его, Ришар, а он — тебя. Но у меня не было времени скорбеть и печалиться о нем по-настоящему… О дорогой! — Альенора вновь овладела собой. — Я позвала тебя не затем, чтобы сообщить тебе только эту печальную новость. Мне нужно еще многое сказать, а времени у нас, пожалуй, слишком мало. — Она взглянула на запертую дверь и, перебивая Ришара, торопливо продолжала: — Позволь мне говорить. Сперва я расскажу, каким образом мне стало известно о смерти отца, и тогда ты поймешь, почему я боюсь за тебя. Когда мой отец отправился паломником в Испанию, он оставил здесь за себя барона Годфруа де Блея. Барон вел себя со мной, как всегда, учтиво и доброжелательно, мы с удовольствием проводили время в обществе друг друга. Однако в одно прекрасное утро, примерно шесть недель назад, когда мы вместе возвращались с соколиной охоты, у ворот замка нас догнал всадник на измученной лошади. Он успел крикнуть, что у него новости из Испании. Барон Годфруа моментально соскочил с коня, затащил посланца в караульную будку и выгнал оттуда всех стражников. Я знала, что отец отправился в путь очень больным, и боялась, как бы ему не стало хуже. Появился барон Годфруа, взял меня за руку и сказал, что есть известия, которые он сообщит мне позже. Заподозрив неладное, я сказала, что хотела бы поговорить с посланцем. Барон ответил, что это невозможно, поскольку посланец мертв. В это невозможно было поверить — пять минут назад я видела этого молодого человека вполне здоровым. Я вырвалась, вбежала в будку и увидела его мертвым, с посиневшим, вздутым лицом. Не перебивай… Барон Годфруа, без всякого сомнения, задушил его, мне же сказал, что гонец умер от чумы. В этот же день барон Годфруа выставил на дорогах, ведущих в Испанию, посты, приказав поворачивать назад, а если необходимо, то и убивать всякого, кто попытается вступить в пределы герцогства Аквитанского. По его словам, это было нужно, чтобы не допустить распространения заразы. Очень умно и очень хитро.

— И все только для того, чтобы скрыть факт смерти нашего герцога? Наш повелитель лежит мертвый в далекой чужеземной стране, а нас, тех, кто должен горячо молиться за упокой его души, держат в неведении? Что же здесь умного?

— Подожди, — ответила Альенора. — Сейчас объясню. Но сперва выпьем вина, Ришар. — Она поднесла кружку к губам и отхлебнула. — В тот же день барон Годфруа доверительно сообщил мне то, что я знала и без него, — что я теперь наследница моего отца, герцогиня Аквитанская и графиня де Пуатье. Он добавил также, что, как только весть о смерти герцога станет достоянием гласности, найдутся, по крайней мере, шесть честолюбивых и жестоких знатных особ, которые захотят жениться на мне, если потребуется — силой.

Лицо юноши приняло жесткое выражение, глаза сузились, он молча кивнул в знак понимания и согласия. Он прекрасно знал: повсюду в этом мире богатые и знатные наследницы считались желанной добычей, завладеть которой дозволялось любой ценой, даже хитростью или насилием. Даже когда речь шла о старых, уродливых и злых женщинах, то и тогда мужчины ссорились и сражались порой месяцами за право жениться на них, управлять их землями, пусть даже небольшими. А у Альеноры…

Как бы отвечая на его мысли, Альенора продолжала в нарочито спокойном тоне:

— Мое наследство — чрезвычайно лакомый кусок. По-настоящему я осознала его подлинные размеры только после того, как барон показал на карте границы моих владений. Они простираются от Оверни на востоке до океана на западе и от Луары на севере до Пиренеев на юге. Мои поля, виноградники и сады, как всем известно, — самые богатые в мире. Действительно заманчивая добыча для любого беззастенчивого мужчины… Я напомнила барону, что во время брачной церемонии в церкви невесту спрашивают о ее согласии и что я буду кричать и протестовать перед алтарем, если кто-то попробует принудить меня к замужеству. Он лишь рассмеялся. По его словам, не я первая попыталась бы безуспешно использовать подобный прием. Когда речь идет о таких огромных богатствах, всегда найдется священник, который за солидную мзду не прервет обряд, если даже визг невесты заглушит его собственные молитвы и песнопения. И барон Годфруа тут же привел наглядные примеры. Стоит только вести о смерти отца просочиться в общество, весь вопрос сведется к тому, кто первый успеет прибыть сюда с достаточно сильным отрядом. После брака не будет отбоя от завистников, которые непременно развяжут в Аквитании гражданскую войну. Тебе, Ришар, известен буйный нрав наших аристократов, радующихся любому предлогу, — лишь бы начать войну. В конце концов, он убедил меня, Я согласилась с его предложением — оставаться в своих апартаментах под предлогом легкого недомогания, не проявлять открытой скорби и держать известие в секрете до тех пор, пока он не выработает дальнейший план действий, который устроил бы мое будущее мирным путем, в приличествующей манере и в соответствии с моим титулом.

Альенора взглянула немного застенчиво на молодого человека и снова отвела взор. Оба они думали об одном и том же.

Отец Ришара погиб в одной из небольших междоусобных стычек, и мальчика много лет назад привезли в замок герцога Аквитанского, чтобы обучить рыцарскому искусству. Он был первым товарищем ее детских игр, а затем и наставником во всех совсем не женских забавах, которые ей нравились и против которых ее снисходительный отец не возражал. Взаимная привязанность обоих постоянно росла и достигла в конце концов той черты, за которой в их жизни должны были последовать радикальные перемены. Но около года назад Ришару пришлось вернуться в собственное поместье Польяк. Перед расставанием было достигнуто соглашение, что, когда Альеноре исполнится шестнадцать лет, когда Ришар удостоится звания рыцаря, а отец восстановит свое здоровье в результате паломничества к святым местам испанской Кампостельи, молодые люди смогут рассчитывать на официальную помолвку. Герцог, как и барон Годфруа, прекрасно понимал, что женившийся на Альеноре станет необычайно могущественным, и поэтому решил, что лучше взять в зятья простого, но знатного по происхождению рыцаря со скромным владением, чем крупного сеньора, чьи сила и удача могут возбудить зависть других сеньоров. Кроме того, герцог, будучи добрым и внимательным отцом, не мог не заметить расположения Альеноры к молодому Ришару.

Теперь же ситуация в корне изменилась… Обещания, уговор — все это показалось таким далеким. Отец лежал мертвым за тридевять земель в чужой Испании, а она осталась одна, обреченная самостоятельно пробираться по узкой тропинке через болото политических козней, опасных заговоров и закулисных интриг. И время истекало. Альеноре нужно было спешить высказать Ришару все необходимое, после чего ему следовало удалиться.

— Я допустила ошибку, Ришар, — сказала она, начиная торопиться. — Я заявила барону Годфруа, что с согласия отца мы с тобой обручились, но официально об этом не объявлялось из-за болезни отца. Ведь мои слова, по существу, соответствовали истине! Кроме того, я сказала барону: «Если я выйду замуж за Ришара де Во, то буду в безопасности от других возможных претендентов и отпадет причина для зависти со стороны крупных сеньоров, поскольку он не из их числа». Я попросила его послать за тобой и немедленно организовать бракосочетание.

Ришар по-прежнему молчал. Секретное послание Альеноры к нему, эта тайная встреча служили ему достаточным доказательством, что план не нашел поддержки у барона Годфруа.

— Этим своим шагом, Ришар, я достигла лишь одного — поставила под угрозу твою жизнь.

Причем опасность такова, что, пожалуй, не стоило вызывать тебя сюда. Но мне очень хотелось увидеть тебя и самой обрисовать обстановку. И я приняла меры предосторожности: попросила у барона Годфруа разрешения провести ночь в молитве в спальне отца. Та дверь заперта на засов, а о секретной лестнице никто не знает, кроме меня. Мне кажется, мы в безопасности… какое-то время. Однако не следует затягивать.

Будто чувствуя, что дальнейшие слова мучительны для них обоих, юноша ласково взял ее руку. Длинные, тонкие и холодные как лед пальцы Альеноры схватили его ладонь с удивительной силой. Он и раньше изумлялся энергии, таящейся в этой изящной и тонкой фигурке, он помнил, как эти руки, способные, казалось, только держать иголку или стебелек нежной лилии, неоднократно доказывали свое мастерство в стрельбе из лука и верховой езде.

— Пожалуйста, — проговорил он, наконец, — скажи, какое решение принято.

— Все это ужасно сложно и очень далеко от нас, нашего совместного прошлого и светлых воспоминаний. Капетинги и Плантагенеты, Франция и Англия, что у них общего с нами обоими? Но барон Годфруа растолковал мне, увы, очень наглядно. Понимаешь, сейчас королем Англии является Стефан, однако многие полагают, что королевой по праву должна быть императрица Матильда, и весьма возможно, что после смерти Стефана на трон взойдет ее сын — Генрих. Тогда он станет королем Англии, герцогом Нормандии, герцогом Анжуйским и графом Бретани и сделается более богатым и сильным, чем король Франции… Если только последний что-то не добавит к своим владениям. Две династии жестоко соперничают, и, как заявил барон Годфруа, французский король не остановится ни перед чем для укрепления своих позиций. Аквитания именно то, что ему нужно, и если она не отойдет к Франции мирным путем, то есть через бракосочетание, то король попробует присоединить его силой. Ришар, я не желаю быть причиной ужасной кровопролитной войны.

Альенора отняла руку и начала чересчур старательно снимать нагар с чадящей свечи. Когда она снова повернулась к нему, Ришар заметил у нее на глазах слезы, видно было, что она изо всех сил старается не расплакаться.