— Ничего. — Элизабет посмотрела на сестру невинным взглядом. — И папа тоже не находит твое поведение смешным. Ты должна была заметить, как он сердито смотрит на мистера Харкорт-Брайта.

— Папа скоро привыкнет, что я пользуюсь успехом, — с гордостью заявила Изабель. — Мужчин привлекает моя красота.

— Изабель, какая ты тщеславная, — возмущенно сказала Джейн.

— Ты завидуешь, потому что ты такая простенькая и неинтересная, что никогда не найдешь себе мужа, — бросила в ответ Изабель.

Джейн готова была расплакаться, и Энн в гневе набросилась на Изабель.

— О, какая ты ужасная и злая! Я не понимаю, почему все хотят иметь поклонников, потому что быть влюбленным, оказывается, вовсе не весело.

— Это Мэтью влюблен, а не я.

Три младшие сестры в изумлении уставились на нее.

— Но на прошлой неделе ты говорила, что любишь его. Ты сказала, что он самый привлекательный мужчина во всей Англии, — напомнила ей Энн.

— Так и есть. Но это не значит, что я люблю его и выйду за него замуж, — спокойно ответила Изабель.

— Ты так говоришь потому, что завтра он уезжает из Десборо, так и не сделав тебе предложения, — презрительно бросила Энн.

— Он еще попросит моей руки. — Изабель почувствовала легкую тревогу, когда у нее вырвались эти слова. Ситуация выходила у нее из-под контроля, но чтобы спасти положение, она должна была продолжать. — Более того, — она сделала впечатляющую паузу, — я позволю ему поцеловать меня.

Теперь удивление на лицах сестер сменилось испугом.

— Ты не посмеешь! — выдохнула Энн.

— Еще как посмею! — Изабель высокомерно усмехнулась, скрывая свое внутреннее волнение. — Тогда он вынужден будет просить моей руки. Но я, конечно, откажу ему.

— У тебя нет никакого уважения к его чувствам.

— Я не вижу, — сказала Изабель, с гордым видом покидая комнату, — какое отношение к этому имеют чувства Мэтью.


Вечером к Изабель вернулась ее прежняя самоуверенность. Она выбрала то голубое платье, в котором была в канун Рождества, но теперь она немного оттянула его ворот, чтобы чуть больше приоткрыть грудь. Ее глаза сияли возбуждением — она с нетерпением ждала того момента, когда сможет испытать свою власть.

В толпе гостей, собравшихся в гостиной, ей удалось шепнуть Мэтью:

— Я должна поговорить с вами. В библиотеке. Через десять минут.

Мэтью пришел туда первым и с нетерпением стал ждать, прислонившись спиной к камину. Когда девушка проскользнула в комнату и подбежала к нему, он взял ее руки в свои и крепко прижал их к своей груди. Ее голова не доставала ему до плеча, и он наклонился, чтобы коснуться щекой ее волос.

— Я хотела поговорить с вами наедине еще раз, — сказала Изабель, — прежде чем вы завтра уедете. А то меня скоро отправят спать.

При мысли о ее невинном девичьем сне руки Мэтью непроизвольно крепче сжали руки Изабель.

— Я люблю тебя и хочу тебя, — прошептал он и неосознанно стал говорить с ней, как будто перед ним был Николас, потому что в его создании они сливались. — И ты любишь меня. Тебе безразлично, что у меня нет ни титула, ни состояния.

Изабель слегка нахмурила брови, впервые подумав об этом недостатке, который в ее глазах несколько портил красоту Мэтью. Но ей не пришлось отвечать ему, потому что Мэтью с восторгом смотрел в обращенные к нему глаза девушки, всем телом ощущая ее хрупкую фигурку рядом с собой. Он отпустил ее руки и обнял ее за талию, крепко прижимая к себе. Его губы легко нашли ее нежный рот.

Достигнув своей цели, Изабель сначала оставалась безучастной, но его ласки заставили ее забыть обо всем, и она прижалась к нему всем телом, отвечая на его поцелуи с несвойственным ее возрасту жаром. Они не услышали, как открылась дверь библиотеки. Мэтью осознал присутствие постороннего только тогда, когда удар кулака в челюсть свалил его с ног. Он упал на ковер и, подняв глаза, увидел, как герцог Десборо подталкивает свою дочь к двери.

— Я поговорю с тобой позже, Изабель! — рявкнул герцог. — А что касается вас, сэр, то если бы не скандал, который может повредить репутации моей дочери, я бы выставил вас перед всем светом, как бесчестного соблазнителя, каким вы и являетесь.

Мэтью поднялся на ноги, осторожно ощупывая челюсть.

— Соблазнитель! — воскликнул он. — Я ни разу в жизни никого не соблазнял!

В этот момент в комнату вошел Николас, осторожно закрыв за собой дверь. Он встретил в холле плачущую Изабель и теперь ждал развития событий.

— Вот как? — ощетинился герцог. — А я припоминаю некую ситуацию в этом самом доме, под моей крышей, когда вам было всего шестнадцать лет!

Николас широко раскрыл глаза, с новым уважением взглянув на Мэтью.

— Значит вы все-таки видели меня той ночью, — спокойно сказал Мэтью, его прежний страх перед герцогом окончательно пропал. — Смею вас заверить, ваша светлость, тогда не я выступал в роли соблазнителя. Дама сама предпочла меня всем прочим претендентам.

Герцог даже задохнулся от возмущения, а Николасу с трудом удалось скрыть улыбку.

— Убирайтесь из моего дома, — закричал герцог, — и больше никогда…

— … Не переступайте порог этого дома! — Мэтью язвительно усмехнулся. — Как будет угодно вашей светлости. Но я все равно женюсь на вашей дочери.

— Вон! Немедленно!

— Мэтью не может уехать немедленно, сэр, — вмешался Николас. — Уже поздно, и снег слишком глубок. Не лучше ли будет отложить отъезд до утра?

— Хорошо. Из уважения к вашему отцу и дяде я разрешаю вам провести эту ночь здесь. Но я не желаю больше вас видеть и запрещаю вам всякие контакты с моей дочерью. И на прощание бросив гневный взгляд на Мэтью, герцог покинул комнату.

— Ну и ну! Мэтью, старина, я же просил тебя быть осторожнее.

Мэтью опустился в глубокое кожаное кресло и с мрачным видом уставился в огонь камина, осторожно ощупывая пострадавшую челюсть.

— Можно подумать, я собирался изнасиловать девушку, — пожаловался он. — Я хочу жениться на ней, черт возьми!

— Это было твоей первой ошибкой, — сухо заметил Николас. — Второй — то, что ты допустил, чтобы их светлость застал тебя с ней. Между прочим, о чем он говорил, намекая на твой предыдущий визит к нам?

Мэтью объяснил.

— А я ни о чем даже не подозревал, — Николас удрученно покачал головой. — Ты давно мог бы рассказать мне об этом.

— Я не болтаю о своих отношениях с дамами, — сдержанно произнес Мэтью.

— Завтра ты поедешь домой?

— Да. — Мэтью поморщился. — Я поеду домой и буду размышлять о том, как заработать достаточно денег, чтобы содержать жену. Дело сделано, Николас, и надо принимать решение. Может быть, это и к лучшему, потому что я не смог бы и дальше играть роль дворцового шута.

— Ну, — дипломатично произнес Николас, — быстро разбогатеть нелегко, особенно если у тебя нет начального капитала. Для этого есть только один способ, — усмехнулся он, — пополнить ряды искателей алмазов.

Алмазная лихорадка! Мэтью поднял голову, почувствовав, что к нему возвращается надежда.

— Конечно! Это то, что нужно! Николас, ты — гений!

— Я пошутил, — попытался возразить Николас.

— Почему я сразу об этом не подумал? — Мэтью встал и начал ходить взад-вперед по комнате. — Ведь на днях была статья в «Таймс» о крупных находках на реке Вааль в Грикваленде в южной Африке. Только подумай, Николас! Какое счастье выкопать алмаз из земли! Удовольствие оттого, что создаешь богатство честным трудом, своими руками. — И Мэтью вытянул свои большие сильные руки и с гордостью посмотрел на них.

— Звучит очень романтично, но все может оказаться не так просто, как ты думаешь, — предупредил его Николас.

— Старатели стекаются в Кейп со всего света. В газете пишут, что «люди разных профессий образуют бесконечный поток, устремляющийся к алмазоносным участкам». Мясники, булочники, моряки, портные, юристы, кузнецы, каменщики, врачи… — Мэтью помолчал. — Я должен поехать в Грикваленд, Николас, должен!

— Тогда не откладывай, ведь запасы алмазов не безграничны!

Мэтью перестал ходить по комнате и, остановившись у камина, серьезно посмотрел на друга.

— У меня нет денег на билет, — произнес он. — Может быть, ты…

Николас покачал головой.

— Извини, старина. Их светлость сейчас крепко держит меня в узде. Понимаешь, есть еще одна причина его скверного настроения: карточные долги Ламборна обошлись ему в кругленькую сумму. Честно говоря, я тоже должен гораздо больше, чем могу заплатить.

— Отца просить бесполезно, он рассердится, когда узнает, что я не возвращаюсь в Оксфорд. Остается надеяться, что дядя Джервас поможет.

Но граф Хайклир отказался помочь, хотя Мэтью даже предложил ему долю в своих пока еще мифических алмазных копях. Как обычно бывало перед лицом трудностей, решимость Мэтью только возросла. После многодневных безрезультатных визитов к друзьям и знакомым, чувствуя злость и унижение, он вынужден был пересилить себя и обратиться к брату.

Фредерик Харкорт-Брайт по-прежнему выглядел так, как описывал его Николас три года назад. Самым примечательным в его внешности был его объемистый живот; в остальном же судьба явно поскупилась: рост у него был маленький, волосы редкие, глаза узкие. Он держался всегда с презрительным высокомерием, и эта черта его характера проявлялась особенно ярко и сильно, когда он говорил с младшим братом.

Характер Фредди сформировался под влиянием матери-невротички — он унаследовал многие ее отрицательные качества. Луиза привила Фредди чувство превосходства и большого самомнения, она постоянно говорила, что его обманом лишили того, что ему по праву принадлежит, внушала, что он должен достичь всего того, чего не добился его отец, преуспеть там, где он потерпел неудачу.

В детстве единственным человеком, над которым Фредди мог проявлять свою власть, был его младший брат. Он запугивал Мэтью, дразнил и высмеивал его, и получал от этого большое удовольствие. Фредди еще не был владельцем поместья, но уже имел одного крепостного. С годами Мэтью становился все привлекательнее; он стал выше ростом, его светлые волосы приобрели золотистый оттенок спелой пшеницы. Фредди терзала зависть такой силы, что ему было трудно дышать. С отчаянием он наблюдал, как люди любуются Мэтью, и тогда впервые он осознал свое уродство и испугался, что может потерять свое исключительное положение в семье.

Теперь Фредди уже не мог запугивать Мэтью, потому что тот был сильнее его, поэтому его нападки стали более изощренными и от этого более опасными. Он высмеивал и унижал брата, чтобы доказать свое превосходство, и старался сделать так, чтобы завладеть всем — абсолютно всем, — что было дорого Мэтью.

Сейчас, услышав сдержанную просьбу Мэтью, Фредди рассмеялся.

— У меня нет свободных средств. А если бы и были, то я не дал бы их на твою глупую затею.

— Это же капиталовложение, — начал объяснять Мэтью. — В нашем договоре может быть указана доля прибыли.

— Прибыли? Прибыли какого рода? Ты не имеешь ни малейшего представления о чем, говоришь, — презрительно бросил Фредди. — Для начала, у тебя нет денег ни на билет, ни на еду, ни на жилье в Кейптауне. Но это еще не все. Тебе нужны будут деньги на приобретение участка — как ты думаешь, что просто приедешь на алмазные копи, поставишь палатку, где тебе вздумается, и начнешь добывать алмазы из земли?

Мэтью покраснел. К его стыду Фредди дал точное описание того, как он представлял себе эту картину.

— Есть что-то странное в твоем внезапном желании отправиться на поиски приключений, — заметил Фредди, пристально глядя на Мэтью. — Ты бы не стал покидать Оксфорд, Лондон и своих богатых приятелей без веской причины. Карточные долги? Или какой-то скандал?

— Ничего подобного.

— Значит женщина? Ну, конечно, женщина. Ты позволил одной из твоих порочных голубиц впутать тебя…

— Она порядочная девушка, — гневно оборвал его Мэтью. — Я собираюсь на ней жениться, и мне нужны деньги, чтобы содержать семью.

— В самом деле? И кто же эта счастливая молодая леди, могу я узнать?

Мэтью медлил с ответом.

— Ее отец не хочет, чтобы об этом кто-нибудь узнал.

— Можешь на меня положиться. Или, может быть, это ты не хочешь, чтобы об этом кто-нибудь узнал? Может быть, леди того не стоит?

— Как ты смеешь! — взорвался Мэтью. — Она — дочь герцога Десборо.

Фредерик довольно усмехнулся: Мэтью попался на крючок.

— Вот как? А я думал, они все еще сидят за школьной партой.

— Изабель уже почти семнадцать.

— Ах, как много! — Фредерик несколько минут молча смотрел на брата. — Значит, ты истинный Харкорт-Брайт. Ты все-таки унаследовал одну фамильную черту.