— Реакция была слишком сильна, — согласился Ройс. — Кстати говоря, этот поэт, Байрон, высказывался против него в палате лордов. Он был весьма красноречив. Я говорил не настолько красиво, также пытался возражать, но тщетно. Билль стал законом, но, очевидно, цели своей не достиг.

Луддиты не только не подавлены, но кажутся еще более решительно настроенными.

— И потенциально более опасными, — добавил Алекс. Затем посмотрел на жену. — Ты действительно стремишься остаться здесь?

Джоанна мягко положила руку на плечо мужа и проговорила:

— Я хотела бы остаться с вами, милорд.

Кассандра поняла, что Алекс разрывается между стремлением обезопасить Джоанну и воодушевлением от того, что любовь не позволяет ей покинуть его. Но он знал, как нужно элегантно уступать.

— На этот раз мы с Ройсом решили привезти сюда людей из Босуика и Хоукфорта. Болкум готовит место для палаток позади конюшен. Люди будут патрулировать владения денно и нощно, а вы… — он окинул взглядом обеих женщин, — никто из вас не покинет это место без вооруженного эскорта. Понятно?

— Ты на самом деле считаешь, что луддиты и здесь натворят бед? — спросила Джоанна.

— Если бы я так считал, — ответил ей Алекс, — у тебя бы не было выбора — остаться здесь или уехать. Я думаю, что у них достаточно дел и в других местах, но необходимо быть готовыми ко всему. Итак, обещаете ли вы, что никуда не будете выезжать без охраны?

Обе женщины заверили его, что обещают. Кассандра почувствовала значительное облегчение от того, что ей не нужно было покидать Лондон, ведь ради этого она готова была согласиться на что угодно. При этом от нее не ускользнула ироничность ситуации. На Акоре, где правили воины, а женщины лишь подчинялись им, она могла ходить, куда ей заблагорассудится. А здесь, в более развитой Англии, она не могла шагу ступить за порог без группы вооруженных людей. Судя по всему, прогресс оказался палкой о двух концах.

— Кстати, насчет выездов, — сказала Джоанна, вынимая из кармашка конверт. — Леди Мельбурн не теряла времени.

Мужчины застонали.

— Понимаешь ли, — быстро проговорил Алекс, — в такой нестабильной ситуации я буду постоянно занят…

— Сильно занят, — добавил Ройс. — Мы оба будем заняты. Сама мысль о выходе в свет, когда вокруг непочатый край дел…

— Мысль о невыходе в свет еще хуже, — прервала его Джоанна. — Ты ведь прекрасно знаешь, что самые важные вещи говорятся именно в гостиных.

Алекс нахмурился, но возражать не стал. Тем не менее он проговорил:

— Мы не можем никуда ехать, принимая во внимание твое положение. Кто знает, как это отразится на нашем будущем ребенке.

— Я не могу отпустить туда Кассандру одну, — сказала Джоанна и добавила с надеждой: — Но, возможно, это приглашение на сегодняшний или завтрашний вечер — тогда у нас есть уважительная причина не пойти.

— И что это за причина? — спросила Кассандра.

— Долго рассказывать, — ответила Джоанна. — Поговорим об этом за завтраком.

Несмотря на заверения в своей занятости, мужчины с готовностью согласились. Утро было настолько прекрасным, что они разместились на каменной террасе, выходящей в сад. Малридж принесла еще чаю и лепешек, а также оладьи с корицей, хрустящий бекон, вареные яйца в маленьких сине-белых фарфоровых чашечках и парниковую клубнику. Пока семейство завтракало, солнце поднялось выше и воздух еще более потеплел.

— Ты же знаешь о том, что в Англии существуют две политические партии? — спросил Алекс у сестры.

Кассандра кивнула:

— Виги, которые поддерживают реформы, и тори, не поддерживающие их. Виги хотят договориться с Наполеоном о мире, а тори намерены продолжать войну до полной победы Британии.

Ройс, который в течение всего завтрака не сводил с Кассандры глаз, выглядел удивленным.

— Не ожидал, что вы будете настолько сведущи в английской политике, — произнес он и с опозданием вспомнил, что решил не ожидать от нее предсказуемых поступков.

Она наградила его взглядом, полным огромного женского терпения и понимания, брошенным из-под густых ресниц и подсвеченным золотыми искорками, которые превратили его в нечто большее. Необычайные глаза, зеркало души, необыкновенной глубины. Теперь они излучали веселье, и Ройс не мог оторваться от них, словно подросток.

Алекс прочистил горло.

— Кассандра любит читать. Я снабжал ее английскими книгами и газетами. Итак, виги в этом году потерпели большие потери, когда принц-регент, которого они ранее считали своим другом, решил оставить у власти тори.

— В результате, — подхватила Джоанна, — общество разделилось на два лагеря: тори вьются вокруг принца-регента, а его бывшие друзья виги избегают его. Естественно, все это сильно утомляет и долго продолжаться не может. Очень многие избегают сейчас посещать рауты.

— Несмотря на это, — сказал Ройс Кассандре, — тебе нельзя общаться с вигами, особенно с леди Мельбурн, пока ты не окажешь должного уважения принцу-регенту.

— Конечно, — согласилась та. — Его высочество имеет более высокий статус. А к какой партии принадлежите вы?

Ройс мягко произнес:

— Я занимаю самое неуютное место посредине, соглашаясь с вигами о пользе реформ и с тори о необходимости достижения победы в войне с Наполеоном.

Он взглянул на приглашение от леди Мельбурн: все еще не распечатанное, оно лежало на столе.

— Возможно, нам стоит посмотреть, чего хочет Паучиха.

Алекс состроил гримасу, но взял послание и кончиком ножа вскрыл его. Вынув из конверта лист бумаги и прочитав его, он сказал:

— Мы приглашены в Мельбурн-Хаус в следующий вторник на ужин, — он искоса взглянул на Ройса, — в честь того сочинителя, Байрона.

— О Боже, — пробормотала Джоанна и погрузила ложку в вареное яйцо.

Позже мужчины уединились для разговора. Кассандра уже подумывала о том, чтобы немного вздремнуть, как вдруг в передней раздался громкий стук. Джоанна подпрыгнула от неожиданности и виновато взглянула на невестку.

— Я совсем забыла о времени, — проговорила она.

— Ты кого-то ждешь?

— Боюсь, что да… то есть не то чтобы боюсь, а сожалею, хотя, конечно, это неизбежно.

Кассандра удивленно смотрела на свою обычно рассудительную невестку, которая в данный момент из-за чего-то нервничала.

— Абсолютно неизбежно, — повторила, поднимаясь, Джоанна. — Пойди поздоровайся с мадам Дюпре.

Глава 2

Мучение. Чистое мучение. Неподвижно стоять в течение нескольких часов, позволяя себя тыкать, толкать и, что хуже всего, колоть. Слушать болтовню и избегать ответов на вопросы женщины, которая, судя по всему, не замолкает даже, чтобы перевести дух. И после таких мучений тебе сообщают, что это еще только начало.

Кассандра глубоко вздохнула и глубже погрузилась в ванну. Сидя на кровати, Джоанна спросила:

— Что-то не так?

— Нет-нет, все в порядке. Я просто немного устала, вот и все.

— Мадам Дюпре может довести до изнеможения, но она самая знаменитая портниха во всей Англии. Кто знает, скольким клиентам она отказала, чтобы выполнить заказ принцессы Акоры.

— Я уже думала об этом, — сказала Кассандра. — Не лучше ли мне надеть акорское платье?

Более простое и удобное акорское платье.

— Я думала, ты устала от девственно-белого цвета. Здесь по крайней мере ты можешь носить одежду разных цветов.

— Белый цвет на самом деле не так уж и плох. Джоанна кинула ей полотенце.

— Вылезай, пока ты не стала совсем красной или не заснула. Худшее позади. Еще пара примерок, и все будет готово.

— Пара — это сколько?

— Ммммф.

— Что это значит?

— Пара значит пара. Дневные туалеты довольно просты. Вот с бальными одеяниями приходится повозиться.

— Я могла бы и не ходить на балы, — проговорила Кассандра, вытираясь. Затем она облачилась в ночную сорочку, которая доходила ей до лодыжек. Так по крайней мере было удобно. — Мы могли бы сказать, что у нас на Акоре спать ложатся рано. Малридж подтвердит.

— Ройс великолепный танцор.

Сидя за туалетным столиком, Кассандра в зеркало наблюдала за своей невесткой. Та выглядела вполне невинно, если не считать блеска в глазах.

— Он вальсирует? — Вопрос вырвался помимо ее воли. — Сознаюсь, я люблю вальс.

Джоанна положила руку на сердце и притворилась, что падает в обморок.

— Я шокирована! Разве ты не знаешь, что вальс считается слишком легкомысленным? В «Олмаке» он вообще запрещен.

— Я иду в «Олмак»?

— Только если захочешь. Хозяйка тебя, без сомнения, примет, но я не вижу в этом смысла:

— Почему же? — спросила Кассандра, взяв в руки серебряную расческу, чтобы привести в порядок волосы.

— Потому что в «Олмаке» ярмарка невест, вот почему. Не думаю, что ты заинтересуешься таким местом…

Она закончила на полуутвердительной — полувопросительной ноте.

— Конечно, нет, — решительно сказала Кассандра.

— Однако я припоминаю, что в прошлом году на Акоре ты размышляла о замужестве. Что ты тогда сказала? Ах да, что-то о том, что, если стать женой акорского воина, он сразу ограничит тебя во всем. И о том, что такой муж вряд ли отпустит тебя в путешествие. Конечно же, англичанин по-другому бы к этому отнесся.

— Не обязательно. В последнее время я вообще думаю, что мудрее было бы вообще не выходить замуж.

Джоанна фыркнула и спрыгнула с кровати. Она была удивительно проворна для женщины на последних месяцах беременности. Отняв у Кассандры расческу, она взяла на себя труд распутывания ее волос. Движения ее рук были очень успокаивающими, и уже через несколько минут глаза Кассандры начали закрываться.

— Иди в кровать, — сказала Джоанна. — Сегодня ты поспишь, а завтра мы все с тобой обсудим. Прежде чем твоя нога переступит порог Карлтон-Хауса или любого другого дома, я опишу тебе всех игроков. Ты узнаешь обо всех их интригах и амбициях, секретах и скандалах. В общем, ты не будешь безоружной.

— Секреты, — пробормотала Кассандра. — Они есть у каждого.

— Наверняка. — Джоанна проводила ее до кровати, откинула прохладные простыни и заставила принцессу забраться под них.

— Даже у меня, — проговорила Кассандра.

Хотя, возможно, ей это только показалось, потому что она сказала это не Джоанне, а Ройсу, который с важным видом кивнул, будто все понял. Он взял ее за руку как в тот раз, в холле, и обратил ее внимание на место, где они находились: склон холма, спускающегося к сверкающей воде; каменные башни, гордо устремившиеся к небу.

— Хоукфорт, — произнес голос во сне, и звучание этого гордого имени окутало ее подобно древнему приветствию.

Это чувство все еще оставалось, когда она проснулась от позвякивания фарфора. Малридж опустила поднос и пошире открыла окна.

— Доброе утро, принцесса. Прекрасный день. Реальность толчком вторглась в сознание Кассандры.

— Мадам Дюпре уже здесь?

— Нет, но она скоро будет. — Малридж разгладила складки на своем бомбазиновом платье и, наклонив голову, посмотрела на поднос.

— Не давай лепешкам остыть.

Кассандра и не собиралась, так как считала, что это мог быть ее последний прием пищи в Англии. Проведя еще один утомительный день во власти мадам Дюпре и наслушавшись ее болтовни, Кассандра уже мечтала о возвращении домой в Акору, как вдруг портниха неожиданно воскликнула:

— Вот и все, великолепно и идеально, если можно так сказать! — Сияя, она потерла руки, возможно, уже подсчитывая в уме плату, которую должна была получить.

С легкой надеждой Кассандра спросила:

— Все? Вообще все? На самом деле?

— Очень мило, ваше высочество. Готово только платье на званый вечер у Карлтонов. Осталось еще множество других туалетов. Мои маленькие помощницы искололи все пальцы, но… — даже если она и не была настоящей француженкой, гальское пожатие плечами ей удалось великолепно, — …такова их работа. Итак, разве платье не прекрасно?

Кассандра взглянула в зеркало, которое подкатила одна из «маленьких помощниц». Мадам Дюпре хоть и была настоящей ведьмой и неисправимой сплетницей, но имела душу художника. Платье из янтарного шелка с золотыми кружевами на юбке прекрасно оттеняло цвет кожи Кассандры. Завышенная талия и небольшие буфы были выполнены намеренно просто, чтобы сохранить изящные линии ткани. Короткий шлейф придавал платью царственный вид. Несмотря на то что наряд был более тяжелым и сковывающим, нежели акорские одежды, Кассандра почувствовала себя готовой встретить все, что может ожидать ее в Карлтон-Хаусе.

— Оно великолепно, — призналась она.

Мадам Дюпре согласно кивнула. Очевидно, скромность не входила в число ее добродетелей. Она отрывисто махнула своим помощницам.