Дж. Уорд - Короли Бурбона

— Я приготовлю вам завтрак, Эдвард.

— Ты не обязана.

— Да, — хрипло ответила она. — Я знаю.

— Мы снова возвращаемся к тому же?

От звука мужского голоса, Лиззи замерла над горшком, пересаживая Hedera helix в новый. Закрыв глаза, она выдохнула и одернула себя, приказав рукам не трястись и ничего не ронять.

Она предполагала, что Лейн разыщет ее, это заняло у него, надо сказать, немного времени.

— Ну? — сказал он. — Мы вернулись к тому же, когда ты слышишь то, что тебе не нравится и разрываешь со мной все отношения? Если все идет по тому же сценарию, а у меня не возникает сомнений, черт побери, что именно так оно и есть, мне остается только сесть на самолет до Нью-Йорка и прекратить все попытки. Ведь так намного эффективнее, не придет огромный счет за оставленные голосовые сообщения.

Она заставляла свои руки двигаться, уложив корневую систему в ямку, которую она первоначально выкопала в горшке, и стала подсыпать свежую землю, чтобы растение устойчиво стояло.

— Есть кое-что, чего бы я не хотела слышать, — сказала она. — Да, можно и так выразиться. Когда узнаешь, что твоя жена беременна… опять… эту новость я бы предпочла не слышать. Особенно, когда узнала обо всем, только, что выбравшись из постели с тобой. А потом была радостная новость, что ты арестован за то, что она попала в больницу.

Он молчал, и она взглянула на него. Он возвышался посередине теплицы, у рабочего стола Греты, которой Лиззи сказала, что нужно побыть одной.

— Ты на самом деле думаешь, что я на такое способен? — спросил он тихо.

— Не мне решать подобные вещи, — она сосредоточилась на том, что делали ее руки, и совершенно ненавидела слова, которые произносил ее рот. — Но одну вещь, я тебе все же скажу, что ключ к разгадке будущего поведения является поведение в прошлом. И я не могу... я не могу оставаться с тобой при таком раскладе. Правда это или нет, меня это уже не касается.

Утромбовав землю, она потянулась за лейкой и полила посаженный новый плющ. Через три месяца он будет готов к высадке в открытый грунт или на грядки, или у основания стены, или в горшки на террасе. Им повезло, что в поместье можно было высаживать рассаду в нескольких местах, благодаря хорошо спроектированному ландшафту, а главное, что они могли сами пополнять запасы новыми саженцами от произрастающих деревьев.

Вытирая руки об передник, она повернулась к нему лицом.

— Я увольняюсь. Я уже предупредила о своем уходе, поэтому тебе не придется беспокоиться о возвращении в Нью-Йорк.

Она спокойно встретила его взгляд, открыто глядя ему в лицо.

Самое удивительное, как можно поменяться самой, стоит принять окончательное решение.

— Ты действительно думаешь, что я мог ударить женщину? — повторил он свой вопрос.

«Конечно, нет», — подумала она про себя. Но она продолжала молчать, потому что хотела, чтобы он оставил ее в покое, и ее инсинуации явно ранит его мужское самолюбие, и как бы это не было печально, будет работать ей на пользу.

— Лиззи, ответь на мой вопрос.

— Это не мое дело, и меня оно не касается.

Молчание затянулось, но потом он кивнул.

— Хорошо. Вопрос снят.

Он развернулся и направился к двери, она была удивлена, поскольку ожидала от него долгих объяснений и уговоров, которым собиралась противостоять. Типа: «Я люблю тебя, Лиззи. Я действительно люблю тебя».

— Желаю тебе всего хорошо, Лиззи, — сказал он. — Береги себя.

И все...

За ним тихо закрылась дверь. И на долю секунды она почувствовала совершенно абсурдный порыв, кинуться за ним и закричать ему в лицо, что он мудак, соблазнитель и распутник, что он оказался именно тем, кого она больше всего боялась встретить, что он использует женщин, врет, обманывает, а также садист с манерами элиты, который не знал…

Лиззи насильно заставила себя отойти от этого края пропасти.

Если таким образом, он мог с ней попрощаться, то получается была она в его жизни или не была, для него, как оказалось, не имело ни малейшего значения.

«Хорошо, что я теперь знаю», — с горечью подумала она. — Все хорошо».

«Вот так дела», — подумал Лейн, садясь за руль своего 911. Видно, пришло время, когда, как бы не хотелось тебе побороться за что-то, это стоило просто отпустить.

И при этом совершенно не чувствовать себя неудачником.

Конечно, ты не сможешь почувствовать себя на коне от того, что так все закончилось.

И, конечно, не сможешь избавиться от всего этого дерьма в результате потери, которая настигла тебя.

Но пришло вовремя остановиться и не тратить попусту силы, добиваясь того, что больше всего хочется, тогда сможешь использоваться эти силы, чтобы свыкнуться с этой потерей.

Это единственный урок, который он выучил благодаря своему отцу. Нравилось ли ему иметь перед глазами такого мужчину, на которого он мог равняться, гордиться и чувствовать себя уважаемым? Черт побери, конечно да. Даже несмотря на то, что пока они подрастали, один лишь звук мокасин о мраморные полы и запах сигарного дыма, заставлял его бежать в укрытие? Хм. Мог ли он воспользоваться некоторыми советами отца, особенно в такой момент?

Мог. Они на самом деле могли ему пригодится.

Все сложилось совсем не так, как он предполагал, однако ему стоило с этим свыкнуться или же сойти с ума, и он не собирался оправдываться, поскольку ничего не мог изменить или улучшить.

Если Лиззи Кинг на самом деле верила (если предположить хоть маленькую возможность), что он мог ударить женщину? Что он мог лгать ей в лицо по поводу Шанталь? Что ребенок от него? Тогда однозначно, у них нет никакого будущего. И совершенно неважно, чтобы он ей сказал и какими бы словами пытался все объяснить... получается, что она совершенно его не знала, но более того, не доверяла ему.

И к какому дерьму он опять пришел? Тот факт, что Шанталь обвела его, в очередной раз, вокруг пальца, разлучив с женщиной, которую он любил?

Полный отстой.

Ооооо-оооооох-аааааа.

Может ему стоит попросить у Санта Клауса другого отца, а у Зубной Феи новую бывшую жену?

Да, что угодно.

Оставляя за собой пыль по дороге из Истерли, он выехал на шоссе, и увеличил скорость в два раза по пути к Международному аэропорту Чарлмонта, на самом деле он не спешил, потому что не опаздывал, но черт побери все это. Автомобиль справлялся с его состоянием, лавируя по трассе на большой скорости, и при этом он был совершенно трезв.

Вход для VIP-зоны был первым в здании аэропорта, окруженный огромными сооружениями по бокам, и Лейн свернул в узкий переулок, который вел к отдельному терминалу. Остановившись прямо перед двойными дверями, он вылез, оставив двигатель включенным.

Джефф Штерн прохаживался по роскошному вестибюлю, и хотя прошло всего лишь несколько дней, с того момента, как Лейн играл с ним в покер и раздражался на бимбо, потом все-таки решил ответить на телефонный звонок, ему казалось, что прошла вечность.

Неудивительно, что его давний друг и сосед по квартире был одет, как он привык одеваться на Уолл-Стрит, в очках, в темном костюме, в белоснежной белой рубашке. На нем даже красовался красный галстук.

— Ты мог бы одеть шорты, — сказал Лейн, обмениваясь с ним рукопожатием.

— Я прямиком из офиса, идиот.

Именно этот акцент, когда-то чуждый, а теперь настолько знакомый, ему было необходимо услышать сейчас.

— Боже, ты выглядишь, как черт, — сказал Джефф, когда подвезли его багаж на тележке. — Семейная жизнь явно не идет тебе на пользу.

— Моя, однозначно нет. Скажи мне, твой самолет все еще здесь?

— На заправке. А почему…? — Лейн взглянул в сторону взлетно-посадочной полосы, его друг выругался. — Нет. Нет и еще раз нет. Только не говори мне, что ты вытянул меня сюда на юг от Мейсон-Диксон, чтобы посеять панику и захотеть вернуться на Манхэттен. Имей совесть, Лейн!

На мгновение Лейн замер как бы над пропастью, не зная стоит ли остаться или ступить вниз: остаться и все-таки докопаться до сути дел, связанных с его отцом, или же оставить все как есть, он был измотан и порядком устал от всего этого дерьма.

Но он подумал, что у него с Лиззи было что-то общее, в конце концов.

Они оба хотели уехать отсюда.

— Лейн?

— Пойдем, — сказал он, слегка дотрагиваясь до козырька свой бейсболки и подхватывая старые кожаные чемоданы своего друга. — Когда в последний раз ты был в Истерли?

— На Дерби, миллион лет назад.

— Ничего не изменилось.

Выйдя на улицу, он поднял капот Porsche, уложил багаж, потом они сели в машину, и на большой скорости он выехал с территории аэропорта, вылетев на шоссе.

— Итак, я наконец встречусь с твоей женщиной, Болдвейн?

— Скорее всего, нет. Она увольняется.

— Хорошо, что все быстро утихомирилось. Мне очень жаль.

— Не притворяйся, что ты не видел новости?

— Они шли по всем каналам. Мне кажется, что тебя должна поблагодарить пресса, ты просто воскресил многие издания. Поздравляю.

Лейн выругался и стал смотреть на дорогу.

— Уверяю тебя, я не думал о награде.

— Постой-ка, увольняется? Значит, она работает на твою семью? Это похоже на фильм «Сабрина», старик?

— Лиззи главный ландшафтный дизайнер и садовод в поместье. Вернее, была.

— Она не простой садовник, да? В этом есть определенный смысл. Ты ненавидишь глупых женщин, не так ли?

Лейн взглянул на него.

— Без обид, но мы можем поговорить о чем-нибудь другом? Например, о том, как моя семья может потерять все деньги? Мне необходимо воспрять духом.

Джефф покачал головой.

— Ты, мой друг, взвалил себе на плечи груз просто адской жизни.

— Ты не хочешь поменяться со мной местами? Поскольку именно в данный конкретный момент я ищу выход из всего этого дерьма.

Вечером Лиззи вернулась домой и не увидела дерева, поваленного на ее машину. Выбираясь из фермерского грузовичка, она огляделась по сторонам. Yaris стояла на том же месте, где на нее упало расщепленное дерево, с помятой крышей, искореженная, маленькая, с выбитым лобовым стеклом, из которого торчали ветки, словно в видеоигре. Но самого дерева не было, кругом земля была усыпана душистыми опилками.

«Не смей, Лейн», — подумала она.

«Не смей, черт побери, заботиться обо мне и появляться в моей жизни».

Она подняла взгляд на дерево и увидела, что место, где дерево раскололось пополам, аккуратно запечатано, оно заживет и великолепный клен сможет справиться с причиненным ущербом.

— Черт тебя побери.

По крайней мере, он не трогал машину. Если бы он забрал машину, то ей бы пришлось ему позвонить и выяснить ее местонахождение, чтобы ее вернуть.

Ей следовало за столько времени узнать его получше, прежде чем окончательно решить, что между ними все кончено.

Направляясь к крыльцу, она ругалась на него всю дорогу…

Лиззи замерла, подняв ногу на первую ступеньку. На ее двери к деревянной раме была приклеена записка.

Отлично. Теперь то, что. «Теперь, когда хладнокровие преобладает, бла, бла, бла».

Он явно не в своем уме.

И она поступает совершенно правильно увольняясь. Пока эти отношения ее окончательно не убили, пришлось принять решение и уйти от него самой, уйти от Истерли, от этого странного отрезка ее жизни, который можно описать, только как дурной сон.

Заставив себя подняться, она сорвала бумагу с двери. Она хотела, не читая выбросить ее, но не смогла. Открыв записку, прочла:

«Приветик, соседка. Коров выгнал с твоего двора. Разрушенные грядки привел в порядок. Не люблю цветы, поэтому позаботился о твоем упавшем дереве. Жена испекла пирог. Лежит у тебя на столешнице.

Буелла-н-Росс»

Выдохнув, она почувствовала жуткую усталость и не пошла в дом, а присела на качели. Ногами оттолкнувшись от земли, она слушала сверчков и скрип стальных цепей, вкрученных в перекладину над головой. Она ощущала мягкий, теплый ветерок, ласкающий лицо, смотрела, как угасал солнечный день, становясь все более оранжево-красным, создавая длинные тени на земле.

Ей нужно украсить крыльцо горшками с цветами…

Нет, на самом деле не нужно.

По крайней мере, у нее был хороший вечер — пирог от Буеллы, который был запредельно вкусным, может с персиками или... голубикой.