Королевство моих преступлений


Лина Мур

© Лина Мур, 2020


ISBN 978-5-0053-0304-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Рафаэль

Темнота для многих опасная штука, в которой они трясутся от страха и боятся каждого шороха. Они закрывают глаза и сразу же распахивают их, чтобы убедиться – ничего не изменилось, и никакое чудовище не утащит под кровать этой ночью. Но для таких, как я, темнота может быть спасением. В ней ты просто существуешь, ничего не чувствуешь, у тебя ничего не болит, плывёшь по равномерно текущей воде и ровно дышишь. Но порой темнота приносит с собой потерю необходимых для тебя воспоминаний, которые ускользают от тебя секунда за секундой. Ты на нуле. Даже ниже. Намного ниже. У тебя больше нет сил. У тебя ничего не остаётся, ради чего стоило бы открыть глаза. Все твои ценности давно уже забыты. Совесть растеряна и валяется где-то позади. А ты до сих пор плывёшь… плывёшь и ничего не видишь.

Толчки. Один. Второй. По щеке. По плечам.

– Парень, с тобой всё в порядке?

До разума доносится слабый незнакомый голос. Веки налиты свинцом. Я не чувствую ни рук, ни ног. Только сухость. Она везде. В душе. В сердце. В суставах. В горле. Глотать больно. Двигаться нет возможности. Я даже не могу вспомнить, как меня зовут, и что со мной не так, почему я слышу разные голоса, произносящие что-то на немецком, французском и английском. Почему меня тормошат… почему мне так тяжело внутри. Почему?

– Может быть, скорую вызвать?

– Да от него несёт, как от бездомного. Лучше оставить его так.

– Парень, ты живой? – Меня вновь ударяют по щеке, и я словно выныриваю из тягучего болота, слабо дёргаясь, отчего хриплый стон срывается с губ.

– От него ужасно воняет, милый. Пойдём, оставь его здесь. Он заразит нас ещё чем-нибудь…

– Подожди, у него одежда дорогая, и он весь в крови, – перебивает на английском женский голос мужской. Я дома? А где мой дом? Я… улица… да, на улице. Там всегда холодно и сыро. Всегда грязно, и я знаю там каждый угол, где могу спрятаться, чтобы переждать непогоду.

Немного приоткрываю глаза, по которым бьёт что-то красное, а затем закрываю их. Меня снова дёргают в разные стороны, я чувствую это. Как будто разрывают. То руки, а потом ноги, и в паху болит. Очень болит. Меня сбили или…

– Документов у него нет, только телефон в брюках, карточка и немного наличных. Он студент. Надо позвонить им…

– Мира… – хриплю я, когда их разговор помогает мне воскресить в воспоминаниях одно единственное имя. Вновь открываю глаза и в свете ночного фонаря смутно вижу молодую пару. Они напряжённо смотрят на меня, а я оглядываюсь. Меня усадили и прижали к стенке где-то в переулке. Как я здесь оказался? От меня, действительно, ужасно воняет. Отвратительно просто. Сейчас вырвет… стошнит к чёрту.

– Ты откуда? Тебе помочь? – Спрашивает мужчина, я даже не запоминаю его лица, а лишь моргаю, чтобы немного прийти в себя.

– Рафаэль… моё имя Рафаэль. Я… где я…

– Он англичанин. Акцент слышишь? Видишь, я говорил, что надо помочь, а ты, – упрекает мужчина девушку.

– Тебя избили? Напали на тебя?

Он ко мне обращается? Наверное.

– Нет… я не помню… не помню… мне нужно куда-то… я должен пойти куда-то, – хриплю, пытаясь встать, но ноги не слушаются. Да я что, так надрался вчера? Сколько выпил? Я не могу понять, какой проклятый ветер меня занёс сюда, и где все? Бал… бал был, и там Флор. Да, она в больнице. Её изнасиловали, и я…я был там… с ней был, а потом… ох, блять, что происходит? Почему у меня всё болит? Подрался с Оливером? Не знаю… паникую. От этого скручивает желудок, и я кашляю, а затем меня рвёт. Рвёт жестоко и нещадно, а девушка кричит. Визжит и отбегает в сторону. Мотаю головой. Что со мной? Телефон. У меня должен быть телефон.

Вытираю рот рукавом. Грязным. С мазками крови. Видимо, да, я перепил из-за того, что случилось с Флор.

– Всё нормально… спасибо. Я сам, – бросаю взгляд на хмуро оглядывающего меня мужчину.

– Уверен?

– Он же сказал. Пойдём, мне плохо сейчас будет, – девушка недовольно тянет мужчину за собой, и они скрываются за домом, оставляя меня одного.

Пока ищу руками мобильный, оглядываю место моего ночлега. Надо же, снова помойка. Снова сброд, и моё место. Даже в таком состоянии я нашёл своё. Это смешно, и я бы посмеялся, только вот мне плохо. Внутри плохо. Очень плохо. Паршиво. Как будто меня изрезали. Исполосовали изнутри, и сейчас там гноятся мои раны.

Нахожу телефон и, облокачиваясь о стену, поднимаюсь на ноги. Ох, блять, как у меня член болит. О-о-о… бордель, да, я был в борделе вчера. И… Мира, я видел её там. Чёрт, что я натворил? Что я сделал? Почему она была в борделе? Почему я помню кровь… кровь и боль? Мать твою, да что происходит со мной?!

Двигаюсь по стенке и выхожу на улицу. Я понятия не имею, как меня сюда занесло. Я, скорее всего, в Женеве. Но как добрался? Не помню. Ничего не помню. Что я принял? У меня до этого не было провалов в памяти или же я так хочу что-то забыть. Господи, что я выкинул в этот раз? Что?!

Добираюсь до лавочки, изредка мимо меня проходят люди, прогуливаясь здесь. Плевать. Смотрю на новую трещину на экране. Не везёт мне. Более десятка пропущенных вызовов от Эрнеста, от Белча, и ещё с нескольких незнакомых номеров. Что случилось?

Страх… страх того, что мои воспоминания тесно связаны с этим сгустком пропущенных часов моей жизни, до одури трясёт моё тело. Меня знобит. Зубы стучат друг о друга. Мне холодно… холодно так…

Пока я прислушиваюсь к своим ощущениям, телефон звонит, и я вижу скрытый номер. Эрнест. Прочищаю горло и пытаюсь ослабить ломку. Это ломка от алкоголя, превышенной дозы, я наблюдал её… сначала много адреналина, затем «похмелье» разума, потом наступает время озноба, и в каждой клеточке организма тебя скрючивает от боли. А боли много… слишком много для меня сейчас.

– Да… да, – голос сипит, он даже не похож на мой. Я не помню, чтобы он был настолько низким и мрачным.

– Чёрт бы тебя побрал, Рафаэль! – Раздаётся громкий крик в трубку, отчего голова звенит сильнее, я опускаю её вниз, и глубже дышу. Попить бы воды…

– Сэр, я…я…

– Ты! Ты! Ты! Да ты! Чёрт, тебе удалось меня разозлить! Где ты был практически целые сутки? Ты хоть знаешь, что мою дочь обвиняют в изнасиловании и избиении? Почему ты не доложил мне сразу же, как только началась вся эта ерунда! Моя дочь в данный момент отбывает наказание за эту чушь и моет вонючие зады каких-то стариков, когда ты развлекаешься непонятно где! – Эрнест продолжает бушевать, а я медленно… очень медленно вспоминаю то, как смотрела на меня Мира перед поездкой в госпиталь с Флор.

– Сэр, вы сказали ранее, чтобы я…я не волновал вас по делам сестринства. Они вас не интересуют, а это…

– Мне плевать на сестринство и братство, Рафаэль! Меня волнует только моя дочь, а её обвиняют в этой ереси. Я требую, чтобы ты нашёл выход до того, пока я не прилечу к вам. Ты должен договориться с той стервой, которая написала заявление, и заставить её любым способом забрать его. Предложи ей деньги, да хоть что. Напишешь мне сумму, которой мы покроем расходы и её исчезновение, а если нет, то ищи виновных или же просто козлов отпущения, иначе я выйду из себя, Рафаэль. И не дай бог, это произойдёт, то ты сразу готовься к последствиям.

– Но… но…

– Я всё сказал. Другого я не потерплю. Ты работаешь на меня. Я тебя для чего послал туда и помог твоей семье? Чтобы ты защищал и оберегал мою дочь от глупостей. А тебя где-то носит, пока на мою дочь вешают безобразные обвинения. У тебя есть пять дней, чтобы найти выход. Не доводи меня до греха.

Гудки в трубке. Издаю стон и хватаюсь за волосы. Что, мать вашу, вообще, в этом мире творится? Сейчас я чувствую себя, как будто меня вырвали откуда-то и выбросили на берег, а мне вода нужна. Вода… что он сказал? Мира наказана и находится сейчас не в стенах университета? То есть… выходит, они нашли улики, и Флор написала заявление?

Давай, Рафаэль, вспоминай. Ты должен это сделать, даже если тебе страшно. Знаю, что страшно. Знаю, что ты не хочешь возвращаться туда, и ты с собой это сделал не просто так. Ты желал исчезнуть… заснуть навсегда, только бы не болело сердце.

Итак, бал я помню отчётливо, затем Флор и то, как я нёс её на руках к больничному корпусу, потому что никто мне не помог. Они все отвернулись, и музыка вновь ворвалась в их разумы, совершенно не принимая в счёт того, что перед ними была жертва изнасилования… жестокого изнасилования. И всё кружилось перед глазами. Крови было очень много, и я видел куски плоти, видел их собственными глазами, а потом скорая, больница, очень роскошная больница, куда нас отвезли, пытаясь сделать всё тихо, и я ждал. Не мог сидеть спокойно и носился по безлюдному пространству, ощущая вонь, идущую из смотровой. Её избили так же жестоко, как и поимели. Очень жестоко. Я помню парня в белом халате, он шёл прямо на меня и заставил этим самым остановиться. Помню его слова.


– Девушка в ужасном состоянии. У неё разрывы влагалища и толстой кишки. Кровотечение, глубокие ножевые ранения и гематомы. Ко всему этому, она не в себе и вряд ли выберется из этого состояния самостоятельно без помощи психотерапии. Мы вызвали полицию, вам следует подождать здесь и заполнить формуляры, как и позвонить её родителям. Сейчас девушку переведут в палату и поставят капельницу, чтобы остановить кровотечение. Ей вколют успокаивающее и снотворное, чтобы она немного пришла в себя после случившегося, – сухо сообщает он мне.

Сглатываю от ужаса и быстро киваю.

– У неё там что-то… что-то оторвалось или это был порез такой глубокий, прямо между бёдер? – Шепчу я, а меня буквально трясёт от адреналина и возрастающей с каждой минутой злости.

– Ах, это, да. Видимо, развлечений с её телом было для насильников слишком мало, и они затронули кожу, надорвав её. Её зашивают в данный момент, но в ближайшее время она ходить не сможет, ей будет очень больно, да и швы могут разойтись. Поэтому я бы советовал вам, хотя мне это запрещено, написать заявление в полицию и выступить свидетелем. Как вас зовут?

– Эль, – выдыхаю я, даже не понимая, что говорю.

– Эль? Англичанин. Что ж, вряд ли к вам выйдет кто-то ещё, они будут заниматься девушкой всю ночь и следить за её состоянием. Поэтому вам придётся взять на себя все проблемы с полицией, как и дачу показаний, а она, когда очнётся, подпишет его. Хорошо?


Открываю глаза уже в такси, которое везёт меня обратно в стены университета. Я не остался. Я не смог вытерпеть того ужаса, который услышал. Перед глазами всё время стояла Флор, постоянно менявшая свой облик на идеальный, принадлежавший Мире, и заканчивалось всё слезами в глазах матери. И так по кругу. Не останавливалось, сверлило мою черепную коробку. А адреналина было очень много. Меня разрывало от желания отомстить. Отомстить той, кто это всё начал, и привёл к практически летальному исходу. Моему. Моей души. Моего сердца. Я не думал, что реакция на происходящее будет настолько яркой.

Я без сил. Меня не было сутки, значит, что-то должно появиться на сайте, раз Миру отправили отбывать наказание. И Эрнест прилетает? Дело плохо… чёрт, оно безобразно отвратительно. Как она могла? Как? Я должен поговорить с ней, только Мира может помочь мне разобраться во всём. Я обязан понять, почему она решилась на это?

Захожу на студенческий сайт, и мои глаза расширяются от ужаса. За последние сутки появилось десять записей. Флор в бальном зале. Затем… вот же блять. Вот же чёрт! От моего имени опубликована целая статья о том, что мы должны восстать и прекратить мириться с жестокой мерой наказаний. Я не писал этого, клянусь. Я не писал! Я не мог… не мог выдать тайну Миры, даже если она поступила так с Флор. Не мог! Но именно с моего аккаунта было это выставлено, и там же написано, что она самоубийца, и кем ей приходится Флор.

Яркое воспоминание врезается в мою голову подобно землетрясению. Кровь на моих руках. Свежая. Вонь жуткая. Перед глазами всё плывёт, и я набираю текст. Лютая злость. Ненависть. Жажда рвать и добиться правосудия до конца. Нажимаю на кнопку «опубликовать анонимно». Смех. Жуткий. Пробирающий меня до костей, отчего жмурюсь и чувствую, как громкий хлопок раздаётся где-то внутри.

Но… но… чёрт… мать вашу… чёрт… я не мог… клянусь матерью, это был не я. Не я…я бы так не поступил с ней. Даже если она чудовище. Даже если она стоит за всем этим, и я знаю, что это она. Нет…

Возвращаюсь к сайту, и далее следует видео, на котором Мира кричит всем, что это устроила она, и раздаёт зловещие обещания убить всех остальных.

О, господи, ты с ума сошла? Ты, правда, выглядишь, как обезумевшая! Что с тобой случилось? Что с нами случилось? Ты похожа на полоумную! Ты бледная… и очень красивая, даже когда говоришь эти жестокие признания в том, что могла бы скрыть. Ты должна была скрыть это… я бы помог… помог…