Галина Чередий - Кошка Зимы

***

У меня все еще потягивало болезненно сладко внутри, когда Артем умудрился уже умять всю свою порцию и нахмурился на мои ковыряния в тарелке.

– Так, а ну ешь давай по-людски, Варька!

А я показала ему язык, чувствуя себя совершенно еще бескостной. Вот какое тут ешь, если внутри я как-будто еще продолжаю ощущать и его присутствие, и те жесткие толчки, от которых меня над полом приподнимало. И еще это ворчание его бесстыжее…

«Вот так… так… не слишком? Котенок мой… вот так… смертушка моя кучерявая… бл*дь, как тащусь тебе засаживать… маленькая моя… не больно? Еще? Еще, Варьк? Вот так… по самые… Сука, убиваешь меня…»

А меня убивают воспоминание и послевкусие, чего уж там о самом процессе говорить. Кошкой себя и ощущаю. Согретой, обласканной, затисканной, сыто-счастливой. Вот и какая там еда.

– Антон разве не придет на ужин? – спросила, вспомнив, и Зима тут же помрачнел, заставляя и меня напрячься.

– Нет, – бросил он отрывисто и вскочил, принявшись мыть свою тарелку.

– Он… это из-за меня?

– С хера ли Кремль красный?

Очень информативный ответ, между прочим. Перевод, как понимаю, «не собираюсь я с тобой об этом говорить». Как бы не так.

– Ну в смысле, из-за Кира и тех, с кем он связался? – не смутилась я его попыткой огрызнуться. – Он осуждает тебя, что ты нам помогаешь?

Кир ведь упоминал что-то про вражду Зимы и этих мерзавцев-торгашей.

– Во-первых, я что сказал с самого начала, Варьк? – развернулся порывисто Артем, ткнув в мою сторону угрожающе пальцем. – Вся эта *бот… конченная ситуация не твоя проблема больше, и ты париться на эту тему не будешь, ясно? Во…

– Чушь не пори, Артем! – встала я напротив, упершись в стол. И нечего тут нависать и живой массой и ростом давить. Меня таким не удивишь и не напугаешь, всю жизнь, считай, на большинство людей приходится снизу вверх смотреть и ничего. – Как, черт возьми, меня может не касаться эта ситуация? Это мой брат ее спровоцировал. Это мою дверь сожгли, и все те гадости на стене, про которые говорил тот мальчик, адресованы мне.

– Переадресованы уже, бля! Было ваше, стало наше. Так доходчиво?

– Артем!

– Варька, не глуми мозги. Если наелась, пошли еще потискаемся и трахнемся, а с остальным сам разберусь.

– Прекрати себя вести вот так! – Надеюсь, лицо у меня вышло максимально строгим.

– Как?

– Будто я какая-то совсем безмозглая овца и не заслуживаю того, чтобы меня воспринимали всерьез.

– Снова, бл*дь, здорово! – закатил глаза Артем и стал обходить стол, явно намереваясь своим вероломным лапаньем опять отшибить мне мозги и закрыть тему, но я синхронно двинулась от него. – Я не хочу, чтобы ты себя грузила всем этим, боялась, и это значит автоматом, что отношусь как к овце?

– А если я вообще ни черта не буду знать и все сама стану додумывать, по-твоему, меньше бояться буду? – возразила, продолжая наш околостоловый танец.

– Нет?

– Нет, Тёма!

– Почему? – он внезапно расплылся в улыбке и остановился.

– Потому что… да откуда я знаю. Так работает моя голова!

– Ну ладно. Тогда пусть эта твоя голова обработает тот факт, что я за тебя кого хочешь порву, ясно? И срал я на мнение всех окружающих.

– Даже на Антона? Мне казалось, вы друзья.

– Друзья. И с Крапивой тут другое, Варьк, он перепсихует. Все, тему закрыли?

– С одним уточнением. Ты прекратишь вот эти штуки с переключением на секс в любой спорной ситуации.

– Я реально, прям ох… сильно прусь от секса с тобой, – лукаво ухмыльнулся Артем и резко сдвинул стол в сторону, убирая преграду между нами.

Вот же человек-таран. Это ведь, судя по всему, и есть его манера добиваться всего в жизни. Просто отшвыривая с дороги все помехи. Ну и почему меня тянет улыбнуться ему в ответ. Это же, вообще-то, ни капли не цивилизованный подход!

– Я… тоже. Но нельзя все разрешать с помощью него.

– Херня. Еще как можно, – сцапав меня, Артем прижал к себе и потащил в комнату.

Я думала начнутся снова приставания, но вместо этого он усадил меня в кресло. Принес мою тарелку, велев: «Как хочешь, но чтобы все доела». Снял футболку, сел на пол по-турецки перед тумбой с телевизором и видиком и принялся перебирать приличную такую коллекцию видеокассет.

– У меня тут в основном боевики и порнушка, – сообщил он мне. – О, нашел!

С первых же кадров я узнала «Грязные танцы».

И так уж вышло, что фильм мы не досмотрели. Очень скоро Зима перетащил меня к себе на диван, и под его настырными руками и губами окружающий мир отодвинулся на недосягаемое для моего восприятия расстояние. Ну и подумаешь, видела я этот фильм сто раз уже.

Там же на диване мы и уснули, конкретно не вспомню и когда. А вот разбудил меня хриплый, встревоженный голос Артема.

– Варьк, Варьк, проснись! – он затряс меня за плечо, одновременно зачем-то отнимая и плед. – Бля, малыш, я налажал, похоже. Сука-а-а-а, заездил тебя! Чё делать?

– Чё, прям так и бегал, болтая хоботом, и орал «чё делать?» – давился смехом над своим ведром кофея Крапива.

– Кончай ржать, – огрызнулся я беззлобно, косясь в сторону спальни, куда ушла одеваться Варька. Сейчас-то меня уже попустило, а вот спозаранку реально аж трясучку схлопотал до зубовного лязга. – Пойти с утра поссать и увидеть, что у тебя весь конец в крови засохшей – то еще зрелище.

Антоха, естественно, злиться на меня перестал после вчерашнего почти совсем, а рассказ о том, как я обосрался, что повредил мою кошку своим х*ем неугомонным, окончательно исправил ему настроение.

Вчера он взъелся на меня за дело, признаю. Херово я поступил, не рассказав всей правды ему первому, самому близкому другу, а вывалив все сразу перед всеми пацанами. Так, мол, и так, брат-долбо*б моей девушки встрял в головняки с самвеловскими, торчит бабок. А те шакалы нацелились на нее. Я за свою женщину буду не то что драться – убивать. Кто со мной – благодарен по гроб жизни, кто нет – пойму и досвидос. Несколько наших рты раскрыли, само собой. Типа это фаршмак и западло и я совсем охерел писаться за барыгу и еще и других в это тащить.

– Ох*ел, Костян?! – рявкнул, опережая меня Антоха. – У твоей Соньки вон брат тоже расп*здал, встревал везде, мы за него разве не вписывались сколько раз?

– Но не в такое же он лез!

– А какая на хер разница? Вопрос стоит четко: за косяки брата шакалье пытается спросить с сестры, что вообще не при делах, и сестра эта – девушка нашего Зимы. Как самвеловские в принципе с девками обращаются и как спросят – каждый в курсе, не маленькие. За мудака, с ними связавшегося, мы с Зимой не пишемся. Только за Варьку. Справедливо?

Короче, кроме одного Костяна, все согласились, что я тут прав по всем понятиям, и они со мной. Район теперь в состоянии боевой готовности. А вот по дороге домой Крапиву бомбануло. Кинулся на меня даже, за грудки схватил. Я и не дернулся. Даже если втащит – прав.

– Ты меня другом вообще считаешь, мудачина, а? – зарычал он мне в лицо. – Почему, бля, я узнаю о таком на общих, сука, основаниях? Не доверяешь мне?

– Антох, косяк мой. Извини. Сам видел – мозги набекрень эти дни. Хочешь – вмажь.

– Да иди ты на хер, Зима! – сплюнул он под ноги. – Совсем *бнулся с Варькой своей. Домой я.

А я и не отрицаю диагноза. Я с ним согласен более чем.

– Это все потому, Тёмыч, что ты никогда с бабой вместе на постоянку не жил, – продолжил прикалываться надо мной Крапива, хлебая мой кофе. – И впереди у тебя несколько веселых суток, когда смотреть можно, а трахать нельзя. Хотя всегда можно найти альтернативные варианты.

– Ага, вот за эти твои варианты в свое время Маринка тебя и бросила. В жопу! Не скончаюсь за несколько дней. Регулярную дрочку никто не отменял.

Крапива скривился, когда я напомнил о его паскудной истории с первой девчонкой. Они тогда сразу со школы плотно и задружили, причем с быстрым переходом в горизонтальную плоскость. Благо до залета не дошло. Расстались перед самым призывом друга, хотя к тому давно все шло. Крапива – то еще бл*дво в штанах, а Маринка – девка красивая и гордая. Терпеть его загулы не стала. Молодые оба и горячие. Она сплетням не верила, могла и драться кинуться, но бросила его, дурака, как только конкретно на горячем поймала. Почему дурака? Потому что мне до сих пор кажется, что он жалеет. Оно, конечно, первая любовь и женщина – самое незабываемое, но чудится мне, не только в том дело. Они вместе, когда все ладно, п*здец как смотрелись. Аж завидно даже нам всем, типа вольным пацанам было. Но когда ссорились, ему в бошку чем придется прилетало. И после всех загулов он все равно к Маринке полз. И кстати, еще тогда любого, кто его подкаблучником стремануть пытался, на х*й с ходу слал, а то и товарил. За это отдельно уважал его. Ничье: ни друга, ни свата, ни брата – мнение не должно колыхать, когда дело только между тобой и твоей бабой. У меня этого раньше не было, но всегда такое понимал. Да чего теперь, дело прошлое.

– Дрочка дрочке рознь, – подмигнул придурок, – оно ж, смотря чьей рукой.

Гад! Заткнись!

– А я типа в твоих советах тут нуждаюсь, – зыркнул я на дверь спальни и на часы. Надо уже поторапливаться в зал, но дам Варьке еще минут пять. – Тоже мне секс-тренер выискался и знаток совместной жизни.

– Ну уж поопытнее тебя. Вот ты знаешь, что баб в эти дни все еще может и бесить дико?

Да уж, меня бы тоже бесило, наверное. Кровь там и *баться нельзя. Еще и болит небось. Кошка упертая не колется, типа гордая, но засек, как морщится. Да у меня самого до сих пор кишки узлом вертит, как вспомню про утро. Надо сгонять к теть Вале. Подскажет чего вдруг.

– Доставать не надо, чтобы не бесило.

– Пфф! Когда это им повод был нужен? Так что ты поаккуратнее, Зима, а то тоже от Варьки по башке банкой какой словишь. И сам не лезь. А она приставать начнет – терпи. Они в эти дни хотят, чтобы поласковей там, обнимашки-целовашки, но дальше ты типа кремень. Она же терпит, и ты терпи. Пока сама чего конкретно не предложит и в штаны не полезет – ни-ни. А то подорвешься, я серьезно.

Чё за ересь вообще? Я первый день на свет уродился и заново тупой лошара? Чё такого нового в жизни с женщиной на постоянку, если прешь их столько лет?

– Бля, Крапива, кончай, а? Такое чувство, что мне, сука, полоса препятствий предстоит, как в десантуре.

– Да херня твоя полоса.

– Я готова, – появилась Варька, моментально налаживая мое настроение. Ну и поднимая не только его, чего уж там. А как тут не подняться всему у живого-то человека? Стоит вся такая статуэточка резная. Облизал бы всю. Опять. Платьишко серое, ничего такого, по фигурке, но не в облипку. Как раз лапами залезть под ткань, пощупать. Волосенки пушистые собрала, только за хвост сгреби, натяни, чтобы спину выгнула, подставилась. Губки зацелованные подвела. Вот на хера? Мне и так глаз не отвести. Как работать с трубой в штанах? А сколько дней у нее, интересно, это вот? А по черепушке не прилетит, если спросить такое? Крапива знает? Умник бл*дский. Ладно, может, и не так не прав он с тем, что полоса препятствий – херня по сравнению с кое-чем. Потому как лажануть очко жмется не по-детски. Но я не ссыкло и не нытик, жаловаться не собираюсь по-любому. Хотя все же сколько дней-часов-минут, узнать не отказался бы.

– Ну пошли, – вздохнул, прижав Варьку поближе и показав незаметно кулак скалящемуся Антохе.

Топали, тискались, от солнца жмурились.

– Спасибо, что дома сидеть не заставил, – прошептала мне Варька на ухо, чуть приподнявшись на цыпочки и цепанув губами мочку и прижавшись кратко мягенькой сиськой к локтю. Бля-я-я-я!

– А? – я споткнулся ровном месте. Об молниеносно окаменевшие яйца, никак иначе. – Ага. Варьк, слушай… а сколько…

– Значит, правда это, Артем, – оборвал меня звонкий напряженный голос. – У тебя действительно есть девушка, а ты при этом со мной… меня… да как ты мог!

Перед входом в зал стояла, сжав кулаки, моя недавняя гостья. Та самая, которую Крапива приволок, а я домой проводил. Ну и чего уж жопой вилять, поимел бы сдуру и в психах на не дающую Варьку, если бы тогда с ходу не заерепенилась. Вся зареванная, нос красный, глаза опухшие. Как же ее…

– Тань, ты чего? – Чё за предъявы-то не пойму. Я же все ей в лоб сказал, и разошлись по-нормальному. Ну насколько это было возможно в той дебильной ситуации.

– Я – Валя! Валя! Думала, ты порядочный! А ты – как все! Девушка постоянная, а чуть отвернется – и уже других в койку тащишь.

– Да никого я…

– Меня, меня тащил! Скажешь, нет?

Тащил. Сука, тут в отказ не пойдешь. Панически зыркнул на кошку.

– Слушайте, девушка, возможно, у вас недопонимание возник… – начала Варька, внезапно вцепившись в мой локоть так, что я чуть не зашипел от впившихся ногтей.

– Это у тебя недопонимание, с кем ты связалась! Глаза раскрой! – и, зарыдав в голос, она ломанулась от нас.