— Хорошо, — сказал Этельстан. — Есть еще одно дело. Насколько я понимаю, лорд Эльфрик прибыл с королевой в Эксетер. Вы можете прислать его в мое имение в Нортоне через четыре дня?

— Лорд Эльфрик сегодня рано утром отправился в Торвертон по своим делам. К ночи, впрочем, он должен вернуться, и тогда я ему передам вашу волю, — сказал Хью и, встав со своего стула, поклонился с почтением.

Кивнув ему в ответ, Этельстан вышел из дворца. Теперь королева будет знать, где его можно найти, и, если ей нужно будет ему что-либо сообщить, или предостеречь, или передать свое прощение, она сможет это сделать.


Одетая в простой черный плащ, с заплетенными в скромную косу пышными локонами, с льняным платком на голове, Эльгива стояла в тени у дверей в соборе Святой Марии, делая вид, что молится. Посланник ее отца сегодня опаздывал. Ожидая его здесь всю службу, она замерзла и чувствовала себя неуютно. Ее ноги болели после долгого стояния на твердом каменном полу, и каждой клеткой своего тела она ощущала сырость, сочившуюся сквозь стену, у которой она находилась. Перед ней стояла тихая и сосредоточенная Гроя, закрывая ее от любопытных взглядов и сквозняка, идущего от открытых дверей. Впрочем, присутствие Грои мало ее утешало. Ей бы хотелось, чтобы рядом с ней был привлекательный тэн ее отца с его нескромным взглядом и самоуверенной улыбкой. Он через Грою передал, что встреча состоится здесь, и теперь раздражение и злость Эльгивы росли по мере того, как время шло, а он все не появлялся.

У дверей церкви собралась толпа из священников и прихожан, которые пытались выйти наружу, в то время как группа паломников направлялась внутрь храма. Несчастные паломники, стеная и рыдая, потянулись друг за другом к алтарю. Многих болезнь или религиозное рвение заставляли ползти на коленях, иные хромали на костылях, а одного внесли на носилках. Все они жаждали прощения или чудесного исцеления, или и того и другого одновременно. Они подходили и клали руки на камень, который, как утверждала молва, был взят на могиле Девы Марии и вмурован в пол перед алтарем, когда эта церковь строилась. Один из прежних королей Уэссекса, то ли Альфред, то ли Этельстан, точно она не помнила, купил его и поместил здесь. По слухам, неисчислимое множество людей исцелились от своих хворей, просто прикоснувшись к камню, и ищущие избавления и умиротворения шли сюда нескончаемой чередой.

Сейчас умиротворенности здесь не было и близко. Пронзительный гомон, издаваемый паломниками, действовал Эльгиве на нервы, и только она решила, что посланник ее отца может катиться к черту, как от толпы у входа в церковь отделилась фигура в темно-зеленом одеянии и, подойдя, встала позади нее.

— Что нового, миледи?

Она узнала этот голос, и по ее спине пробежала дрожь сладкого предчувствия. Но ожидание в церкви и паломники испортили ей настроение, и успокоить ее теперь было нелегко.

— Вы опоздали, — сказала она шипящим шепотом. — Почему вы заставили меня так долго ждать?

— Простите меня. Я выполнял задание, и меня задержали.

Теперь она уловила его запах, этот возбуждающий мужской аромат кожи, лошадей и пота. Тепло его тела немного отогнало холод каменный стены позади нее, но в его голосе было недостаточно раскаяния, чтобы она смягчилась.

— Больше никогда не заставляйте меня ждать, — резко сказала она. — Мое время дороже любых ваших поручений.

Сложив перед собой ладони, она склонила голову, притворяясь, будто молится на тот случай, если кто-нибудь будет на нее смотреть.

— Миледи… — Это было сказано с глубоким медленным вздохом. — Для меня нет ничего важнее тех недолгих минут, которые я провожу в вашем обществе.

Стоящая рядом Гроя фыркнула. Эльгива бросила на нее сердитый взгляд.

— Оставь нас ненадолго, — велела она пожилой служанке. — Не вмешивайся не в свои дела.

Гроя отошла, и Элрик увлек Эльгиву в темный угол, где они встали у стены, скрытые от посторонних глаз толстой каменной колонной.

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне, что задумывает мой отец, — зашептала она. — Мне надоело выполнять задания, цели которых мне не ясны.

— Я бы рассказал вам, если бы мог, — прошептал он в ответ. — Но я и сам не знаю. Я лишь уставший посланник. Какие у вас для меня новости?

Он подошел к ней сзади так близко, что касался ее тела своим. Она осторожно прислонилась к его твердой жаркой плоти. Затем она ощутила, как он приподнял край ее платка и его палец стал нежно ласкать ей шею сзади. Она ахнула от удивления и вздохнула от удовольствия. Безусловно, он позволял себе слишком много, но почему бы ей не получить некоторое вознаграждение за те утомительные часы, которые она провела, ожидая его?

— Мои новости следующие, — сказала она шепотом, — лорд Этельстан вчера добивался встречи с королевой, но она отказалась принять его.

Щека нарочного прикоснулась к ее щеке, приятно царапая ее кожу бородой.

— Вы его видели? — спросил он.

Теперь его губы скользнули по ее шее, и она повернула голову в сторону, чтобы ему было удобнее, вздрогнув, когда его язык коснулся ее уха.

— Нет, не видела, — сказала она, придав своему голосу оттенок недовольства. — Я бы с радостью провела немного времени с этелингом, но, увы, мне не повезло.

Его ладонь скользнула к ней под плащ, и он принялся ласкать ее грудь сквозь ткань платья.

— Я заставлю вас забыть об этой неудаче, миледи, если вы мне только позволите, — прошептал он.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответила она голосом, прерывающимся от сладостной муки, причиняемой его прикосновением.

Прошло уже много времени с тех пор, как король допускал ее в свою постель, но даже тогда не бывало ничего похожего на то, что происходило сейчас. Больше всего ей хотелось бы сбежать с этим парнем, который, похоже, знал, как обращаться с женским телом, но она боялась забеременеть от такого типа, как он.

— У меня есть еще кое-какие новости, — сказала она. — Вы желаете их узнать?

— Я в вашем распоряжении, — уверил он ее.

Ах, как ей хотелось этим воспользоваться! Но не сегодня.

— Элдормен Эльфрик поедет завтра в Нортон к этелингу, — прошептала она.

Ладонь, охватившая ее грудь, замерла.

— А что королева? Она едет в Нортон?

— Нет, — сказала она, прижимаясь к нему и радуясь, что его рука снова занялась ею. — Не еду и я. Правда, по велению королевы Эльфрик берет с собой свою внучку и Уаймарк. Я уверена, что кто-то из них повезет этелингу послание от королевы.

— Вы думаете, что королева готовит с ним свидание?

Эльгива не думала, что это возможно. Если бы Эмма хотела встретиться с Этельстаном, она сделала бы это вчера. Было бы глупостью с ее стороны пытаться устроить тайную встречу, когда вокруг нее столько людей. Разумеется, если только королева и этелинг действительно не планировали вместе сбежать…

Открыв глаза, Эльгива уставилась невидящим взглядом вглубь церкви. Так, может, ее отец и надеялся на то, чтобы поймать королеву с ее пасынком? Она попыталась обмозговать это, но ладонь нарочного, оставив ее грудь, двинулась ниже, медленно и рассеянно лаская ее, и она уже не могла сосредоточиться ни на чем ином, кроме ощущений, порождаемых его пальцами. Она засунула руку под плащ и вернула его ладонь назад на свою грудь.

— Я не могу знать, — сказала она вкрадчиво, — какое сообщение королева пошлет этелингу. Завтра она отправляется в поместье лорда Эдвига, где проведет две ночи.

— Кто будет ее сопровождать?

Он ущипнул губами нежную кожу под ее ухом, затем, подняв подол ее плаща, просунул под него ладонь и возбужденно прижал ее к своей отвердевшей плоти.

— Все ее придворные поедут с ней, а большой вооруженный отряд из крепости будет осуществлять их охрану, — прошептала она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно.

Теперь он гладил ее обеими руками под плащом, одна была занята ее грудью, в то время, как другой он энергично действовал у нее между бедер. Она бы повалилась на колени, как какой-нибудь паломник, если бы он не прижимал ее крепко к себе. Она трепетала в его руках, и ее стоны тонули в горестных возгласах молящихся.

— Таким образом, с ней будет много людей, а не несколько доверенных лиц.

Эльгива задержала дыхание и, преодолевая сладостную слабость, постаралась сосредоточиться на его словах.

— Так утверждает ее управляющий, — сказала она, слегка покачав головой, чтобы та прояснилась. Почему его так интересует количество людей, которые будут сопровождать Эмму?

— Если вам станет известно, что она собирается покинуть городские стены с малочисленной охраной… — обе его ладони ласкали ее грудь, его пальцы были так нежны, — вы должны будете сообщить мне об этом незамедлительно. Вам нельзя будет ждать даже одного часа.

По ее телу пробежала дрожь, но на этот раз от страха.

— Вы передали отцу мое предупреждение? — спросила она. — Вы сказали ему, чтобы был осторожным в своих замыслах против королевы?

Он поцеловал ее шею сзади, но теперь уже его ласки не могли ее отвлечь, и Эльгива нетерпеливо ожидала его ответа.

— Я передал ему ваши слова, миледи. Ваш отец велит вам выполнять все его распоряжения и довериться его мудрости. Каждый раз, когда королева будет выезжать из города, сообщайте об этом в гостиницу на Рыночной улице, сразу за воротами цитадели. Вы найдете меня там в любое время дня или ночи, если у вас будет что мне сообщить.

Он нежно ущипнул ее ухо.

— Или по другой причине.

Ласково погладив ее зад, он твердо поставил ее на ноги и исчез. Эльгива склонила голову над молитвенно сложенными ладонями. Уверения ее отца не особенно ее успокоили, а его приказы вызывали у нее раздражение. И тем не менее встреча с тэном Элриком, несомненно, стоила долгого ожидания.


Элдормен Эльфрик и его подручные провели в Нортоне, поместье Этельстана, неделю. Когда они вернулись в Эксетер, Эмма, не теряя времени впустую, увлекла Уаймарк за собой. Они вместе вышли на крепостную стену, где Эмма могла быть уверена, что никто их не подслушает.

— Лорд Этельстан велел мне передать вам, что он не вернется в Винчестер, — сказала Уаймарк. — Он желает приехать сюда, где мог бы принести вам пользу. Также мне поручено сказать вам, что его не беспокоит, что может подумать его отец и какие приказы он может отдать.

— Но его должно это беспокоить! — возмутилась Эмма. — Опасно пренебрегать приказами короля.

Или его подозрениями. Святая Богоматерь, она боялась за Этельстана, боялась того, во что могла вылиться возрастающая напряженность между отцом и сыном.

— Его беспокоит только лишь угроза, которая исходит от датчан, — продолжила Уаймарк. — И он боится за вашу безопасность. Он бы усилил вашу гвардию, увеличив ее число за счет своих подчиненных. — Уаймарк хмуро взглянула на Эмму. — Возможно, он прав.

Эмма покачала головой. Она также опасалась датчан, но Этельстан уже организовал починку городских стен и проводил учения охраняющего крепость гарнизона. Что он мог бы сделать тут помимо этого?

Нет, в опасности окажется как раз таки Этельстан, если подозрительность отца обратится на сына.

— На чем вы с ним остановились? — спросила она Уаймарк.

— Он велел мне передать вам, что если вы хотите, чтобы он вернулся в Винчестер, то вы также должны туда вернуться. Он будет здесь не позже, чем через неделю, чтобы обсудить это с вами.

От этого известия она чуть не зарыдала. Она страстно хотела увидеть Этельстана, это желание заставляло ее ежедневно на коленях молить у Бога прощения. Именно по этой причине она не могла позволить ему находиться рядом с собой.

— Он только зря потратит время, — сказала Эмма, — так как я не стану с ним встречаться.

Может, и не в ее силах предотвратить вражду между Этельредом и его сыном, но она не будет той искрой, от которой разгорится ее пламя.

Глава 22

Июль 1003 г. Эксетер, графство Девоншир


В середине июля в Эксетере проходила ярмарка, и однажды утром Эльгива пробиралась среди беспорядочно расставленных на Рыночной улице торговых палаток. Вместе с Гроей и стражником из крепости она быстро обогнула скотный двор и загоны для домашней птицы, где травили медведей и проходили петушиные бои, миновала прилавки, на которых были разложены шапки и ленты местного производства рядом с мехами из Норвегии и кожаными изделиями из Испании. Она с отвращением подметила, что многие продавцы предлагали купить куклы, обладающие сходством с королевой.

Популярность Эммы в Эксетере, казалось, росла день ото дня. Церковники почитали ее чуть ли не святой за то, что она пожаловала в дар собору величественное серебряное распятие. Простые горожане полюбили ее за серебро, которое пригоршнями швыряли в толпу ее стражники, когда бы она ни появилась вне стен крепости.