Наконец Дани добрался до более пологого участка склона и смог принять более безопасное положение. Когда он со своей ношей оказался почти на самой вершине холма, Лора бросилась к ним и помогла выбраться на ровное место.

И тут, только тут, Миранда начала плакать.

Успокоив девочку и убедившись, что она не ушибалась, Лора попыталась взять ее на руки, но почувствовала, что у нее самой так дрожат ноги, что она не в состоянии нести ребенка.

— Я возьму его, — грубовато предложил Дани, подхватил Миранду и пошел с ней вниз по склону холма.

Они обогнули кусты, и Лора ощутила, что у нее из груди готов вырваться крик. Мэтью по-прежнему неподвижно лежал на траве там, где она оставила его.

— Почему вы убили его?

— У нас старые счеты, — ответил Дани. — Он отнес Миранду к повозке и посадил ее на заднее сиденье. Лора наклонилась к Мэтью и вскрикнула от удивления и радости, когда он внезапно открыл глаза и сел.

— Вы живы!

— Конечно, жив, — раздраженно пробормотал Мэтью. Его взгляд упал на Дани. — Мне следовало это предвидеть! Признаюсь, я совершенно забыл о тебе.

Взгляд Дани излучал ненависть. Машинально он потянулся за винтовкой, но вспомнил, что оставил ее на вершине холма. Он шагнул к Мэтью, но Лора быстро схватила винтовку, лежавшую на переднем сиденье повозки и нацелила ее на Дани.

— Я всегда буду благодарна вам за спасение Миранды, но если вы сделаете хоть один шаг в сторону Мэтью, я убью вас.

Лора не имела ни малейшего представления, как надо стрелять из винтовки, но Дани этого не знал. Он привык к бурским женщинам, которые с малолетства держали в руках оружие и часто стреляли не хуже мужчин.

— Тебе всегда удается ускользнуть, — с горечью сказал он Мэтью, — но могу поклясться, что я попал тебе в грудь.

Мэтью пошарил у себя в нагрудном кармане и достал толстый тяжелый медальон с застрявшей в нем пулей.

— Кажется, я должен извиниться перед Катариной, — недоуменно пробормотал он, — и поблагодарить ее. Этот глупый талисман оставался здесь, забытый, с тех пор как она сунула мне его в карман много месяцев назад. Жаль разочаровывать тебя, Дани, но единственный вред, который ты мне причинил, это шишка у меня на голове, которую я получил, когда упал.

— Виллем часто говорил мне, что я обязан тебе жизнью, — сказал Дани. — Теперь мы в каком-то смысле квиты. Я снял твою дочь со скалы, как когда-то ты вытащил меня из ямы. Но между нами по-прежнему стоит смерть Алиды и то, что вы, англичане, сделали с моей страной.

— Это не только твоя страна, — возразил Мэтью. — Если она должна принадлежать какому-то конкретному народу, то это должны быть африканцы.

— Даже если я не смогу убить тебя, я все равно буду бороться с тобой. Если для этого не хватит наших жизней, тогда вражда перейдет на следующее поколение. — Дани посмотрел на Миранду. — Мы, буры, терпеливый народ. Пройдут годы, но Стейны победят Брайтов, и буры выгонят англичан с этой земли. Мы даже, в конце-концов, возьмем в свои руки управление твоими любимыми алмазными рудниками.

Он повернулся, чтобы уйти, но его взгляд упал на Лору.

— Кто ты?

— Всего лишь гувернантка девочки.

— Держись от него подальше. — Дани кивнул в сторону Мэтью. — Он погубит тебя, как губит каждого, кто встречается на его пути.

Дани пошел вверх по склону холма и скрылся из виду.

— Вы думаете, он вернется? — с беспокойством спросила Лора. — У него там винтовка.

— Я тоже подумал об этом, но нет, не думаю, чтобы он вернулся. — Продолжая держать медальон в руке, Мэтью, пошатываясь, встал на ноги. — Катарина и ее пророчество! Черт возьми, это всего лишь глупое суеверие. Я от рождения везучий, вот и все.

— Я думала, вы погибли.

— Тебе было жаль меня?

— Да, конечно.

— Ну, хоть что-то хорошее из всех событий дня. — У него подкосились ноги, и он поспешно опустился на траву. — Голова идет кругом! Я что-то очень медленно соображаю. Что сказал Дани о Миранде и скале?

Лора рассказала ему обо всем.

Мэтью поежился и замолчал.

— Он прав, — наконец произнес он. — Старые долги заплачены, и мы начинаем новый раунд на более равных условиях. Но подожди… ты говорила мне что-то перед тем, как Дани выстрелил в меня.

— Я сказала, что Миранда — глухая.

— Ты должно быть ошиблась. Она слышит меня! И она говорит совершенно нормальным голосом.

— Это случилось недавно. А говорить она научилась, когда у нее был нормальный слух. Она и сейчас слышит, если вы громко кричите, и мне кажется, она следит за движением ваших губ.

— Откуда она узнала, как это делается?

— Она делает это неосознанно, я даже думаю, что она не понимает того, что у нее нарушен слух. Я только знаю наверняка, что когда мы были в убежище, она была очень испугана — испугана потому, что там было темно, и она не могла видеть наши губы, а значит и «слышать», что мы говорим. Она, должно быть, чувствовала себя изолированной и одинокой.

— Не может быть, — сказал Мэтью, его глаза с мольбой смотрели на Лору. — Только не Миранда! Она такая совершенная! И я возлагал на нее такие надежды!

— Я не вижу причины, по которой все должно измениться, — постаралась помочь ему Лора. — Как только мы вернемся в Лондон, мы покажем ее врачам. Может быть, у нее только временная потеря слуха, хотя особенно рассчитывать на это не стоит.

— Но почему? Как это случилось?

Лора открыла было рот, чтобы сказать, что это последствия скарлатины, но в последний момент она вспомнила, как зол был Мэтью на Филипа за то, что тот заразил свою сестренку. Если Мэтью узнает, что Филип стал косвенной причиной глухоты Миранды, последствия могут быть ужасными для всех.

— Я думаю, это вызвано взрывом, — на ходу придумала Лора. — Помните особенно сильный взрыв в ту ночь, когда погиб Николас? Миранда тогда зажала уши руками и заплакала так громко, как никогда раньше не делала.

— Да, помню. — Мэтью изменился в лице. — Значит, Миранда пострадала от этого обстрела так же, как и Ники. — Боль пронзила сердце Мэтью, и он закрыл глаза.

Лора не могла знать, что спасая Филипа, она переложила бремя вины на плечи Мэтью.

— Упоминание Ники напомнило мне, что его подарок все еще лежит у меня в сейфе. Разве тебя не беспокоит судьба твоей броши? Я удивился, что ты так легко отдала мне ее на хранение.

— Она много для меня значит, потому что это подарок Николаса, но в последние недели она стала ценна лишь как память. Ведь, к сожалению, бриллианты нельзя было съесть.

Мэтью засмеялся, но тут же стал серьезным. Он взял ее лицо в свои ладони и пристально посмотрел ей в глаза.

— Лора, — нежно сказал он, — ты выйдешь за меня замуж?

Его взгляд завораживал, но она боролась с волной восторга и счастья, готовой поглотить ее, и пыталась быть благоразумной. Она начала говорить, что это невозможно, что то, что было прекрасным в Кимберли, сможет превратиться в ад на Парк-Лейн…

Но он прижал палец к ее губам.

— Ты должна выйти за меня, — сказал он, и его голос был глухим и настойчивым. — Я люблю тебя. И я не приму отказа.

Потом он поцеловал ее, горячо и страстно, а когда отпустил ее, Лора знала, что готова выдержать что угодно, только не жизнь без него.

— Выходи за меня здесь, в Кимберли, — прошептал Мэтью ей на ухо.

Лора кивнула, и он достал из кармана маленький кожаный мешочек.

— У меня пока нет обручального кольца для тебя, но я могу подарить тебе это.

Он медленно достал чудесную подвеску грушевидной формы на тоненькой золотой цепочке. Свет африканского солнца отразился в камне ослепительным радужным сиянием, и когда Мэтью надел бриллиант Лоре на шею, она подумала, что его красота — как яркий символ многогранного будущего, ожидающего их впереди.



Внимание!