Леди Элизабет сидела у постели королевы, которая только что уснула. Все утро умирающая дышала с трудом и почти не спала ночь из-за кашля. Но сейчас у Крессиды и Элизабет стало чуть легче на душе, потому что кашель на какое-то время унялся, и королева могла хоть немного отдохнуть. Утром доктор Хоббс наведывался несколько раз и выслушивал ее; наконец, глубокомысленно кивнув, он удалился, считая, что опасный приступ миновал.

Крессида высунулась из окна, напряженно вглядываясь в сгустившуюся тьму, но вскоре перевела дух: солнце светлело на глазах, и сгрудившиеся внизу люди издали дружный вздох облегчения.

— Кажется, все уже позади, — сказала она леди Элизабет. — Признаюсь, страшное зрелище. Неудивительно, что в прошлом суеверные люди считали подобные явления грозным предупреждением о надвигающейся катастрофе.

Элизабет не ответила, и Крессида резко обернулась к кровати, услышав тяжелое дыхание королевы. Анна пыталась приподняться на подушках. Элизабет склонилась над ней, чтобы поддержать, но вдруг тело Анны сотряс ужасный приступ кашля, и из бледных губ струей хлынула кровь, оросив тонкую ночную рубашку королевы и руки и платье Элизабет.

Элизабет отчаянно вскрикнула, и Крессида, в мгновение ока, оказавшись у постели, замерла, слишком испуганная, чтобы предпринять что-то.

Голубые глаза королевы расширились от ужаса, она пыталась вздохнуть, порывалась сказать что-то, ее пальцы судорожно цеплялись за одеяло. Кровь, пенясь, все еще струилась изо рта, и Элизабет рукой зажала себе рот, удерживая рыдания.

Леди Оллард, одна из старших фрейлин королевы, услышав, как вскрикнула Элизабет, вбежала в опочивальню. Она сразу поняла, что происходит, и взяла все в свои руки.

— Миледи Рокситер, ступайте поскорее, велите пажу разыскать доктора Хоббса; необходимо также предупредить короля. — Затем она повернулась к принцессе: — Попробуем поднять ее повыше. Надо позвать слуг, чтобы подвели под изголовье кровати подпорки. И пусть служанки принесут воды. — Она опять обратилась к Крессиде, уже выходившей из комнаты, и убийственно спокойным тоном произнесла: — Вызовите духовника королевы. Он, должно быть, где-то здесь… на всякий случай.

Крессида еще успела услышать, как она ласково говорит испуганной королеве:

— Ну-ну, дорогая моя. Такое уже случалось. Скоро все кончится. Сейчас придет доктор. Все будет хорошо.

Леди Оллард служила королеве много лет, была при ней еще до того, как она вышла замуж за Ричарда, тогда герцога Глостера. Супруг леди Оллард, сэр Доминик, был одним из рыцарей королевского дома, он, как и граф Мартин, служил королю верой и правдой вместе с лордом Фрэнсисом Ловеллом, сэром Ричардом Рэтклиффом и другими известными сторонниками короля.

Крессида едва держалась на ногах от ужаса, но все же отыскала пажа и отправила его выполнять поручение. Большинство дворцовых служащих находилось все еще внизу, наблюдая затмение, и мальчик показался ей каким-то растерянным — то ли оттого, что у нее было такое испуганное лицо, то ли из-за непонятных небесных явлений.

Она вместе с ним отправилась на розыски его товарищей и тотчас разослала их по дворцу — искать короля, духовника королевы и служанок, которые должны были принести в опочивальню королевы воду и полотенца. Затем она, как ни была испугана, вернулась к ложу Анны, чтобы помочь леди Оллард.

Леди Оллард быстро оглядела ее с головы до ног, затем коротко кивнула.

— Миледи, — обратилась она к леди Элизабет, — вам следует пойти к себе и сменить платье. Леди Рокситер поможет мне переодеть королеву, пока не явились остальные фрейлины.

Крессида целиком сосредоточилась на том, что делали ее руки, стараясь не потревожить королеву, убирала простыни и одеяло, запачканные кровью, поторапливала смертельно бледных служанок, принесших воду, полотенца и свежее белье. Кашель сейчас утих, а вместе с ним и кровотечение, но королева больше не силилась говорить и лежала неподвижно, как кукла, пока они переодевали и убирали ее.

Наконец появились врач и его ученик, и Крессида с благодарностью взглянула на леди Оллард, когда та шепотом предложила ей покинуть комнату:

— Благодарю вас, миледи. Теперь мы справимся сами. Подите отдохните немного. Вы можете нам позднее понадобиться.

В коридоре Крессида увидела короля. Он с такой силой прикусил нижнюю губу, что на ней показались капельки крови. Лицо его было совсем белым, как те простыни, которыми она только что застилала постель королевы, а серые глаза на осунувшемся лице выражали муку. Следовавшие за ним придворные отводили глаза в сторону, как будто не в силах были видеть страдания короля.

Двумя часами позднее Крессиду вместе с другими фрейлинами и старшими служащими королевского двора пригласили в переднюю комнату апартаментов королевы; в опочивальне Анны капеллан короля читал молитву. Крессида опустилась на колени рядом со своим мужем и через открытую дверь слушала торжественные слова мессы, вдыхая острый, удушающе сладкий запах ладана.

После мессы доктор Хоббс приказал всем покинуть апартаменты, так как король желал остаться с женою один. Леди Оллард тихо плакала, друзья короля, не стесняясь, вытирали покрасневшие глаза. Мартин вышел с Крессидой в коридор и повел ее в ее комнату; она чувствовала, как по ее щекам струятся слезы. Обернувшись, она увидела леди Элизабет: принцесса стояла в дверях, белая как мел, и не плакала. Глаза ее скорбно застыли на спине короля, стоявшего на коленях у смертного ложа.

Алиса была, как и всегда в такие минуты, спокойно деловита и молчалива. Крессида провела на дежурстве несколько часов, и Алиса помогла ей раздеться, уговаривая хоть ненадолго прилечь. Им показалось, что прошли считанные минуты, как вдруг гулко заговорил колокол, оповещая о том, что Анна, королева Англии, преставилась.

Крессида села на постели, обхватив поднятые колени, и тихо заплакала, слезами облегчая измученное сердце. Она знала королеву всего четыре месяца, но за это время полюбила ее всей душой. Она не без страха думала о том, что ее, вероятно, позовут обряжать усопшую, однако никто не пришел за ней, и Алиса сказала, что, скорее всего, эту последнюю службу исполнят ее самые старые и близкие друзья. Будет ли среди них леди Элизабет?

Прикусив губу, Крессида сидела на постели и думала о том, как все сложится в будущем. Какое-то время король должен будет соблюдать траур по жене, но потом… потом ему придется снова вступить в брак… и скоро… Но жениться на леди Элизабет?! Как примут этот брак злые языки лондонцев? И простят ли короля те его приближенные, которые искренне любили королеву?

Лорд Мартин, проводив Крессиду, сразу ушел: его ждали неотложные дела в королевском Совете, следовало определить ритуал похорон королевы, размножить официальное сообщение, выработать инструкции для разных лиц в связи с королевским трауром. Крессида тупо думала о том, что суеверные люди, пророчившие всяческие бедствия после солнечного затмения, сочтут, что они оказались правы. В это неспокойное время может ли быть для страны большее несчастье, чем смерть королевы?

Заметив, что Крессида пошевельнулась, Алиса подошла к ней. На руках у нее было траурное платье из черного шелка. Увидев его, Крессида отшатнулась. Алиса склонила голову.

— Что ж, все мы знали, что это скоро случится, — сказала она твердо. — Поэтому следовало приготовиться… Разрешите, я помогу вам одеться.

— Лорд Мартин будет горевать. Он очень любил королеву.

— Да. Ее, как я слышала, все до единого здесь любили.

Крессида пристально посмотрела на нее.

— А не слышала ли ты среди слуг разговоров о том… — Она проглотила ужасные сомнения, которые не умела выразить словами.

Алиса тяжело вздохнула.

— Всегда найдутся злые языки, готовые извалять в грязи порядочных людей.

— Поговаривают, король… желал ей смерти? — со страхом прошептала Крессида.

— Все знали, что это случится скоро, ну, а пока все так неопределенно… — Алиса хмыкнула и пожала плечами. — Она-то не могла дать ему наследника. Вот люди и станут теперь говорить, будто он хотел, чтобы все поскорее закончилось, да и кто в него, беднягу, бросит камень? Последние несколько месяцев врачи запрещали ему делить с нею ложе.

— Леди Элизабет, я думаю, совсем убита. Я должна пойти к ней. — Крессида помолчала; Алиса закрепляла черную вуаль на ее маленький геннин.

— Да уж, ей приятно будет услышать от вас утешения. Боюсь, мамаша ее не слишком понимает дочку, — коротко и едко отозвалась Алиса.

Крессида не смогла удержаться от почти истерического смеха, вспомнив уверения Хауэлла, что вдовствующая королева жаждала заключить брачный контракт между своей дочерью и королем.

— А что мне сказать его светлости, ежели он спросит, где вы?

От Алисы, без сомнения, не укрылось, что граф Мартин не слишком доволен дружбой между женой и принцессой.

Крессида прикусила губу.

— Скажи ему… скажи ему правду. Я уверена, он поймет, что мой долг — найти слова утешения для леди Элизабет, когда она так страдает.


Молоденькая горничная сказала Крессиде, что леди Элизабет в ее комнате нет. Она выглядела растерянной и явно не знала, что ей следует говорить о том, где сейчас находится принцесса. Крессида замешкалась перед закрытой дверью в комнату Элизабет. Неужто она, даже сейчас, рядом с королем?

Крессида тут же отбросила эту мысль как недостойную. Если и так, разве не естественно племяннице быть подле короля и пытаться утешить его? Крессида решила посмотреть, нет ли ее приятельницы в передней комнате королевских апартаментов, куда, по всей вероятности, сойдутся и остальные фрейлины.

Увидев, что там никого нет, она собралась уже удалиться, как вдруг ее внимание привлек странный звук из комнаты покойной королевы. Она приблизилась к чуть-чуть приоткрытой двери и заглянула внутрь.

Ричард, король английский, стоял на коленях возле кровати. Ужасные рыдания сотрясали его тело, склонившееся над постелью; вытянутые вперед руки, словно с мольбою, сжимали покрывало. За всю свою короткую жизнь Крессида никогда еще не видела рыдающего мужчину. Это был пароксизм горя, отчаяния, захлестнувшего душу. Она понимала, что должна уйти. Знала, что нельзя быть свидетельницей такого страдания, — и все-таки не могла пошевельнуться.

И вдруг ей все стало ясно как день. Хауэлл оклеветал короля. Человек не может так страдать — и при этом лицемерить. Она видела подлинное выражение глубочайшего отчаяния. Ричард действительно любил Анну. Все сомнения оставили ее, и она стояла, преображенная, прижимая руку ко рту, чтобы удержать собственные рыдания. Все эти месяцы король беспомощно наблюдал, как Анна медленно покидает его, с ужасом ждал этой последней минуты, и вот любимая жена, в самом деле, ушла — и он не мог долее скрывать горе.

Сильная рука схватила Крессиду, увлекая назад, в то время как другая рука закрыла ей рот, чтобы она не вскрикнула от страха и неожиданности. Она чувствовала, что ее неумолимо подталкивают к двери в коридор. Дверь затворилась, ее круто повернули кругом, и она увидела пред собою разъяренное лицо мужа.

— Что вы здесь делаете, черт побери? Неужели непонятно, что он желает остаться один? О Господи, неужели ему нельзя хоть ненадолго уединиться?

У нее вырвалось ужасное рыдание; захлебываясь слезами, она уронила голову ему на грудь.

— Простите меня. Я не хотела подглядывать, как он страдает. Я… я не знала… не знала, что он там. Я думала… думала… люди говорили, что он… О Мартин, я не понимала, как сильно… как сильно он любил ее. Если бы… если бы мой отец потерял мою мать, он не мог бы горевать сильнее…

Лицо Мартина смягчилось, он отодвинул ее от себя, держа обеими руками за плечи, и улыбнулся, глядя в ее голубые глаза, мокрые от слез. А затем, покачав головой, сказал:

— Все мы, знавшие его на протяжении многих лет, понимали, как горячо он любит ее, как страдал все эти месяцы и как долго еще будет страдать. Маленькая моя Крессида, вам очень трудно дались эти последние часы. Я же сказал вам: вы должны отдохнуть.

Обеими руками он приподнял ее подбородок и поцеловал в губы. Когда он выпрямился, его губы изогнулись понимающей улыбкой.

— Вы вели себя очень мужественно. Леди Оллард рассказала мне, как вы помогали ей ухаживать за королевой, когда началось кровохарканье. Должно быть, вам было безумно страшно. Я очень горжусь моей женой. Теперь вы будете свободны до самых похорон. На некоторое время мы поедем домой, на Стрэнд. Я вызову баржу и пошлю сказать Алисе, чтобы она приехала чуть позже с вашими платьями и всем прочим.

Словно в тумане, она позволила отвести себя в его кабинет, где он задержался ненадолго, давая указания помощнику, затем взял свой подбитый мехом плащ и закутал в него Крессиду.

Она сидела на корме баржи, прижавшись головой к плечу мужа, оцепеневшая от горя, от всего пережитого, и при этом испытывала глубокое облегчение оттого, что он так быстро перешел от ярости к нежной, любовной приязни. Она чувствовала внутри ужасную боль, там, внутри, все в ней как будто рыдало.