- Обещаю радовать и впредь, любовь моя. Поверь, я сумею доставить такие наслаждения, о которых ты даже не мечтаешь.

Агата облизнула пересохшие от волнения губы. Арно всегда выполнял свои обещания, и все же…

- Девочка слишком юна и чиста для тебя, Арно. Не мог бы ты… освежить восприятие… с кем-нибудь более опытным?

Арно категорично покачал головой.

- Это совсем другое дело.

Желтые глаза ягуара смотрели неотрывно, и вскоре Агата почувствовала, как ее сопротивление тает. Этот человек не только обладал удивительной властью - властью сладкой боли и наслаждения. Он не только понимал желания и потребности, как никто иной на свете. Главное заключалось в невозможности отказать ему в любой просьбе - даже в ущерб себе самой.

- Постараюсь, - наконец произнесла Агата. - Но вдруг так и не удастся ее склонить?

Красивое лицо Арно потемнело:

- Считаешь, что подобное вероятно?

Агата молчала. Нет, конечно, невероятно. Кто сможет противостоять неотразимым чарам Арно, если он решил победить?

Шевалье выпрямился. Молчание - знак согласия. Он снова посмотрел в светлеющее окно.

- Тебе пора, любовь моя. Светает.

Агата поставила кубок, соскользнула с кровати и поспешила накинуть пеньюар. Неожиданно стало холодно и подступило странное смущение: не хотелось стоять перед Арно обнаженной. Обычно его взгляды согревали и дарили уверенность, но сейчас сверлила безжалостная мысль: возлюбленный мечтает о другой и даже не считает нужным скрыть вожделение.

Она затянула пояс пеньюара и сунула ноги в черные атласные шлепанцы. Не произнеся больше ни слова, подошла к низенькой двери в дальней стене, чтобы выйти на узкую черную лестницу, однако не успела. Арно заключил ее в страстные объятия и накрыл губы поцелуем. Агата попыталась сопротивляться, но, как всегда, безрезультатно. Пришлось сдаться на волю победителя. Когда же наконец он отпустил, она лишь взглянула на него и молча дотронулась до распухших губ.

Арно серьезно посмотрел и тихо попросил:

- Сделай это для меня, дорогая. Поверь, странное стремление к невинности не имеет к тебе ровным счетом никакого отношения. Всего лишь прихоть, которая никак не сможет нас разлучить.

Он бережно прикоснулся к ее векам влажным кончиком языка - легкая, мимолетная ласка.

- Поверь, Агата, я всегда буду с тобой.

- Я не в силах ни в чем тебе отказать, - пробормотала Агата, обращаясь не столько к любовнику, сколько к себе самой. - Когда же ты хочешь соблазнить ее?

- Чем быстрее, тем лучше. Надеюсь в ближайший вечер, когда фрейлины выйдут на прогулку, встретить вас обеих на берегу реки.

- Хорошо, - прошептала Агата и шагнула на лестницу.

Спустившись по высоким ступенькам, она прошла по пустынному коридору до своей спальни. По сравнению с апартаментами шевалье комнатка казалась совсем маленькой и скромной. Дворцовый распорядитель размещал придворных не только по рангу, но и по степени благосклонности королевы. В результате получалось, что джентльмены жили значительно лучше одиноких молодых дам.

Розамунда лежала в темноте без сна и прислушивалась к тяжелому дыханию подруги, которое то и дело нарушалось неприятным храпом. Соломенный матрас шуршал и трещал при каждом движении, так что шевелиться было опасно: вдруг Джоан проснется? Вчера во время танца с Уилом Крейтоном они договорились об утреннем свидании, на котором начинающий драматург передаст Розамунде свою пьесу, но сегодня среди ночи на Розамунду внезапно снизошло озарение: как она могла согласиться на подобную авантюру, не иначе в припадке безумия?! Леди Уолсингем долго и терпеливо внушала, что входить в новую жизнь надо крайне осторожно, осмотрительно и постепенно. Как же можно было с первого дня отбросить и забыть все добрые советы?

Ничего не поделаешь. Раз обещала прийти, надо держать слово. Розамунда осторожно спустилась с постели. Одежда ждала здесь же, на комоде, и, едва дыша, Розамунда натянула на себя все, что положено. Соседки сладко спали. Они вернулись с бала поздно, утомленные танцами, и, судя по всему, бессонницей не страдали. Держа туфли в руке, Розамунда на цыпочках подкралась к двери, неслышно ее приоткрыла и бесшумно, словно тень, выскользнула в коридор.

Стояла мертвая тишина; в бесчисленных комнатах и комнатках спали придворные. Розамунда прокралась на лестничную площадку и только здесь остановилась, чтобы надеть туфли.

Легко сбежала по лестнице и посмотрела по сторонам. Уила Крейтона не было. Что же, поделом дурочке! Скорее всего он вовсе не собирался приходить на свидание, а всего лишь забавлялся популярной здесь игрой. А может быть, спал сном праведника.

Ну и ладно. Все равно уже встала, так что можно воспользоваться свободой. Вот только в какую сторону идти, чтобы попасть в сад? Внезапно из оконной ниши донесся тихий свист, очень похожий на птичий. А в следующий миг в пустынном коридоре показался Уил Крейтон собственной персоной. Ослепительно улыбнулся и пошел навстречу, изящно помахивая модной, украшенной фазаньим пером шляпой.

Оказавшись рядом, церемонно расшаркался, причем шляпа описала в воздухе замысловатую фигуру.

- Позвольте пожелать вам доброго утра, мистрис Розамунда. Очень боялся, что после вчерашних танцев вы проспите.

Сегодня джентльмен выглядел еще лучше, чем обычно, отметила про себя юная леди и беззаботно отозвалась:

- Плохо вы обо мне думаете, мастер Крейтон.

- Ничуть. Ни на секунду не забываю о том, что вы принадлежите к семейству Уолеингем.

Он смотрел пристально, с откровенным вызовом, а пухлые чувственные губы изогнулись в недвусмысленной улыбке.

- Мне известно, что вы знакомы с братом, но знакомы ли вы с нашим кузеном сэром Фрэнсисом, секретарем королевской канцелярии?

- Не так близко, как хотелось бы. С удовольствием поступил бы к нему на службу. - Уил оставил игривый тон. - Время от времени он нанимает джентльменов, а потому я даже написал ему письмо и предложил свои услуги, однако до сих пор не получил ответа.

- Значит, надо поговорить с Томасом или с мастером Уотсоном, поэтом. Я встретила его на Сизинг-лейн: он по-свойски навещал нашего кузена.

Уил посмотрел на Розамунду задумчиво, однако слова его прозвучали легко и даже шутливо:

- О, мой добрый ангел! Сегодня же постараюсь встретиться в театре с мастером Уотсоном. - Он сделал шаг в сторону лестницы: - Не согласитесь ли прогуляться со мной по саду?

- Честно говоря, думала, что вы покажете свою пьесу.

- Она здесь. - Уил похлопал по карману. - В саду спокойнее: никого, кроме садовников, там сейчас не встретим.

Розамунда кивнула и позволила провести себя по лабиринту коридоров, вверх, а потом вниз по коротким лестницам, по нескольким холлам и, наконец, по пологим ступенькам, спускающимся в небольшой, скрытый за живой изгородью сад, в центре которого, в окруженном каменными скамейками пруду, бил фонтан.

Уил оказался прав: в саду никого не было. Небо на востоке уже пылало, но трава оставалась мокрой от росы. Прохлада раннего утра заставила пожалеть о том, что теплая шаль осталась в комоде. Они присели на одну из скамеек, и после короткого молчания Уил произнес:

- Судя по всему, вы очень любите театр.

- Страстно люблю, - искренне призналась Розамунда. - Если бы могла, проводила бы там каждый вечер. Брат говорит, что сейчас строится столько новых театров, что скоро актеры будут умолять авторов написать для них пьесу. Вот, например, один театр называется «Роза» и принадлежит господину по фамилии… - Розамунда помолчала, вспоминая, - если не ошибаюсь, по фамилии Хенслоу.

- А, Филипп Хенслоу! Знаю такого. Этот парень промышляет и другими делами.

- Ну так вы покажете пьесу?

И вновь Уил засомневался.

- Боюсь. Вы близко знакомы с Кидом и Уотсоном, не говоря уже о самом Марло. По сравнению с ними я всего лишь наивный ученик. В основе моего сюжета - турнир лучников, который устраивает Одиссей. Вернувшись на родину, герой видит, что супруга выбирает себе нового мужа из множества настойчивых претендентов. - Уил отдал Розамунде листки и встал со скамейки. - Прогуляюсь по саду, пока вы заняты.

Розамунда погрузилась в чтение.

Автору, конечно, не хватало энергии Марло или Кида, однако приятным строкам никак нельзя было отказать ни в живости, ни в музыкальности. История разворачивалась просто, но в то же время включала немало интригующих сцен соперничества искусных стрелков. Зрители на дешевых местах примут зрелище с восторгом.

- Ну и как?

Розамунда не слышала шагов и вздрогнула от неожиданности.

- О, я так увлеклась, что совсем забыла, где нахожусь.

- Правда? - Уил искренне обрадовался, хотя и продолжал нервно теребить шляпу. - Значит, не так уж и плохо?

- Пьеса непременно понравится зрителям. Столько жизни и страсти! Думаю, ее можно отлично поставить.

- А язык? Что скажете о стихах?

- Хорошие, - просто и коротко ответила Розамунда.

Крейтон нахмурился и почти вырвал листки из рук.

- Но явно не могут сравниться со слогом мастера Марло и мастера Кида.

Пока Розамунда раздумывала, следует ли возражать или лучше промолчать, самолюбивый автор резко повернулся и зашагал прочь.

Просидев с минуту в полном одиночестве на холодной скамье, поклонница театра решила, что придется самой искать обратный путь, и встала. Вот только куда идти? Она неуверенно направилась к арке в живой изгороди, однако не успела выйти, как услышала за спиной знакомый голос:

- Подождите.

Розамунда обернулась и увидела, что Уил торопливо возвращается.

- Простите. Было очень грубо с моей стороны бросить вас в одиночестве, однако иногда собственная несостоятельность приводит в отчаяние.

Он сжал холодные ладони и улыбнулся виновато, дружелюбно и бесконечно обаятельно.

- Не вижу ни малейшего повода для расстройства, - спокойно возразила Розамунда. - Пьеса прекрасно прозвучит со сцены и наверняка понравится зрителям. Наверное, вместо того чтобы показывать ее моему брату или Киту Марло, которых интересуют лишь стихи, лучше обратиться непосредственно к мастеру Аллену или мастеру Хенслоу - они оценят произведение с иной точки зрения; поймут, чем можно порадовать публику, и увидят возможности постановки.

Уил все еще хмурился, однако в его взгляде мелькнул неподдельный интерес.

- Наверное, вы правы. Думаю, сегодня же соберусь с духом и предложу свой текст Неду Аллену или Дику Бербиджу.

- О, как бы я хотела оказаться рядом! Более преданного союзника и защитника вам не найти!

Розамунда со смехом покачала головой.

Уил улыбнулся и тотчас вновь превратился в самоуверенного и дерзкого молодого придворного.

- Скажем, если устроить маскарад, минутку, позвольте подумать… ну, например, переодеться в костюм пажа и надвинуть на лоб широкополую шляпу, то никто вас не узнает. Даже собственный брат.

Розамунда не смогла скрыть изумления:

- Вы ведь шутите?

- Вам решать, шучу ли я или говорю серьезно, - усмехнулся Уил. - Готов обеспечить костюмом, но вот храбрости прибавить не смогу.

Волнение вспыхнуло и тут же погасло. Невозможная авантюра. Мастер Крейтон, конечно, всего лишь дразнит.

- Мучительно привлекательная идея, однако абсолютно невыполнимая.

Уил пожал плечами:

- Почему же? Если передумаете, сообщите.

С грустной улыбкой Розамунда покачала головой.

- Пора возвращаться в дортуар; соседки скоро встанут. Ведите меня во дворец, только медленно, чтобы я успела запомнить дорогу.

Когда Розамунда вошла в спальню, Джоан одевалась.

- Где же ты была? Я так волновалась, что ты опоздаешь: прежде чем явиться к королеве, надо позавтракать.

- Проснулась рано и решила прогуляться. - Розамунда посмотрела на соседок, чтобы поздороваться и пожелать доброго утра, однако те явно не хотели замечать новенькую. - Вода есть или надо идти самой?

- Нет, нам приносят. - Джоан показала на один из туалетных столиков, где стояли таз и кувшин. - Только она уже не слишком чистая, потому что мы все умылись.

- О!

Розамунда с отвращением взглянула на мутную жижу. Значит, зевать по утрам опасно. Или здесь действует правило старшинства, и рассчитывать на чистую воду нельзя? Наверное, сегодня придется обойтись без умывания. Всего лишь позавчера, накануне представления ее величеству, Розамунде посчастливилось принять горячую ванну: оставалось положиться на продолжительный эффект.

Фрейлины завтракали в маленькой гостиной по соседству с просторной комнатой, в которой проводили время королевской службы. Наученная вчерашним горьким опытом, новая камеристка ни на шаг не отходила от Джоан и вместе с приятельницей скромно устроилась в дальнем конце длинного стола, во главе которого гордо восседала леди Шроузбури.