Джейн Фэйзер - Королевские игры

Она эмоционально вступила в разговор:

- Томас, мне тоже важно достойно предстать перед королевой и фрейлинами. Если ты не позволяешь себе появиться в недостойном виде, то не вправе ожидать этого от меня. Разве позволительно ударить в грязь лицом в столь ответственный момент? Люди или подумают, что моя семья едва сводит концы с концами, или решат, что никто из родственников не понимает важности события. И то и другое повредит твоей репутации, - добавила она для убедительности.

Томас разозлился. Дело в том, что он понимал всю справедливость претензий, но от этого раздражение лишь возрастало.

- Позволяете себе дерзить, мистрис! - возмущенно воскликнул он. - Немедленно замолчите!

Сэр Фрэнсис мрачно усмехнулся:

- Если Розамунда произведет на королеву благоприятное впечатление, то не исключено, что ее величество подарит ей платье для торжественных церемоний. Как правило, это происходит после года службы, однако, возможно, мне удастся ускорить проявление щедрости.

Этим утром Розамунда надела зеленое бархатное платье. На протяжении целого месяца она чередовала два своих наряда, отчего оба уже утратили свежесть новизны. Появляться во дворце в таком виде было просто неприлично.

- Наверное, придется вернуться в Скэдбери. Что поделаешь, если достойное представление невозможно.

Она понимала, что говорит чересчур смело, однако сдержать горечь не могла.

- Этого ты не сделаешь! - раздраженно отрезал сэр Фрэнсис. - Никуда не уедешь, потому что нужна здесь. У меня есть для тебя работа.

Да, ситуация зашла в тупик. Розамунда глубоко вздохнула.

- А мне будут платить за работу, как платят мастеру Марло? Да и Томасу, наверное, тоже? Если так, - она спешила высказаться прежде, чем изумленные джентльмены успеют прийти в себя, - то можно было бы получить аванс и на него купить все, что необходимо.

Она и сама испугалась собственной дерзости.

- Вы дурно воспитаны, мистрис, - ледяным тоном произнес господин секретарь. - Не умеете себя вести и не знаете своего места.

Розамунда ограничилась реверансом, а Томас поспешил вмешаться:

- Немедленно займусь воспитанием, сэр Фрэнсис. Даю слово: выслушивать подобную грубость вам больше не придется.

Секретарь строго взглянул на нее:

- Нет. Оставь сестру здесь, со мной, и подожди в приемной.

Томас немедленно повиновался и вышел. Стук закрывшейся двери показался Розамунде погребальным звоном. Она молча стояла посреди кабинета, в то время как сэр Фрэнсис снова взял лупу и продолжил прерванное изучение документа.

Страшно было даже пошевелиться.Тишина начинала угнетать, а в комнате стояла невыносимая жара. Пот тек по спине, щекотал шею и лоб, но поднять руку и провести ладонью хотя бы по лицу не позволял этикет. И вот наконец раздался сухой голос:

- Я не допускаю нахальства со стороны своих служащих. Надеюсь, в будущем ты об этом не забудешь. Как, впрочем, и о том, что я твой покровитель и могу левой рукой отнять то, что даю правой. Когда перестану нуждаться в твоих услугах, вернешься в Скэдбери - конечно, если не воспользуешься предоставленной мной возможностью заключить респектабельный брак.

Секретарь замолчал и посмотрел на документ, словно заметил что-то новое.

Розамунда стояла в нерешительности, не понимая, означает ли тишина, что ее персона больше не представляет интереса.

Спустя несколько минут, так и не подняв глаз, сэр Фрэнсис произнес:

- Можешь идти; сегодня ты мне больше не нужна. Пришли сюда Томаса.

Розамунда присела в глубоком почтительном реверансе и удалилась со всем возможным достоинством. Томас стоял в коридоре с потемневшим от гнева лицом. Рядом Кит Марло невозмутимо чистил ногти острием кинжала.

- Окончательно сошла с ума? - ядовито прошипел брат, хватая ее за руку. - Сегодня же выбью всю дурь! Как ты только смеешь подвергать всех нас смертельной опасности?

Розамунда выдернула руку и настойчиво произнесла:

- Тебя снова вызывают. Немедленно.

Томас на мгновение замер, а потом коротко выругался, оттолкнул сестру и скрылся за дверью кабинета.

- Вы всерьез рассердили брата, мистрис Уолсингем, - с усмешкой заметил Кристофер. - Что будем делать дальше?

Розамунда взглянула на закрытую дверь и поморщилась.

- Думаю, не стоит рисковать и дожидаться его возвращения.

Она повернулась к Киту, и в зеленых глазах вспыхнули озорные искры. Терять нечего: все вокруг и так сердиты до невозможности.

- Сэр Фрэнсис сказал, что сегодня я ему больше не нужна. Возьмите меня в театр, Кит.

Марло тихо присвистнул.

- Хотите впутать в эту неразбериху и меня?

- Пожалуйста!

- А теперь, дорогая, позволь посмотреть, как сидит вот это. - Леди Уолсингем показала Розамунде прелестное платье из розового бархата с вышитыми жемчугом нежными цветами. - Подержи шлейф, Хенни, он очень тяжелый.

Горничная с готовностью бросилась на помощь.

- Что скажешь?

Розамунда восторженно сжала руки:

- Восхитительно, мадам!

Когда утром, за завтраком, леди Уолсингем сообщила, что намерена перешить для подопечной два парадных платья, которые сама уже не носила, та постаралась выразить восторг и благодарность, однако в душе с трудом примирилась с мыслью об обносках. Впрочем, во время примерки и подробного обсуждения ленточек, кружев и золотого шитья у нее хватило выдержки, чтобы ни словом, ни взглядом не проявить разочарования. И вот сейчас, спустя три дня, с восторгом глядя на готовое произведение белошвеек, Розамунда даже не вспомнила о недавних переживаниях.

- Можно примерить?

- Да, конечно. Но сюда потребуется испанский кринолин, а носить его непросто: юбка будет очень широкой. Ну-ка сними платье и нижнюю юбочку.

Розамунда послушно освободилась от изрядно потертого одеяния из терракотового бархата и дала себе слово сегодня же добросовестно его почистить и пересыпать глубокие складки лавандой. Сейчас она стояла перед благодетельницей в одной лишь сорочке и шерстяных чулках.

Хенни принялась старательно закреплять на талии каркас для юбки, а леди Уолсингем со знанием дела отдавала распоряжения:

- Кринолин должен сидеть безукоризненно. Если хоть немного перекосится, платье будет плохо слушаться. Вот так.

Она отступила, чтобы оценить работу со стороны.

- Да, все в порядке. Теперь корсет, Хенни.

Горничная начала шнуровать на спине жесткую конструкцию, и Розамунда жалобно взмолилась:

- Ой, пожалуйста, не так туго. Я же задохнусь!

- Ничего, привыкнешь, - неожиданно строго оборвала леди Урсула. - Жаль, что до сих пор никто тебя не научил: это абсолютно необходимо.

Розамунда затаила дыхание, пытаясь смириться с ощущением пытки: костяные пластины безжалостно врезались в кожу. Что ж, раз все терпят, значит, и она научится. Впрочем, неприятные впечатления отступили уже в следующее мгновение, когда дошла очередь до платья. Поверх корсета лиф сидел, как перчатка, а юбка задрапировала кринолин свободными грациозными складками. Квадратный вырез был тонко подчеркнут жемчужным узором, а широкие рукава украшены дамастом цвета слоновой кости. А вот шлейф оказался неподъемно тяжелым и отказывался подчиняться. Розамунда попробовала пройтись по комнате, однако через пару шагов остановилась в отчаянии.

- Но как же в этом ходить, мадам?

- Не забывай, что ты босиком, и оттого юбка чересчур длинна. Подай-ка розовые атласные туфельки, Хенни.

Туфли оказались на небольшом каблучке, и едва горничная, встав на колени, надела их на маленькие стройные ножки Розамунды, та сразу почувствовала себя увереннее. Теперь она стала заметно выше ростом, плечи расправились, а суровый корсет диктовал полную достоинства осанку и единственно возможную походку: ровную, грациозную и элегантную.

Юная леди пошла по комнате, и шлейф послушно потянулся следом. Пластичный бархат уже не путался в ногах и не тянул вниз, а вел себя, подобно дрессированной собачке на поводке.

- Великолепно! - похвалила леди Уолсингем. - Ты наделена природной грацией, дорогая. У меня есть еще одно лишнее платье - из изумрудной парчи. Думаю, из него без труда получится второе парадное платье. Мало кто из фрейлин располагает тремя придворными нарядами, так что стыдно тебе не будет. Но ведь и зависть вызывать нельзя: дамы ее величества так мелочны!

Наставница щебетала легко и непринужденно, но Розамунда уже знала, что за светским тоном скрываются важные сведения.

- Любая мелочь, даже самая незначительная, становится поводом для соперничества, - продолжала Урсула, критически разглядывая зеленую парчу. - Каждая обновка вызывает нескончаемый поток пересудов. Носовой платок, и тот не пройдет незамеченным. Да, думаю, фасон можно сделать таким же, как в розовом платье, а рукава украсить золотой нитью. Очень впечатляюще, тебе не кажется, дорогая?

- Конечно, мадам.

Розамунда уже не знала, действительно ли хочет попасть в безжалостный мир женского соперничества. Она выросла, почти не зная общества дам. У нее никогда не было близкой подруги, и даже в детстве общение ограничивалось кругом горничных, а у тех не хватало времени ни на игры, ни на болтовню. Разница в возрасте с двумя старшими сестрами была настолько значительной, что Розамунда их почти не видела: обе вышли замуж и покинули Скэдбери, когда она была совсем маленькой. Неизвестно даже, узнали бы они друг друга при встрече или нет.

Урсула заметила нерешительность и поспешила успокоить:

- Не волнуйся, милая, все будет хорошо. Просто постарайся не забывать о наших беседах, а если вдруг возникнут вопросы или затруднения, немедленно приходи ко мне.

- Вы очень добры, мадам.

- Не стоит благодарить, дитя мое. К сожалению, у тебя нет матери, а значит, некому помочь. Я сделаю все, что смогу. Ну а теперь давай посмотрим, как можно освежить повседневные платья.

Спустя пять дней гардероб был полностью готов: два придворных платья для торжественных случаев и два обновленных - на каждый день.

Сэр Фрэнсис снова пригласил Розамунду в рабочий кабинет.

Когда та вошла, господин секретарь, как обычно, сидел за столом, однако выглядел не столь угрожающим, как во время предыдущих встреч, и даже изобразил нечто, отдаленно напоминающее улыбку.

- Итак, леди Уолсингем сообщила, что ты вполне достойно экипирована и готова предстать перед ее величеством.

- Благодарю за предоставленную возможность, сэр Фрэнсис. Надеюсь, вам не придется сожалеть о проявленной доброте.

Розамунда почтительно присела в реверансе и низко склонила голову.

- Уверен, что повода для сожалений ты не дашь, - заметил секретарь обычным сухим тоном. - Супруга отзывается о тебе наилучшим образом, а мне известно, что ты обладаешь острым умом и не менее острой памятью, да еще и немалым талантом к рисованию.

Розамунда промолчала, поскольку перечисление способностей, пусть и значительно преуменьшенное, соответствовало правде.

Сэр Фрэнсис положил руки на стол, переплел пальцы и посмотрел на нее пронзительным взглядом.

- Этот мир держится исключительно на благодеяниях - оказанных и принятых. Запомни это. Все, что сделаешь для того или иного человека, со временем непременно отзовется. То же самое касается и дурных поступков. Не забывай никогда! Ничто не дается даром, и вот пришло время рассказать, чего я хочу от тебя в обмен на возможность найти достойного мужа.

Розамунда на мгновение замерла, а потом с трудом вздохнула и почти шепотом произнесла:

- Да, сэр?

- Присаживайся.

Он показал на единственный в комнате стул.

Розамунда села, положила на колени дрожащие руки и посмотрела на всемогущего вельможу внимательными зелеными глазами.

- При дворе тебе волей-неволей придется стать свидетельницей множества самых разных бесед. Секреты меня не интересуют, - поспешно добавил он, - да ты и не распознаешь секрет, даже если услышишь. Особой тонкости я не жду, однако придется докладывать мне обо всех разговорах королевы и ее фрейлин - естественно, тех, которые будут происходить в твоем присутствии. Прятаться за шторами и в шкафах не стоит.

Зловещий интриган слегка улыбнулся, однако Розамунда не нашла сил улыбнуться в ответ.

- Я хочу знать, что говорят в минуты досуга придворные дамы, кого и что они обсуждают. А еще мне нужны твои рисунки. - Сэр Фрэнсис взял перо и начал бесцельно вертеть в пальцах. - Изображай все, что увидишь вокруг. Все сцены с участием королевы. Вообще все события. Я сам решу, что важно, а что нет. - Он требовательно посмотрел в глаза. - Понимаешь?

- Прекрасно понимаю, сэр Фрэнсис.