В лагере легкой кавалерии началась эпидемия брюшного тифа, а среди африканцев свирепствовала цинга. Потом пришло известие о поражении англичан при Колензо в провинции Наталь и при Стормберге в Капской колонии. «Черная неделя» повергла в траур всю империю, но нигде отчаяние не было столь велико, как в в осажденных городах.

Накануне Рождества Лора совершенно лишилась сил. Жара в этот день была просто невыносимой; девушка в буквальном смысле не могла дышать. Воздух был неподвижен, не было ни дуновения ветерка, а термометр показывал 107 градусов по Фаренгейту. Лора даже не хотела есть. Миранда тоже капризничала, не могла ни играть, ни спать. Дождь, молила Лора, пусть пойдет дождь! Вместо этого началась пыльная буря — горячая, иссушающая, но все же всколыхнувшая воздух. Уже раздались раскаты грома и засверкала молния, но дождь все медлил, как будто полагал, что в Кимберли ему нечего мочить. И вдруг среди ночи он полился сплошным потоком, забарабанив по крыше, как канонада. Лора заглянула в детскую, беспокоясь, как бы шум не разбудил Миранду, но в прохладной комнате девочка спокойно спала. Странно, подумала Лора, возвращаясь в свою комнату, что ни гром, ни орудийные выстрелы не беспокоят ребенка. Страшное подозрение стало формироваться у нее, но сейчас она не решалась заговорить об этом с сэром Мэтью. У него и так было достаточно тревог.

Лора не легла в постель, а остановилась у окна, глядя на потоки дождя. Вода! Огромное количество воды, и без всякого ограничения. После невыносимо жаркого дня Лора чувствовала себя особенно грязной и потной. Решится ли она? В доме было темно и тихо; все спали. Она быстро сбросила ночную рубашку и, обмотавшись полотенцем, прокралась к двери в сад.

Оставив полотенце на крыльце, она обнаженной вышла под дождь, радуясь потоку воды, омывающему ее тело. Гром все еще гремел над головой, но Лора подняла лицо навстречу дождю и распустила волосы. Вода стекала по ее телу, и она растирала себя руками, стараясь смыть грязь и пыль, которые, казалось, въелись в поры ее кожи. Она похудела за время осады, но ее груди были по-прежнему красивы, а тонкая талия еще больше подчеркивала безупречную форму ее ног и рук.

Лора повернулась к дому и в последний раз подставила лицо дождю, проводя руками по волосам. Вновь сверкнула молния и осветила какую-то фигуру на крыльце. Лора застыла на месте, инстинктивно прикрыв грудь руками. Она не двигалась и ждала, но следующая вспышка показала, что человек не ушел. Это мог быть только он — любой другой, даже если бы наблюдал за ней, скрылся бы из виду при ее приближении.

— Вам лучше войти в дом, мисс Воэн, — тихо сказал он, — пока вы не растаяли.

Пылая от стыда и гнева, Лора поднялась на крыльцо, и он подал ей полотенце.

— Это было нечестно! — сердито сказала она, поспешно заворачиваясь в полотенце.

— Да, нечестно, — согласился он, и в темноте она увидела, как блеснули его белые зубы. — Но это было восхитительно.

Его голос звучал необычно глухо, и он стоял так близко от нее. У Лоры гулко застучало сердце, и по спине пробежали мурашки. Время, кажется, остановилось, но он резко повернулся, как будто сделал над собой огромное усилие.

— Спокойной ночи, — сказал он и скрылся в доме.

С ощущением странного разочарования, в котором Лора не хотела признаваться себе, она вернулась в свою комнату. Она долго лежала без сна. Как, спрашивала она себя, утром она посмотрит ему в глаза?

В отличие от предыдущего дня на Рождество установилась чудесная погода: день был прохладный и солнечный с легкими облачками на лазурном небе. Лора встала и оделась в свое повседневное платье, решив вести себя так, как будто ничего не случилось. Подарки для Миранды были главной заботой всех в доме. Лора старательно избегала взгляда сэра Мэтью, но ее тронуло теплое приветствие Николаса и его добрые пожелания. У каждого из них был свой подарок для Миранды. Мэтью подарил ей шикарную куклу; чтобы достать такое сокровище, ему, очевидно, потребовалось все его влияние. В магазинах тканей был еще кое-какой товар, и Лора купила кусок голубого шелка, из которого она сшила платье для девочки, использовав для этого свой талант портнихи и долгие свободные вечера. А Николас подарил Миранде золотой медальон.

— Ты можешь положить в него прядь моих волос, — пошутил он.

— Да, я так и сделаю. — Большими голубыми глазами Миранда серьезно посмотрела на своего дядю. — И папину. И твою тоже, Лора.

— О, я думаю, моя прядь тебе не нужна, — воскликнула Лора. — Лучше если это будут только члены семьи.

— Я хочу и твою. Ты тоже семья, — настаивала Миранда.

— Ну конечно. Идите сюда, мисс Воэн, — Мэтью впервые за этот день обратился к ней. — Я не могу доверить Миранде ножницы, так что вам предоставляется честь отрезать у нас по пряди волос.

Лора сначала подошла к Николасу и с трудом нашла возможность отрезать прядку волос так, чтобы еще больше не оголять его лысеющую голову. Когда она приблизилась к Мэтью, она почувствовала, что у нее дрожат руки У нее возникло непреодолимое желание провести рукой по его густой шевелюре, но она лишь осторожно дотронулась до его волос, как будто они были обжигающими, как огонь. Когда она наклонилась, чтобы отрезать прядь — их взгляды встретились. Густо покраснев, она отстранилась и быстро отдала отрезанную прядь Миранде.

— Теперь ваша очередь, мисс Воэн, — неторопливо произнес Мэтью.

Она прижала руку к своей гладкой прическе. Он дразнит ее? Она ни за что не распустит волосы здесь, в гостиной, особенно после вчерашнего.

— Я отрежу свою прядь в детской. Миранда, ты наденешь новое платье и медальон? Ты можешь их надеть, ведь сегодня Рождество.

— Одну минутку, Лора. У меня… небольшой подарок для вас. — Николас полез в карман и со смущенной улыбкой протянул ей маленькую коробочку.

— Для меня! — Лора даже не мечтала о таком. — Вы не забыли обо мне!

— Откройте ее, — попросил он.

Там была брошь, тонкая, изящная веточка, усыпанная бриллиантами. Лора безмолвно смотрела то на брошь, то на Николаса. Мэтью встал со стула и подошел к окну, вероятно, потеряв интерес к происходящему.

— Бриллианты, — наконец вымолвила Лора. — Бриллианты для меня? Лорд Николас, это слишком прекрасный подарок. Я всего лишь гувернантка.

— Только не для меня. — Он покраснел от смущения. — Вы были великолепны, Лора. Мы привезли вас сюда и заперли в Алмазном городе. Самое малое, что мы можем для вас сделать, это подарить вам что-то на память.

— Это замечательный подарок, — мягко сказала Лора. — Это самая чудесная вещь, какую мне приходилось видеть. А вы — самый милый и добрый человек, какого я знаю. Спасибо вам!

Слезы навернулись ей на глаза; она порывисто подалась вперед и поцеловала Николаса в щеку. Потом она бросилась в детскую и расплакалась, после объяснив озадаченной Миранде, что плачет от счастья. Но на самом деле она плакала потому, что кто-то оказался так добр и внимателен к ней.

Она отрезала прядь своих волос, и они с Мирандой сплели все три в косичку: темный локон Лоры резко контрастировал с золотой прядью Мэтью и седеющими волосами Николаса. В новом платье, с медальоном на шее и куклой в руках, Миранда была бесконечно счастлива.

— Ты тоже должна нарядиться, раз сегодня Рождество. — Она вопросительно посмотрела на Лору. — У тебя есть праздничное платье?

Лора уже хотела ответить отрицательно, но вспомнила об изумрудном платье из тафты, которое ни разу не надевала. Она подошла к шкафу и достала платье, встряхнув его шуршащие складки.

— Оно чудесное, — воскликнула Миранда. — Надень его, пожалуйста.

Нерешительно Лора подчинилась.

— Мне кажется, я не должна его надевать, Миранда. — Она посмотрела на свое отражение в зеркале. Глубокий вырез в форме сердечка слишком явно открывал ее грудь.

— Ты выглядишь замечательно. И к нему ты можешь надеть свою новую брошь.

Лора приколола бриллиантовую ветку к плечу. Когда она шила это платье, то, конечно, не предполагала, что когда-нибудь наденет его с таким украшением.

— Нет, не могу. — Лора использовала последнее средство сопротивления. — Твоему папе может не понравиться.

Но на сей раз это не помогло.

— А мне нравится, — решительно заявила Миранда и потащила Лору в гостиную, где был один Мэтью.

— Папа, посмотри, какая Лора красивая!

Он обернулся и долгим взглядом посмотрел на нее. У Лоры закружилась голова. Потом он улыбнулся Миранде.

— Да, дорогая. Она действительно очень красивая. А теперь, пожалуйста, скажи Николасу, что его ждет бокал хереса.

Миранда послушно вышла из комнаты.

Мэтью приблизился к Лоре.

— Действительно очень красивая, — повторил он, — особенно когда знаешь, что скрывается под платьем.

Лора вздрогнула и хотела отвернуться, но он удержал ее за руку.

— И брошь очень мила, — продолжал он. — Мне очень жаль, мисс Воэн, что я не додумался купить вам рождественский подарок. Вы правы, Николас — самый милый и добрый человек на свете.

Он продолжал пристально смотреть на нее, потом, отпустив ее руку, ловко вынул шпильки из ее волос, и они, блестящие и пышные после ночного купания под дождем, волной упали ей на плечи. Наконец, он снял с нее очки и посмотрел через них.

— Простые стекла, — сделал он вывод. — Как интересно.

Он спокойно бросил их на ковер и наступил на них, раздавив каблуком. Когда Лора собралась запротестовать, он осторожно взял ее за подбородок и заставил поднять глаза.

— Лора, — нежно прошептал он, но тут же отпустил ее, услышав звук шагов Миранды и Николаса. — Посмотри, Ники, какие чудеса творят твои бриллианты! — Он подал бокалы с хересом Николасу и смущенной Лоре. — Обычно, я безразлично относился к Рождеству, но в этом году я думаю о Брайтуэлле и Парк-Лейн, Десборо и Хайклире, вспоминаю тамошние снег, лед и мороз и традиционные зимние празднества. Сегодня я провозглашаю три тоста. Давайте выпьем. Первый, как всегда, за королеву. Второй за счастливое Рождество, а третий — за отсутствующих друзей.

Они выпили и, весело смеясь, Мэтью дал Миранде сделать глоток из своего бокала. У меня нет отсутствующих друзей, подумала Лора. Все мое счастье здесь, оно связано с тремя людьми в этой комнате. Пусть Господь защитит и сохранит их.

Глава четвертая

— Я получила наши карточки, — с гордостью сообщила Лора. — Посмотрели бы вы, лорд Николас, что творилось в ратуше. В этой галдящей толчее было невозможно протиснуться, чтобы получить этот маленький, но бесценный клочок бумаги.

— Очень мило с вашей стороны, что вы вынесли все это ради нас.

— Ну, я бы сказала, что более привычна к очередям, чем вы. — Лора подала ему листок бумаги. — Вот, лорд Николас. Вы можете питаться еще неделю. Потом срок действия карточек истечет, и нам снова придется пройти через эту процедуру.

— Я вижу, что они позволяют их владельцу приобрести некое определенное свыше количество продуктов на неделю. — Николас мрачно смотрел на разрешение. — А что установлено на настоящий момент, Лора? Я совершенно запутался в приказах нашего уважаемого полковника.

— Норма хлеба ограничена 14 унциями в день. Продажа чая, кофе и сахара ограничена. Молока вообще нет. Яйца по два шиллинга за штуку. И — Лора помедлила, прежде чем сообщить плохую новость, — норма мяса урезана наполовину. Четыре унции на взрослого и две на ребенка в день.

Николас застонал.

— А я так мечтаю о бифштексе. У меня подводит живот и текут слюнки при одной только мысли о бифштексе! А они собираются кормить нас… — Он замолчал.

— Кониной! — мрачно произнесла Лора. — По всему городу ходят такие слухи. А вы знали об этом? Могли бы предупредить меня! Весь Кимберли возмущается. Это вызывает ужас больший, чем все, что случилось за время осады.

— У нас мало мяса, — сказал Николас, — а лошадям не хватает корма. Кавалерийским лошадям в этом отношении отдается предпочтение, но другим животным уже нечего дать.

— Я знаю. — Лора попыталось проглотить застрявший в горле комок. — Жутко смотреть на их выступающие ребра и жалкий вид. Лошади такие благородные животные, что есть их кажется мне каннибализмом. А на полях Кенилуорта еще есть скот.

— Как вы когда-то сказали относительно запасов в кладовой, мы не знаем, на сколько нам придется растянуть то, что еще осталось.

Лора села рядом с ним и заглянула ему в глаза.

— Вы с сэром Мэтью знаете больше, чем говорите. Даже плохие новости лучше, чем никаких.

— Ледисмит и Мафекинг тоже держатся — мы не одиноки в наших испытаниях. Но силы освобождения застряли на реке Моддер.

— Но ведь это ненадолго? Мы же слышим, что там стреляют. Мы каждый день слышим артиллерийскую канонаду.