— Место, где растет шалфей, находится на обратном склоне этого холма, — сказал брат Редвальд, кивая на холм справа от себя.

Узкая тропка, едва заметная в сплошном ряду кустарника, растущего вдоль дороги, уходила наверх по склону.

— Поезжайте с ним, — обратилась она к Маргот и Уаймарк, — и нарвите этой полезной травы.

Оглянувшись, она посмотрела туда, где на некотором удалении дубовые ветви смыкались над дорогой, прикрывая ее своим пологом от солнца.

— Мы будем вас ждать вон там, в тени.

Когда монах-коротышка и обе женщины направили своих лошадей по тропинке, Эмма и ее свита отъехали назад, в тенистое укрытие. Королева спешилась, и Хью дал знак шести гвардейцам также слезть со своих коней. Эмма принялась расхаживать, разминая ноги, и он протянул ей флягу с водой.

— Боюсь, — сказал он, — что ваш разговор с отцом Хильды не был удачным.

Она сделала долгий глоток из фляги и вернула ее Хью. Ей не хотелось говорить о зловещих предсказаниях Эльфгара. На ее плечи вдруг тяжким грузом навалилась ответственность за тех людей, которые приехали с ней из Нормандии. Как она сможет их защитить от ярости Свена, когда он ударит по этим землям, словно молот по наковальне? «Никого, — подумала она, — не пощадят». Ей тяжко было осознавать, какая судьба ей уготована. И теперь сам собой вставал вопрос: предполагал ли ее брат возможность такого поворота событий? «Ты, Эмма, имеешь для этого способности», — говорила ей мать. Возможно ли, что надвигающееся столкновение было причиной того, что ее, а не Матильду выбрали для брака за Этельредом?

— Когда меня посылали в эту страну, чтобы стать королевой, — сказала она Хью, — я полагала, что стану залогом мира. Но теперь мне кажется, что я была принесена в жертву и мой брат знал об этом.

Она ощутила на себе взгляд Хью, он будто пытался прочесть ее мысли.

— Эльфгар говорил с вами о Свене, не так ли?

Эмма кивнула, глядя на деревья, аркой сомкнувшие свои ветви у них над головой, заслоняя небо.

— Ни один человек, моя королева, не может заглянуть в будущее, я полагаю, — сказал он. — Ни Эльфгар, ни ваш брат, ни лорд Этельстан, ни даже епископы, еще недавно предрекавшие конец света, что, как выяснилось позже, было ошибкой. Истинный пророк говорит «Не бойся!», и его слову мы должны верить. — Криво усмехнувшись, Хью прибавил: — Сделав все, чтобы наши стены были крепки, а наши мечи остры.

Неожиданно улыбка сошла с его лица, и он поднял руку. Тогда и Эмма услышала звук, который он уловил раньше, — к ним приближались всадники, пока скрытые от их глаз резким изгибом дороги впереди и зарослями кустарника вдоль нее.

— На коня, миледи, — сказал Хью, торопливо помогая ей сесть в седло.

Гвардейцы тоже вскочили в седла, и, едва они успели окружить Эмму, обнажив мечи, на них из-за поворота выехала запряженная двумя лошадьми повозка. Телега быстро катилась под гору, а спереди и сзади ее сопровождали по два всадника. Передний всадник, высокий темноволосый человек в зеленом плаще, выкрикнул приказ своим товарищам и, взявшись за уздечку одной из запряженных лошадей, остановил повозку как раз перед тенистым навесом ветвей, где стоял Хью со сверкающим в правой руке клинком.

— Милорд, — обратился к нему передний всадник, — в чем дело? Мы честные люди, а не бандиты, и вам нет нужды обнажать свои мечи. На этой дороге редко кого встретишь, и, если бы у вас тоже была телега, мы бы здесь не разъехались.

Поджав губы, он оценил ширину дороги.

— Боюсь, сдать назад у нас не получится, но если вы построите своих лошадей цепью по обочине, я думаю, вы мимо нас проедете. Попробуем?

Хью быстро обдумал создавшуюся ситуацию, взглянув на дорогу и прикинув ширину повозки. Эмма сочла, что ничего другого им не остается, поскольку в этом месте ряд кустарника был слишком густым, чтобы сквозь него пробрались всадники, освобождая дорогу, а последний перекресток, который она припоминала, остался далеко у них за спиной. Телега, явно тяжело нагруженная и накрытая возвышающимися горбом кожаными покрывалами, врезалась колесами в колею и могла двигаться только в одном направлении — вперед. Очевидно, придя к такому же умозаключению, Хью кивнул.

Гвардейцы Эммы вложили свои мечи в ножны, и Хью построил их в линию у края узкой дороги. Эмма, пристраивая Энжи позади чалого коня Хью, заметила, что никто из встречных всадников даже мельком на нее не взглянул, при этом неотрывно следя за ее телохранителями. Это ей показалось очень странным, поскольку она привыкла к тому, что сельский люд с любопытством на нее глазел, как на невиданное существо, вдруг спустившееся с небес. Правда, сегодня она была одета просто, напомнила она себе, стараясь отогнать дурное предчувствие, пока протискивалась мимо повозки и далее мимо наездников.

Эмма уже почти миновала заднего всадника, как вдруг он, наклонившись, схватил ее вожжи и сильно дернул их на себя, едва не вырвав из рук королевы, и она закричала от неожиданности и испуга.

Энжи встала на дыбы, но всадник удержал вожжи, и Эмме не удалось освободить свою лошадь. Она заметила, как Хью выхватил свой меч и бросился ей на помощь. Энжи снова встала на дыбы, вертясь от испуга, и Эмма увидела трех вооруженных мужчин, вылезших из-под брезента повозки. Они набросились на ее нормандских гвардейцев, зажатых между телегой и кустами на обочине, не имевших возможности развернуть своих коней. Эмма скорее ощутила, чем увидела, что сильно натягивающая ее вожжи рука вдруг ослабела, и рванулась в сторону, услыхав, как Хью крикнул ей:

— Бегите, миледи!

Эмма сильно ударила Энжи пятками в бока, и кобыла помчалась вперед, прочь от водоворота из лошадей и людей.

Впереди уходила вверх тропинка, по которой уехала Уаймарк с остальными, но Эмма проскакала мимо. Она не хотела привести погоню к старому монаху и своим дамам. Вместо этого она ринулась вперед по дороге, на всем скаку следуя за ее поворотом. Дорога шла вверх, и она продолжала пришпоривать лошадь, уверенная в том, что ей удастся оторваться от любых преследователей. Въехав на вершину холма, Эмма увидела, что с обратной его стороны к ней быстро приближаются трое всадников, и у нее отлегло от сердца.

Несомненно, они ее защитят. Она остановила Энжи, собираясь обратиться к ним за помощью, когда передний всадник вдруг показался ей знакомым, и у нее сперло дыхание.

Она знала его, и теперь ей стало ясно, что скачущие к ней наездники помощи ей не окажут.

Развернув свою кобылу, Эмма дико озиралась в поисках пути отступления. Но по обочинам дороги рос такой густой кустарник, что сквозь него могли бы прошмыгнуть лишь заяц или белка. Единственной ее возможностью оставался просвет в изгороди и узкая тропка, по которой Уаймарк и Маргот уехали на противоположный склон холма. Но как только Энжи подчинилась ее безмолвному приказу, рванувшись назад по дороге, из-за поворота показались двое всадников. Один из них был в темно-зеленом плаще, и Эмма поняла, что пропала.

Она снова натянула вожжи и, наклонившись вперед, похлопала взмыленное дрожащее животное по крупу, шепча ей ободряющие слова. Затем она медленно развернулась лицом к трем наездникам, преградившим ей путь к отступлению. Ее взгляд уперся в пронзительные черные глаза Свена Вилобородого.

Глава 24

Август 1003 г. Эксетер, графство Девоншир


Эльгива, нервничая, расхаживала взад-вперед по спальне королевы, от окна к кровати и обратно. Ей не терпелось уйти отсюда, покинуть Эксетер, как обещал Вульф, но ее братец, черт бы его побрал, все никак не появлялся, чтобы забрать ее. Назначенный для этого час давно уже миновал.

— Где этот дурак? — вопрошала она Грою, которая, не поднимая глаз, продолжала подшивать кромку длинного отреза красной шелковой ткани, свешивающейся с ее коленей кровавым шлейфом. — Наверняка забавляется с той своей потаскухой? Что мне делать, если вернется королева? Как я ей все это объясню?

Она махнула рукой в сторону кровати Эммы, где лежал небольшой ларец и три сумки с вещами, которые Гроя собрала им в дорогу.

— Он придет, — ответила Гроя таким раздражающе спокойным голосом, что Эльгиве захотелось ее придушить.

Эльгива беззвучно выругалась в адрес старухи, которая своей безмятежностью выводила ее из себя, и в адрес Вульфа, который заставлял ее так долго ждать. Ей хотелось завыть от безысходности, но в это же мгновение ее осенила внезапная мысль, от которой ей сделалось дурно. А вдруг что-то пошло не так? Что, если планы ее отца были раскрыты и ее брата схватили гвардейцы короля?

Дикий вопль снаружи, к которому тут же присоединились другие голоса, повторяя его снова и снова, заставили ее быстро подбежать к окну. Сердце ее замерло, поскольку она ожидала увидеть там своего брата, закованного в цепи. Но она увидела, как люди во дворе бросились к воротам крепости, натягивая на бегу шлемы, их кольчуги сияли под ярким солнцем. Протискиваясь сквозь толпы охваченных паникой горожан, стремящихся проникнуть в цитадель, гвардейцы столь же отчаянно пробирались в обратном направлении. Кое-кто из горожан был вооружен мечами. Женщины несли детей и узлы.

Во дворце кто-то так пронзительно завизжал, что у Эльгивы мурашки побежали по коже. К первому крику один за другим присоединялись другие, как будто гуси загоготали при виде хищника, и она прижала к ушам ладони, чтобы не слышать невыносимого шума. Гроя поднялась на ноги и теперь стояла рядом с ней у открытого оконного ставня, забыв о тихо упавшем на пол алом шелке.

Над вершиной отдаленного холма над сигнальным костром в голубом безветренном небе отвесно поднимался черный столб дыма. Отсюда Эльгиве не были видны городские стены и река, но в этом не было необходимости. У подобного переполоха могла быть только одна причина.

Датчане в конце концов пришли и атаковали Эксетер. Какие бы ни были планы у ее отца, теперь на них был поставлен крест.

Она подумала об Эмме, которая за пределами городских стен была сейчас в безопасности со своим нормандским управляющим. Хью увидит дым костров и уведет королеву в какое-нибудь надежное убежище, в то время как Эльгива, которая надеялась сбежать сегодня из этого отвратительного города, вполне могла погибнуть в его кроваво-красных стенах.


Поместье Этельмера, недалеко от Эксетера, графство Девоншир


Этельстан сидел за столом в замке тэна своего отца Этельмера. Он довольно неохотно ехал на это собрание вельмож из западных графств. Однако Этельмер твердо настоял на том, чтобы он встретился с этими людьми, утверждая, что наследнику престола и обширных королевских землевладений в графствах Девон и Сомерсет будет полезно укрепить связи с людьми, которые в будущем станут его вассалами.

— Король занят делами в Винчестере и Лондоне, — сказал Этельмер, — но он также король Эксетера и Тотнеса, Лидфорда и Дорчестера. Встреча со старшим этелингом только укрепит поддержку трона.

Таким образом, он приехал сюда два дня назад, в это прекрасное поместье, находящееся всего на расстоянии часа езды от его собственных обширных владений в Нортоне, и с каждым прошедшим часом ему становилось все более не по себе. Дело было не только в том, что он не хотел уезжать так далеко от Эксетера, в то время как опасность вторжения датских войск была по-прежнему очень велика, хотя и этого было вполне достаточно, чтобы потерять покой. Но он чувствовал также скрываемое недовольство среди собравшихся, и вместе с тем бурные проявления почтения приводили Этельстана в замешательство.

Заключительный пир, начавшийся в полдень, подошел к концу, и собравшиеся за столами сидели, подремывая после съеденного и выпитого. Посередине комнаты свое место занял менестрель и начал песню, которую каждый из присутствующих, по мнению Этельстана, слышал неоднократно. Это была древняя сага, которую редко исполняли от начала до конца за один раз. Сегодня менестрель начал с описания стареющего угрюмого короля, ведущего войну со смертельным врагом. Затем, явно не без умысла, певец замедлил свой речитатив и перескочил к строкам, рисующим храброго героя повествования. С ритмичной назидательностью он пел о людях, принуждающих молодого воина оказать помощь бессильному правителю. И когда менестрель пропел стихи о намерении Беовульфа взять на себя руководство боем с чудовищным супостатом, Этельстан ощутил на себе пристальный взгляд десятка пар глаз.

Ни слова не было сказано о неспособности его отца защитить страну от опустошительных набегов викингов или о разорительных податях, которые собравшиеся за столом Этельмера платили, чтобы откупиться от пиратов. Но при этом здесь, в этом замке, его окружали наиболее могущественные лорды юго-запада, и это место древней поэмы было прозрачным намеком на то, что он должен бросить вызов своему пожилому отцу.