Виктория Холт - Королевский путь

— Я попытаюсь вернуть тебя, Джимми. Я попробую сделать так, чтобы ты пошел со мной.

Он снисходительно улыбнулся. Он все еще видел в ней младшую сестру. Она была очаровательна. Ее легкость и грация были бы прелестны на балу. У нее было все, чтобы стать Женщиной, но не было ничего, чтобы стать Властительницей. Как любая женщина, она резко отличалась от рыжеволосой королевы по ту сторону границы. В этом не было ничего удивительного. Еще будучи ребенком, Елизавета смотрела в лицо сотням опасностей, а Марию с детства баловали.

— Я уверен, — сказал он, — что ты прелестно и толково можешь поговорить о чем угодно. Тебя так славно научили этому во Франции.

— Джимми, Рим готов приветствовать тебя, если ты изменишь свое решение.

— Решение принято, дорогая сестра, и никакого отношения к католической Церкви оно не имеет.

— Так, значит, я ничего не могу сделать, чтобы вернуть тебя?

— Ничего. Да и вообще есть прочие безотлагательные дела, о которых нам надо поговорить.

— Для меня было бы утешением знать, что ты на моей стороне.

Он взял ее руку и легко прикоснулся к ней губами.

— Пока ты служишь Шотландии, я буду предан тебе, — сказал он.

Она поверила ему. В нем было что-то, что действовало на нее убедительно. Ей стало чуточку лучше после разговора с ним. Почему-то ей было все время как-то неловко за свое пребывание во Франции.

* * *

Мария часто лежала ночью без сна, вспоминая о рискованном путешествии через море. Она представляла, как корабли английской королевы захватили ее суда; как она стоит перед рыжеволосой мегерой, поклявшейся отомстить Марии за непризнание ее прав на английскую корону.

Возвратились в Шотландию несколько вздорных графов. Она вспоминала, что брат и Мэйтленд никогда не были большими друзьями матери. Графы-католики во главе с Хантлеем были ненадежны.

Неожиданно ей на память пришел один человек… Он не приходился другом ни графам-католикам, ни ее брату и Мэйтленду. Он вообще держался в стороне, этот вождь шотландского Юга, безжалостный и деспотичный. Ее мать говорила, что она доверяет ему, как никому еще в этой стране.

И Мария приняла неожиданное решение. Она отправит посыльного к Джеймсу Хепберну, графу Босуэлскому, и поручит ему обеспечить безопасность дороги в Шотландию.

Она даже сама удивилась, насколько легче она почувствовала себя, зная теперь, что дело в руках сильного человека.

* * *

Босуэл был несказанно рад получить этот вызов. Он был уверен, его час настал. Он мог бы снискать расположение королевы. Более того, мысль о сражении с англичанами приводила его в восторг. Он начал собираться, чтобы отправиться немедленно.

Анна Тродзен со страстью в глазах наблюдала за его сборами. Их жизнь вместе была вечной войной. Бывало, она выигрывала в одной схватке, но терпела поражение в следующей. Она была умна, но не умнее его, и, кроме того, все преимущества были на его стороне.

— Я завтра уезжаю, — с радостью сказал он.

— Да ты же вернулся совсем недавно.

Это было действительно так. Она жила в одном из его домов, и он навещал ее. Ему было, увы, наплевать на нее. Он не собирался жениться на ней, но временами ему было приятно зайти к ней. Он радовался тем стычкам, что происходили между ними, и буквально испытывал наслаждение от того, что ему удавалось разозлить ее. Ему нравилось слышать ее заверения, что она ненавидит его, не хочет его больше видеть, а потом — как он нужен ей. И вот в такой момент он мог играючи «завести» ее, а потом покинуть, дрожащую от страсти.

— Я прихожу и ухожу, когда мне нравится, — сказал он.

— Ну и куда же ты отправляешься на этот раз? — полюбопытствовала она. — Обратно к старой карге Джанет Биток? Тебе что, приятны те, которые в возрасте? Старух предпочитаешь?

— Я еду не к Джанет, а к молодой женщине. Она прислала за мной, потому что больше нет никого, кто бы соответствовал ее идеалу.

Щеки Анны вспыхнули. Она побежала к нему и залепила пощечину. Для него этот удар был не более чем шлепок. Он громко рассмеялся и схватил ее за руку.

— Ну что ж, Анна, — произнес он, — ты почти соблазнила меня остаться еще на одну ночь. В гневе ты мне нравишься больше всего…

— Я надеюсь, что больше никогда не увижу тебя.

— Хлопот будет меньше, если и я тебя тоже не увижу.

— Я-то думала, что ты не бываешь женщинам в тягость.

— А я и не бываю… надолго.

— Ты бессердечен. Ты хотя бы о ребенке подумал?!

— Говорят, у меня очень много детей. Если бы я всеми ими занимался, у меня больше бы не оставалось времени на что-нибудь еще.

— Если это не Джанет, то кто это?

— Она восхитительна — это все, что я могу тебе сказать.

— Кто она, я тебя спрашиваю.

— Попробуй догадаться.

Она выдернула из его тисков руку, и глаза ее сверкали.

— Я тебе скажу, — произнес он. — Ее зовут Мария. Она — шотландская королева.

— Королева?!

— Она призывает меня устроить безопасное возвращение в Шотландию.

— Тебя?! Так она…

Он засмеялся.

— Анна, ты все-таки дура. Ты везде видишь страсть. Это приказ королевы своему подданному.

— Ты… но почему именно ты?

— Потому что ее мать знала, что мне можно доверять. Ей известно, что я ненавижу англичан. Возможно, она считает, что я буду надежно оберегать ее, потому что я — с юга Шотландии и заклятый враг тех, кто по другую сторону границы. В Шотландии сложно отыскать человека, который не куплен англичанами. Граф Джеймс собственной персоной… Мэйтленд… Да ты и сама можешь назвать имена. Я никогда не брал у них взяток. Я брал их скот, их женщин. Я — враг им, и они это знают, и королева это знает. Поэтому она и обращается ко мне обеспечить безопасность, и я, моя милая Анна, бегу со всех ног.

— Королева наградит тебя, — произнесла Анна.

— Несомненно!

— Когда она сделает это, будешь ли ты порядочен по отношению к нашему ребенку? Будешь ли ты порядочен в отношениях со мной?

Он пристально посмотрел на нее.

— Кто знает, Анна? Кто знает?

Ее глаза вновь вспыхнули гневом, а он рассмеялся. Да, действительно, она, когда злится, нравится ему значительно больше.

* * *

Был август. Через французские деревушки неслась ослепительная кавалькада, во главе которой в дивной повозке, украшенной золотом и серебром с гербами Гизов Лотарингских, ехали великий граф и его брат, кардинал. За ними в роскошной карете следовала Мария Стюарт, а за ней — ее четыре подруги в окружении французской знати, поэтов и музыкантов.

Мария знала, в Шале они расстанутся. Три их брата, тоже дяди Марии, граф д’Амвель, Франсуа, великий приор Лотарингии, и маркиз Рене де Эльбоф, присоединятся к ней в Шотландии. Предстоящая встреча радовала ее. Особенно ей был приятен дядя Рене. Она любила его за легкий нрав, что делало пребывание с ним очень легким.

Рядом с нею все время был Генрих де Монморанси граф д’Амвилль. Он старался во всем угодить Марии. Генрих познакомил ее с очень славным молодым человеком, который очаровательно играл на лютне, сочинял стихи, очень похожие на стихи Ронсара. Звали его Пьер де Шателяр. Она решила по прибытии в Шотландию назначить его на хорошую должность. Он нравился ей; был таким веселым и приятным, а его стихи приводили ее в восторг. К сожалению, она прослышала, что он гугенот, но решила, что их религиозные взгляды никак не должны повлиять на дружбу между ними.

Она чувствовала себя лучше, чем ожидала, и все это из-за тех людей, что ехали вместе с нею. Она оглядела всю компанию. Вокруг было множество знакомых лиц.

Вот граф Босуэл… Она еще не разобралась толком в своих чувствах к нему… он был все-таки грубоват, но всем своим видом внушал такую мощь и власть, что когда она задумалась о предстоящем путешествии, то обрадовалась, что он едет вместе с нею.

Он без промедления явился по ее вызову, приехав вместе с графом Элингтоном. Она не сомневалась в том, что они ее не подведут ни в чем.

Флем сказала, что Босуэл должен плыть на одном корабле вместе с ними, но Марии совсем не хотелось этого.

— Нет, — сказала она, — достаточно того, что он среди нас.

— Но, — настаивала Флем, — Ваше Величество говорит, что чувствует себя спокойнее, когда граф Босуэл совсем рядом.

— Да, это так, но пусть он будет на другом корабле. А на моем корабле я хочу быть среди тех, кого люблю… с моими друзьями и теми, с кем люблю общаться. А все остальные пусть следуют за нами, и граф-южанин в том числе.

Флем так пристально посмотрела на Марию, что та улыбнулась.

— Да вроде бы ты должна быть от него в восторге, — начала Флем подразнивать Марию. — Будь осторожна. Я слышала, его репутация весьма впечатляет. Это все естественно. Он хвастался, что может совратить любую… включая королеву Англии.

— Да, куражится он много, это правда, — согласилась Мария, — но королеву Шотландии ему не совратить. Нет! Пусть он путешествует с себе подобными на одном из прочих кораблей.

Так и было сделано.

И вот Мария ступила на корабль… Она выглядела восхитительно в траурном одеянии. Вуаль касалась плеч; головной убор в виде морского гребешка был украшен жемчугом, а вокруг шеи обвивалось жемчужное ожерелье. Длинное платье было сделано из ткани с серебром. Рукава платья, пышные у плеч, сужались к запястьям. Кружевной воротник подчеркивал совершенство черт лица.

Дурное предчувствие охватило Марию… Она была встревожена печальным происшествием, разыгравшимся у нее на глазах. Еще не до конца были поставлены паруса и королевский корабль не вышел из гавани, когда входившая в порт лодка неожиданно перевернулась, и люди оказались за бортом.

Мария закричала, что нужно что-то сделать, чтобы помочь им, нужно повернуть королевский корабль обратно. Но это было невозможно, и ничего не оставалось, кроме как смотреть на бьющиеся в воде тела или, содрогаясь, отвернуться.

Пронесся шепоток, что это дурной знак; удача не будет сопутствовать шотландской королеве…

Мария ходила из конца в конец палубы и не отрываясь смотрела на землю, которую покидает. Господи, если бы можно было не видеть, как исчезает берег… Ведь это так больно…

Она не могла забыть ужасающих криков людей в воде. Она попыталась отыскать что-нибудь на корабле, что отвлечет ее. Но печаль не ушла: перед глазами у нее были рабы на веслах. Она видела их бритые головы и измученные лица. Вид обнаженных в следах от плетей спин был невыносим. Она задумалась о них, потеющих на веслах, с цепями на ногах. Должно быть, эти люди желали только смерти.

В порыве она вызвала капитана и сказала:

— Пока я на борту корабля, не смейте бить рабов. Что бы ни случилось… я говорю вам… не должна использоваться плеть. Вы поняли меня?

Она резко развернулась и пошла прочь, а те, кто оказался рядом, видели слезы, струящиеся по королевским щекам.

Смеркалось, и ее четыре подруги стали упрашивать Марию спуститься в королевскую каюту, но она была не в силах оторвать взгляд от последних очертаний земли, которую любила.

— Ну вот, моя дорогая Франция, — сказала она, — я теряю тебя. Завистливая темнота, как черная вуаль, прячет тебя от моих глаз. Моя любимая Франция, прощай! Я никогда не увижу тебя вновь.

— Ваше Величество, — стала упрашивать Марию Сетон, — еда и питье ждут вас. Нехорошо оставаться здесь.

Но Мария затрясла головой. Она повернулась к капитану и сказала:

— Поставьте мою кровать здесь.

— Здесь, Ваше Величество?! На палубе?!

— Да, здесь, — приказала она. — Когда вновь рассветет, может, я увижу берега Франции…

Кровать была поставлена на палубе, и Мария легла.

— Как только начнет светать, разбудите меня, — потребовала она.

Ночью ветер утих, и, когда занялась заря, корабль был все еще рядом с французскими берегами.

Разбудила Марию Флем. Молодая королева вскочила в постели с глазами, покрасневшими от ночных слез. Ее печаль вернулась к ней, как только она вспомнила, где она.

Занавеси, что были вокруг кровати, убрали в сторону, и она, внимательно приглядевшись, увидела исчезающую французскую землю и вновь расплакалась.

— Ну вот и все, — произнесла она. — Франция, прощай!

А потом она поняла, что очертания земли исчезли.

Опасное путешествие в Шотландию началось.

Когда Мария вновь увидела родину после стольких лет, проведенных во Франции, густой морской туман скрывал берег. Французы, переглядываясь и пожимая плечами, дрожали на холодном влажном ветру. Казалось, все опасения, связанные с этой дикой землей, были не напрасны.