Джейн Фэйзер - Королевские игры

- Прости, вовсе не хотел тебя пугать.

Уил в два шага оказался рядом и заключил в объятия давно потерянное и так неожиданно найденное сокровище. Пылко прижал к груди, спрятал лицо в волосах.

- Бог мой, Розамунда! Как же я тосковал! - едва слышно пробормотал он.

- А я, пока не увидела тебя, даже не понимала, насколько соскучилась.

Их губы слились в долгожданном поцелуе. Внезапно обретя друг друга, влюбленные целовались долго и жадно, словно пытались обменяться жизненными силами.

В прохладной тьме они слились воедино, и продолжение оказалось естественным и необходимым. Уил прижал возлюбленную к стене, и она с готовностью отдалась, позволив поднять юбки и с отчаянной страстью погрузиться в горячую влажную глубину. Тихие стоны вторили пламенному ритму вожделения, а когда буря наконец миновала, Розамунда поникла, как сломанная порывом ветка.

Уил не смог удержаться на ногах и привалился к стене, однако тут же почувствовал слабое сопротивление. Со словами извинения выпрямился, сжал ладонями тоненькую талию и заглянул Розамунде в глаза.

- Ах, милая, что за колдовство тебе подвластно?

- Никакого колдовства, - возразила Розамунда и прикрыла пальцем губы. - Никогда не произноси этого опасного слова. Оно порождает могущественное зло.

- Да, нам все это ни к чему, не так ли? - Уил грустно улыбнулся и дотронулся до ее щеки. - Как же ты прелестна!

Уже знакомые слова прозвучали с особым выражением и напомнили изысканную ласку.

Розамунда улыбнулась:

- «Нам»? Значит, мы вместе?

Холодный воздух кладовки напомнил, что юбки все еще подняты выше пояса… наверное, именно так должны выглядеть женщины легкого поведения. Неожиданное сравнение рассмешило. Она сделала шаг в сторону, и подол вернулся на место. Уил тоже усмехнулся и чуть смущенно принялся приводить в порядок панталоны.

- Когда ты уезжаешь?

Розамунда пригладила растрепанные волосы.

- В субботу. Видишь ли, я всего лишь посыльный, мальчик на побегушках.

- Но ведь в нашем распоряжении еще пятница.

- Да, еще целый день. - Уил взглянул вопросительно. - Но что же ты здесь делаешь?

- Шпионю за шотландской королевой, - просто ответила Розамунда. - Кажется, все мы - актеры одного театра, которым умело заправляет сэр Фрэнсис. Он сочиняет пьесу, мы исполняем роли. Ну а для меня это - наказание за… опрометчивость, скажем так.

На лице Уила появилось серьезное выражение.

- Но почему же ты не сказала Уолсингему обо мне?

Розамунда покачала головой:

- Поймали не тебя, а меня. Так зачем же страдать обоим?

- Звучит вполне разумно, но подобная логика превращает меня в недостойного труса.

Он положил руки Розамунде на плечи и печально посмотрел ей в глаза.

Она снова покачала головой - на сей раз еще более решительно.

- Нет-нет, не думай так. Никогда себя не вини. Я приняла решение за нас обоих, потому что только я и должна была это сделать.

Уил снова привлек возлюбленную и поцеловал нежно, мягко, а потом дотронулся губами до опущенных век и неохотно поднял голову.

- Давай не будем вновь испытывать судьбу. Тебе пора возвращаться, пока фрейлины не заметили долгого отсутствия.

Розамунда кивнула:

- Думаю, все уже легли спать, но ты, конечно, прав.

Она подошла к двери, оглянулась напоследок, послала воздушный поцелуй и, прижимая к груди кувшин с элем, торопливо зашагала по уже темному двору.

Вернувшись в дом, Розамунда принесла воды из дождевой бочки, вымылась в кухне и бесшумно скользнула в постель. Из-под двери госпожи свет не выбивался, так что месье де Но, очевидно, уже удалился.

Сон не приходил долго. Тяжкие последствия запретной связи предстали во всей своей неприглядной полноте. Уил по-прежнему оставался бедным придворным без гроша в кармане, которому предстояло собственными руками строить будущее семьи, а она не могла назвать себя иначе как бесприданницей. Правда, с недавних пор к прежнему титулу добавилась сомнительная репутация пережившей позор и изгнание камер-фрейлины. Но даже если бы личные обстоятельства складывались иначе, родственники ни за что не дали бы согласия на брак с Уилом. Брат ясно и недвусмысленно сказал об этом еще во время первого посещения театра, хотя сейчас тот удивительный вечер казался лишь далеким, почти сказочным воспоминанием из другой жизни. Да, пусть они и небогаты, но носят фамилию Уолсингем и гордятся призрачными связями с родом Болейнов.

И все же природный оптимизм не позволил долго грустить, тем более что утро обещало новые радости. В последние месяцы жизнь научила Розамунду с благодарностью принимать подарки тогда, когда их посылает судьба, - ведь в неспокойные времена нового случая может и не представиться.

Филиппе поднял глаза от исписанного листа, который держал в руке, и расплылся в дьявольской улыбке. Молча передал письмо Политу; надзиратель прочитал и удовлетворенно произнес:

- Отлично. Где Крейтон? Время не терпит.

- Когда я видел курьера в последний раз, он направлялся в деревню.

Сэр Эмиас подошел к двери и громко позвал слугу. Спустя мгновение тот появился, всем своим видом выражая готовность исполнить любой приказ.

- Немедленно разыщи мастера Крейтона - он должен быть в деревне. Поспеши: предстоит дело первостепенной важности.

Слуга побежал в Чартли и вскоре обнаружил курьера во дворе таверны «Герб Девре». Тот сидел с бокалом вина в руке и что-то задумчиво чертил в пыли носком сапога. Радость и счастье вчерашнего вечера сменились отчаянием: решить неразрешимую задачу никак не удавалось. Существовал вариант похищения возлюбленной и бегства, но он превращал обоих в изгоев, грозил безжалостной местью королевы и безысходной нищетой. Розамунда умела рисовать, но даже яркий творческий дар не смог бы прокормить семью. Сам же Уил обладал лишь тонким ремеслом придворного льстеца. Обедневшие родители все средства потратили на то, чтобы должным образом представить сына ко двору, и теперь надеялись, что красота, обаяние и хорошие манеры помогут ему жениться на богатой леди и тем самым обеспечить и себя, и близких.

Услышав собственное имя, Уил с трудом вернулся к действительности. Задыхаясь от быстрого бега, слуга передал распоряжение, и курьер со вздохом поднялся. Допил вино, бросил на стол монету и направился к замку.

Сэр Эмиас ждал в холле.

- Необходимо срочно выехать в Лондон и как можно скорее передать сэру Фрэнсису Уолсингему важное сообщение. - Он протянул небольшую кожаную сумку. - Скачите всю ночь, чтобы уже завтра, к закату, прибыть на место.

Уил с хмурым видом взял сумку.

- А я-то думал, что удастся отдохнуть до завтрашнего утра, ведь новые бочки должны привезти лишь сегодня вечером.

- Трактирщик сменил тару раньше, чем обычно. Если отправитесь немедленно, то выиграете шесть часов дневного света, так что отдыхать некогда.

Разочарованию не было предела. Приказ означал, что встретиться с Розамундой не удастся. Вечером, после обеда, бедняжка придет в кладовку и будет ждать, но не дождется. Одному Богу известно, когда им доведется увидеться вновь, да и доведется ли вообще…

- Поспешите же! Все готово: лошадь под седлом, сумка полна еды. Ждать нечего.

Полит едва не вытолкнул курьера за дверь.

Поводов для промедления действительно не нашлось, так что пришлось сразу уехать и всю ночь гнать коня галопом. На заре, в придорожной гостинице, Уил оставил своего верного Сэма, приказав накормить, напоить и вольным шагом отправить в Уайтхолльский дворец. Сам же вскочил на свежую лошадь и помчался дальше. Во второй половине дня Уил спешился возле особняка на Сизинг-лейн, однако, узнав, что лорд Уолсингем пребывает в загородном поместье, вернулся в седло и поскакал дальше - в Барн-Элмс.

Возвращаясь с реки, сэр Фрэнсис услышал стук копыт; кто-то очень спешил. Вельможа ускорил шаг и быстро пошел к дому. Успел как раз вовремя: возле крыльца остановилась взмыленная лошадь, и на землю спрыгнул покрытый пылью всадник.

- Послание, сэр. От мастера Филиппса.

- Сначала отдышитесь, мастер Крейтон, - невозмутимо заметил Уолсингем.

Разгоряченный долгой скачкой Уил вытащил из-за пазухи сумку.

- Очень срочно, сэр. Пришлось без отдыха гнать всю ночь и весь день.

Он протянул посылку и почувствовал, как подкосились ноги.

Уолсингем одобрительно кивнул:

- Вы отлично справились с заданием, мастер Крейтон. Оставьте лошадь в конюшне и зайдите в дом, чтобы отдохнуть и подкрепиться.

Господин секретарь отошел к раскидистому вязу и опустился на скамейку, на ходу доставая письмо.

Ценный документ представлял собой всего одну страницу - аккуратно свернутую и запечатанную. Даже не успев взломать печать, сэр Фрэнсис понял, что держит в руках именно то, чего все с таким нетерпением ждали.

На оборотной стороне листа Филиппе с неуместным мрачным юмором изобразил виселицу, тем самым ясно и недвусмысленно показывая, куда приведет автора содержание письма. Уолсингем с удовольствием представил, какие именно слова выберет для следующей встречи с новоявленным художником, а потом медленно сломал печать и развернул листок.

О более убедительной улике трудно было и мечтать. Мария самым подробным образом отвечала на письмо Бабингтона, перечисляя каждую из деталей плана и разрешая действовать от своего имени. Иных оснований для казни не требовалось. Взгляд остановился на последнем абзаце, в котором шотландская королева просила сообщить имена шестерых джентльменов, которым предстояло устранить Елизавету. Прозорливый секретарь решил, что постскриптум добавил сам Филиппе, чтобы получить новую информацию о заговорщиках.

Уолсингем сложил письмо и бережно спрятал во внутренний карман камзола. Документ предстояло скопировать, вновь запечатать и отправить по адресу: мастеру Бабингтону, в поместье Холборн. Ну а после этого уже ничто не могло помешать решительным действиям. Заговорщики должны быть немедленно арестованы, допрошены с пристрастием и преданы достойной предателей казни. А когда грозящая возлюбленной королеве опасность будет устранена, придет время заняться мятежной Марией.

От постоянной тревоги и гнетущего нетерпения Мария похудела и побледнела. Жребий был брошен, и оставалось лишь ждать, а ожидание превратилось в мучительную пытку. Она жила от пятницы к пятнице, однако посланий от Бабингтона больше не было. Пришли письма от агентов из Парижа и из французского посольства в Лондоне, но в них ни единым словом не упоминались ни заговор, ни готовящееся вторжение Священной лиги. Казалось, все случилось лишь в мечтах, и лишь Клод де Но мог подтвердить, что письмо было настоящим, как и подробный ответ.

- Мадам, может быть, удастся убедить сэра Эмиаса в необходимости увеличить количество и время прогулок? - предложила Розамунда, когда постоянное хождение из угла в угол стало невыносимым. - Может быть, написать надзирателю записку с просьбой навестить вас?

- Не собираюсь ни о чем просить этого человека, - раздраженно ответила Мария. - Любое обращение доставит ему жестокое удовольствие, а на это я не соглашусь ни за что в жизни. Лучше сходи еще раз в кладовку и проверь бочку: вдруг вчера что-то ускользнуло от внимания?

Розамунда знала, что не могла пропустить письмо, однако с радостью воспользовалась поводом выйти на улицу и хотя бы на короткое время покинуть невыносимый каменный мешок. Порой ей начинало казаться, что воздуха отчаянно не хватает, и приходилось заставлять себя дышать как можно медленнее и глубже. Приехав в далекий северный замок, отверженная фрейлина поначалу рассматривала ссылку как неизбежное наказание, которое следовало покорно пережить. Она не испытывала к Марии Стюарт никаких чувств и не задумывалась о справедливости плена и его условиях. Однако дни складывались в месяцы, и восхищение мужеством и благородным достоинством свергнутой шотландской королевы возрастало параллельно давящему ощущению собственной несвободы.

Сейчас Розамунда медленно шла через двор в кладовку, и даже жара августовского полдня не мешала наслаждаться простором, светом и небом над головой. Когда несколько недель назад Уил не пришел на долгожданное свидание, она страшно расстроилась, хотя и понимала, что лишь объективные обстоятельства могли заставить любимого нарушить обещание. Несколько осторожных вопросов, и служанки поведали, что остановившийся в замке красивый молодой человек получил неожиданный приказ срочно вернуться в Лондон.

Несложно было догадаться, что причиной спешки явилось письмо леди Марии к Энтони Бабийгтону, и все же разочарование не отступало. Полная страсти короткая встреча запечатлелась в душе, и весь следующий день прошел в счастливом предвкушении новых минут счастья. Когда же надежды не оправдались и пришлось уйти из кладовки ни с чем, мир покачнулся, мгновенно утратив все свои радости. Лишь сон позволил Розамунде отдохнуть от страданий, а солнечное утро вернуло обычный оптимизм. Нет, не может быть, чтобы новая встреча не состоялась: в конце концов, они живут на одном острове, так что рано или поздно их пути непременно пересекутся.