— Да как тебе такое в голову пришло?! — гневно прервал его Ринальдо. — Ты ни за что не скажешь Вере, кто я, если ты мне не враг! Я не хочу, чтобы она считала меня лжецом, это может ранить ей душу, и Вероника навсегда разуверится в людях!

— Не кричи, тебя могут услышать, и тогда эту тайну будет знать еще кто-нибудь кроме нас двоих, — спокойно сказал Карло и, подойдя к двери, выглянул наружу. — Ого! Кажется, сюда прибыли гости!

Дом находился на возвышенности, откуда хорошо просма­тривалась бухта, где сейчас покачивалось на волнах вновь при­бывшее судно, в котором Карло без труда узнал галеру Стефа­на. От берега по выбитым в скалах ступеням поднималось вверх несколько человек. Габриэле и Стефана Карло разгля­дел еще издали, остальные были матросы, нагруженные тюка­ми. А впереди всех мелькала высокая стройная фигурка в шта­нах и куртке с капюшоном. Порыв ветра откинул капюшон на плечи и растрепал закрученные узлом волосы.

— Клянусь головой, сюда прибыла наша Грозовая Туча! — воскликнул Карло, обернувшись к раненому другу. — Малют­ка Вероника приехала ухаживать за своим дядюшкой!

— Что?.. — Ринальдо приподнялся, опершись на локоть. — Но это же просто безумие! Почему Невена ее отпустила, а Сте­фан взял на корабль?

— Как будто ты не знаешь упрямства этой юной фурии! — усмехнулся Карло. — Если она что-то задумала — ее никто не остановит!

Через минуту Вера уже ворвалась в дом и, кинувшись к Ри­нальдо, обняла его с радостным восклицанием:

— Слава Богу, дядя, ты жив, ты выздоравливаешь!

— А тебе сказали, что я уже на краю могилы? — пытался шу­тить Ринальдо. — Нет, меня не так-то просто туда загнать.

— Наверное, почувствовав твое приближение, он сегодня очнулся после лихорадки, — объявил Карло.

Тут только Вера заметила присутствие верного друга и, огля­нувшись на него, воскликнула:

— Какой ты молодец, Карло, что спас моего дядю! Теперь мы вместе будем ухаживать за ним. — Она потрогала влажный лоб Ринальдо и сокрушенно покачала головой: — Жар еще не прошел, несмотря на испарину. Но я привезла с собой лекар­ства от самого фра Агостино, монастырского лекаря. Среди них есть бальзам, который исцеляет даже гнойные раны.

Ее торопливая речь была прервана появлением новых лиц. Стефан, Габриэле, а вслед за ними Тьери и Гоффо вошли в дом, улыбаясь при виде очнувшегося Ринальдо.

— А я знал, что капитан не будет долго валяться в бреду! — воскликнул Габриэле. — Не такая у него натура! А теперь так и вовсе пойдет на поправку, ведь мы привезли из Монкастро жирных кур, которых разводит Клаудия. Говорят, куриный бульон лучше всего помогает восстанавливать силы. Так что скоро наш мессер Ринальдо радостно закукарекает!

— Ты молодец, весельчак, что быстро вернулся, — похлопал его по плечу Тьери. — Мы даже не ожидали от тебя такой ис­полнительности, больше надеялись на Фабио.

— А вышло наоборот! — засмеялся Габриэле. — Красавчик Фабио со своей царапиной слег в заботливые объятия моло­дой служанки, а я поспешил к нашим раненым сорвиголовам!

— Нам повезло, что корабль Стефана уже приготовился к отплытию в Кафу, — вставила Вера. — Спасибо Стефану, что взял нас с Габриэле и с нашим грузом.

— Да разве ж я мог отказать старым друзьям и бойкой ма­лышке Вере? — развел руками Стефан. — И как славно, что к нашему приезду Ринальдо очнулся!

— Это мы с Карло лечили капитана! — с гордостью заявил толстяк Гоффо, хлопнув себя в грудь. — Я ведь разбираюсь в целебных растениях.

После нескольких минут всеобщего шумного разговора Карло заметил, что Ринальдо слегка побледнел и тяжело ды­шит. Это было признаком того, что больному пора отдохнуть, и Карло тут же велел всем выйти. В доме остался только Сте­фан, которому некогда было надолго задерживаться в бухте Ай-Тодора, и потому он хотел перед отплытием немного по­беседовать с Ринальдо. Вера тоже осталась, но не принимала участия в разговоре, тихо сидела в углу, никому не мешая, а только слушала и смотрела на собеседников.

Стефан рассказал, что везет в Кафу зерно из Молдавии и Ва­лахии, а из Кафы вывезет на продажу в Польшу и Германию меха, добытые в русских землях и доставленные кафинским перекупщикам через Тану. В последние годы добыча зерна и пушнины упала, отчего возросла конкуренция между купца­ми, и Стефану даже пришлось — не без помощи Ринальдо — припугнуть одного генуэзца, пытавшегося перехватить его тор­говые связи в факториях.

Ринальдо давно не был в Кафе и теперь с интересом слушал разговоры Стефана о том, что город уже опомнился после Тохтамышевых и Тимуровых набегов и жизнь в нем возвращает­ся в привычное русло.

— Кафа и не такое переживала, но каждый раз возрождает­ся, как Феникс из пепла, — заметил Карло.

Ринальдо даже загрустил при воспоминании о шумном при­морском городе, самом величественном в Таврике, «второй Ге­нуе» на краю другого мира. Когда-то в этом городе он мечтал о славе, богатстве и высоком положении, но судьба распоря­дилась так, что Кафа не стала началом его восхождения к но­вой жизни, а, напротив, оказалась закрыта для него на долгие годы. После истории с неудачным побегом Яунисио Риналь­до вынужден был обходить стороной главный генуэзский го­род Таврики. Бросив взгляд на сидевшую в уголке Веру, он вдруг понял, что был таким осторожным из-за нее, не имея права рисковать своей жизнью и свободой и оставлять без за­щиты это юное создание, ставшее для него родным.

А Вера слушала разговоры о Кафе, и у нее порой возникало странное ощущение, словно этот город, в котором она никог­да не была, как-то связан с ее детством. Закрывая глаза, она представляла его высокие неприступные башни, купола хра­мов, широкий залив с множеством кораблей. Кажется, она ви­дела все это в одном из своих полузабытых сновидений...

Встретившись глазами с Ринальдо, девушка улыбнулась и спросила:

— Мы ведь тоже когда-нибудь поедем в Кафу?

— Конечно, — пообещал Ринальдо. — Непременно побы­ваем и в Кафе, и в Константинополе. Я хочу, чтобы ты посмо­трела большие города. А если наши дела пойдут успешно, то поедем в Венецию или Геную.

— Как бы я хотела везде побывать, посмотреть мир! — всплеснула руками Вера. — Только ты поскорей выздоравли­вай, дядя.

— Уж он постарается, — усмехнулся Карло, бросив при­стальный взгляд на девушку.

Вскоре Стефан ушел, а Вера принялась располагаться с до­роги. Она занавесила покрывалом часть помещения с лежанкой и скамьей, отделив таким образом для себя угол, в который поставила сумку со своими вещами. Затем взялась выкладывать на стол перед постелью Ринальдо мешочки с травами и баночки с бальзамами.

— Ну, кажется, жизнь в этой скромной хижине скоро нач­нет бурлить, — пошутил раненый.

— Хоть мы и потеснимся, зато почувствуем женскую руку, которая наведет уют в корсарском вертепе, — в тон ему доба­вил Карло и тут же спросил у Веры: — Ты ведь уже превратилась из маленькой пиратки во взрослую синьорину?

Она весело откликнулась:

— После твоих советов, Карло, я старалась быть похожей на других девушек. Даже попросила Невену сшить мне платье к празднику королевы мая. Из того белого атласа, что привез Ринальдо в прошлом году.

Ринальдо и Карло переглянулись и одновременно подума­ли о том, что девушка и правда за это время как-то неуловимо изменилась, стала более женственной.

К вечеру Ринальдо стало хуже — возможно, виной тому бы­ло возбуждение от встреч и разговоров, но только вдруг возоб­новилась лихорадка, хотя и в более легкой форме, без бреда.

Пришел Гоффо с миской куриного бульона и, увидев со­стояние капитана, заметил, что лечение сухими травами не так действенно, как свежими, которые можно найти в окрест­ностях.

Вера тут же вызвалась идти на поиски целебных растений, но Гоффо и Карло пояснили, что вечером, в сумерках, это де­лать бесполезно, лучше начать с утра.

До полуночи Вера и Карло поочередно дежурили возле Ри­нальдо, клали ему на лоб повязки, смоченные в воде с уксу­сом, поили бульоном и отваром липы. Наконец, жар уменьшился, лихорадка отпустила, и раненый уснул.

Крепко уснула и Вера, измученная дорогой и волнениями. Утром ее разбудили громкие мужские голоса. Выглянув из-за занавески, она увидела у постели Ринальдо Тьери и еще одно­го матроса, которые рассказывали капитану, как идет почин­ка корабля.

Девушке даже стало неловко, что так долго спала, пропустив рассветные часы и позволив беспокоить дядю до того, как она сама позаботится о нем и удостоверится, что ему стало лучше. Вера мысленно пообещала сама себе, что станет в этом вре­менном жилище настоящей хозяйкой, пока Ринальдо не вы­здоровеет.

Хоть раненому и стало лучше, но пришедший вслед за ма­тросами Гоффо заметил, что это скорее всего лишь временное облегчение, характерное для утренних часов, а вечером лихо­радка может возобновиться. Ринальдо тут же запротестовал, уверяя, что уже почти здоров, однако Вера разделяла опасения Гоффо и сразу вспомнила о своих намерениях пойти в горы за лечебными растениями. Противиться ее напору было трудно, и Карло вначале согла­сился отпустить девушку вдвоем с Гоффо, но потом решил и сам пойти их сопровождать.

Оставив заметно взбодрившегося Ринальдо на попечение Тьери, Вера с двумя своими спутниками отправилась искать целительные дары природы.

Вечером девушка толком не разглядела окружающие домик места, теперь же ей все было интересно и ново. Дорога прохо­дила мимо римской стены с руинами двух башен, мимо полуразрушенного маяка на самой высокой точке прибрежного холма. Карло пояснил, что именно ради этого маяка римляне когда-то и построили здесь крепость, дабы оказывать помощь потерпевшим бедствие судам и не допускать грабежей со сто­роны местных варваров.

— Здесь был римский храм с алтарем Юпитера, были даже бани и бассейн, — рассказывал Карло, шагая вдоль стены из огромных камней, в древнюю кладку которых вцеплялись корнями вековые можжевелы. — Пол в термах был выложен кирпичом, под полом пролегали глиняные трубы, и по ним подавался горячий воздух. Вода поступала по водопроводу из горных источников. И все это много веков назад построили здесь, далеко от своей родины, римляне. Ты ведь знаешь, кто такие древние римляне, Вера?

— Да. — Она вспомнила, что ей рассказывали о римлянах и греках Ринальдо и падре Доменико. — Это предки нынеш­них итальянцев. Значит, и мои тоже.

— Ну, примерно так, — усмехнулся Карло и помог ей спу­ститься по обломанным ступеням каменной лестницы вниз, где на дне древнего бассейна еще сохранились остатки рим­ской мозаики, а на стенах виднелись полустертые временем надписи, на которые он указал девушке: — Сможешь прочесть эти латинские буквы?

Карло смотрел на нее, улыбаясь, а Вера недовольно поджа­ла губы. Она так и не научилась толком читать, и ей не нрави­лось, когда ее пытались в этом уличить.

— Сам черт не разберет, что написано на этих выщерблен­ных камнях, — сказала она хмуро. — Да и не время сейчас раз­глядывать древности. Если тебе, Карло, интересно, то и оста­вайся в этих развалинах, а мы с Гоффо пойдем искать целебные травы.

Она легко взбежала по обломкам лестницы, не воспользо­вавшись помощью Карло, который проворчал, поднимаясь следом:

— Боюсь, что мои советы не пошли тебе впрок.

Вера стремительно зашагала впереди своих спутников — вы­сокая, тоненькая, в ладно сидевшем на ней мужском костюме: узкие штаны заправлены в короткие мягкие сапожки, куртка перетянута в талии кожаным ремнем с пряжкой, капюшон от­кинут на плечи. Свои буйные волосы девушка перехватила об­ручем и небрежно заплела сзади в косу. Проследовав немного вперед, она вдруг сообразила, что не знает, куда идти дальше, и оглянулась:

— Эй, Гоффо, показывай дорогу!

Кок отозвался, слегка запыхавшись:

— А ты не лети, как стрела, если не знаешь дороги.

Вера замедлила шаг, пропуская вперед своих спутников. Скоро все трое поднимались вверх по тропинке, огибающей склон лесистой горы. До сих пор Вере не приходилось бывать в таврийском лесу, и теперь, когда аромат весенних деревьев и трав, смешанный с запахом моря, кружил ей голову, девуш­ке казалось, что в этом благодатном краю одна лишь красота природы способна исцелить тело и душу.

Между тем ее спутники занялись сбором лечебных расте­ний, и Вера, наблюдая за ними, открывала для себя много нового.

Среди дубов, сосен и можжевельника стали попадаться фи­сташковые деревья, с которых Гоффо собирал смолу, полез­ную для заживления ран. Вокруг зарослей барбариса гудели пчелы, привлеченные сладковатым запахом его цветков, а Гоффо обрывал листья этого кустарника, отвар из которых обладал кровоочистительным и противолихорадочным дей­ствием. На луговинах обильно цвела ромашка, покачивались на ветерке корзиночки бессмертника и белые щитки тысяче­листника, который Карло назвал солдатской травой, потому что он хорошо заживляет свежие и гноящиеся раны и останав­ливает кровь. На одной из полянок рос кипрей, пух которо­го Гоффо использовал вместо корпии. Вера старательно все запоминала, решив непременно научиться искусству враче­вания.