Галина Чередий - Кошка Зимы

– Тут прав, мужик, – согласился друг, – но не предложить не мог.

– Угу. К тому же Самвел – тварь та еще. Он не сглотнет, не-а. Все равно исподтишка отомстит. А если прямых доказательств, что это он, не будет, то Мамонт забьет. Так что все зря. Уходи, Антоха, давай, пока не поздно.

– Завали, а! – огрызнулся друг. – Как думаешь, они еще долго будут квасить?

– Девок час как вызвали, – глянул я на часы, – только разогрелись, считай.

– Ну подождем, значит. – Он чуть сполз по сиденью, нахохливаясь, и прикрыл глаза, типа расслабляясь. Хрена с два мы могли расслабиться.

Это в кино герои разрабатывают хитроумные планы, рисуют х*еву кучу схем и графиков, выясняют распорядок дня жертвы, чё-то высчитывают, запасаются алиби – короче, все умно и красиво. Наш же план был прост до безобразия. Следить за Самвелом и его кодлой с наступлением ночи и воспользоваться первой же представившейся возможностью замочить его, но обязательно имитируя несчастный случай. Или второй, любой по счету до получения результата. И не расследования ментовского я боялся. Знаю я, как они сейчас такие дела расследуют. Никак, ага. Но, бля, кровной мести самвеловской родни-друзей никто не отменял. Для них же это святое. А нам месть не нужна. Это тогда будет не решение нашей проблемы, а новый гемор. Из всего алиби у нас – оставленный на кухне свет и музон дома погромче. Все вокруг знают, что мы с Крапивой не разлей вода и после работы в зале зависаем вдвоем у меня в основном. От мысли вовлечь еще хоть кого-то, расспрашивать, уточняя все о тусне нашей цели, отказались. Палево галимое.

– Зима, подъем! – пихнул меня в плечо Крапива, выпрямляясь.

– Не сплю. – Я так-то думаю, как там Варька и каких пилюлей мне прилетит за то, что даже не сказал ничего и, считай, сбежал. Сбежал, да. Но она дала бы мне уйти, если бы хоть намекнул? Ага, как же. Повисла бы, вцепилась, что тот питбуль. Уж я-то просек, какая она у меня. Ишь ты, защитные инстинкты у нее. Кошка – она кошка и есть, говорю же. Даже вон в драку готова лезть за близких, как за своих котят. Балда ты у меня, нашла себе котенка в моем лице. Весом под центнер, и сама в пупок мне дышишь. Я у тебя похотливый бойцовый котище, что гулять готов круглый год, а не только в марте, но исключительно с тобой. Люблю заразу кучерявую. Ага.

– Выползают, – тихо констатировал Антоха, наблюдая за тем, как Самвел и Ко, включая девок, вываливаются, качаясь и галдя, из дверей заведения. Главный барыга вдруг наотмашь ударил по лицу одну из шлюх, и та, завизжав, упала на асфальт.

– Сука тупая! Все вы! – заорал он пьяно. – Дырки безмозглые, ни хера с вами не кайфанешь! К Наташке поеду!

И полез за руль своей бэхи. Его дружки что-то закурлыкали, явно убеждая ехать на такси, но он их послал и с визгом стартанул с места, сбив боковое зеркало на стоявшей рядом девятке.

– Бля, упустим, – заерзал Антоха, пока мы дожидались, когда его дружки рассосутся. Кто тоже свалил, а кто вернулся в сауну.

– Найдем, – огрызнулся я, понимая, что план наш был тупой на самом деле и, скорее всего, и правда на сегодня упустили тварь.

– Вот он! – чуть не прошиб башкой крышу Крапива, тыкая на Самвела, что тормознул у круглосуточного ларька. Шел оттуда с бутылкой коньяка и коробкой конфет. И так по всему видно, что готовальня полная, так еще добавлять решил.

– Сука, ну прямо *барь-тероррист, не натрахался, – фыркнул мой подельник.

Момент уронить его прямо у ларька был упущен, и поехали за у*баном бухим дальше.

Он припарковался в каком-то дворе, перекрыв выезд сразу трем машинам на стоянке. Вылез и попер к подъезду в стиле шаг вперед и два назад.

Мы за ним. Я нырнул следом в подъезд, Крапива остался на шухере.

Самвел полез по лестнице, матерясь на нерабочий лифт. Я за ним. Смотрел в его затылок, пальцы крючило, сердце грохотало. В башке полная ясность, четкий порядок действий. На вершине пролета просто рвануть на себя, роняя на ступеньки затылком и вырубая. Не убьется сразу – всего-навсего закрыть рукой нос и рот и додушить. Х*йня делов. Но до чего же мерзостно в душе. А ты, сука, Зима сглотни и сделай! За кошку, за наше будущее, за котят, что пойдут однажды. Убийством одной гниды мир для них совсем не очистить, но замочив конкретно эту, сделаешь его безопасней здесь и сейчас.

Самвел, видно, жопой меня и мои намерения почуял. Бухой-бухой, а развернулся резво на месте.

– Зима… Не посмеешь, гаденыш… – пробормотал, фокусируя залитые зенки, и вдруг замахнулся бутылкой.

Я просто ушел вправо из-под удара. Пальцем его не задев. Он просто потерял равновесие. Какая координация у пьяного в дрова? Просто упал. Лицом. На ступеньки. В осколки его же бутылки и коньячную лужу. И затих. Я спустился к нему и пощупал пульс. Под пальцами три раз стукнуло, замедляясь, и все. Вскинул голову на тихие шаги, встречаясь взглядом с Крапивой.

– Готов? – спросил он.

Я кивнул.

– Я его даже не тронул. Он сам, прикинь, – прошептал я, ощущая себя оглушенным, будто бутылка по черепушке мне все же прилетела.

– Ну и хорошо. Бог отвел, Зима. Валим.

Мы уже отъехали на несколько кварталов, когда Антоха сначала вроде как заикал, но потом я понял, что он нервно ржет.

– Ты чего? – спросил, осознавая, что самого колошматит изнутри ох*еть как.

– Да п*здец мы с тобой крутые киллеры, Зима! Прям шикардос!

– Варюш, ты не смотри, что Тёмка у нас взрывной, он добрый на самом деле и быстро утихает, – погладила меня по руке мама Люда, налив нам еще «по капельке» своей вкусной ягодной наливки и все жутко смущая этим своим неимоверно пристальным ищущим взглядом. Взгляд матери, что наверняка пытается рассмотреть в тебе, чем ты станешь для ее единственного ребенка – теплом, радостью, уютом или вечной войной и головной болью. А я, к своему стыду, пока в основном второе. Вернется Зима будем над собой работать. – А как смотрел на тебя, а! Я как глянула, сразу и поняла: все, пропал-пристроен мой сынуля. Насовсем. Он же девчонок никогда не водил. Ну, кроме как еще в садике Светку Коломийцеву приволок и сказал, что жениться будет.

Еще спрошу я, что там за Светка. Шучу, конечно.

– Я тоже не подарок и несдержанная бываю, – не стала кривить душой. – Будем притираться.

– А и правильно, сразу оно ни у кого идеально не бывает. Я знаешь, как с пап Сашей поначалу воевала, пока не поняла, что упрямый он, всегда на своем стоит, воюй не воюй, а глянешь ласково да погладишь – и хоть веревки вей. Пугаться только трудностей не надо, Варюш, это жизнь. Как вам душа велит, так и пусть у вас будет. Никого не слушайте, только друг друга. Мы с пап Сашей к вам тоже лезть не будем, обещаю. Я не из тех свекровок, какая станет тебе тыкать, что да как правильно. Может, подскажу когда чего, если позволишь. Вы только с детишками не затягивайте, Варюш.

– Да я… мне же доучиться… – Мне бы… нам бы Артема дождаться, целым, невредимым, а дети… там уж как пойдет.

– Так и учись! Мы с пап Сашей все на себя возьмем. Нам же в радость будет, знаешь как? Понянчим, поможем, залюбим, пока еще оба в силах и при здоровье. Мы с ним большую семью хотели, и Тёмка всегда братьев-сестер просил… да не вышло.

Разошлись мы за полночь, в голове шумело, но о том, чтобы уснуть, и не думалось. Я не знала, как скоро Артем планировал за мной вернуться. Уселась у окна в отведенной мне спальне в мансарде и уставилась в темноту. Воспоминания потекли сквозь меня как река, захватывая и волнуя. Как стоял Зима передо мной, дико разъяренной его выходкой, засунув свои кулачищи в карманы штанов и поигрывая мускулами на татуированных руках. Глаза – что лед голубой, прозрачный на солнце. Красивые – ужас. Как вдыхал у моих волос и кожи, зажав у стены в подъезде, жадно, нахапываясь, будто сроду не обонял ничего подобного и с ходу ошалел. Как целовал, прямо вгрызался-вылизывал, прижимая меня, то ли все еще вырывающуюся, то ли уже готовую поиметь его на полу в моей квартире, шептал-стонал-толкался, водой, повсюду ласкающей, катился. Считанные секунды, за которые оба дошли до безумного вожделения.

Какой болью вспыхнули глаза его от моих оскорблений, когда сунулся о чувствах своих рассказать.

Как брал меня, отдавая всего себя на самом деле, на той лестнице. Насколько шокирующе много было его во мне, вокруг меня. Его и отбирающего начисто разум удовольствия, в котором он меня всегда с легкостью топил. Сколько недоумения, настоящего шока было на его лице, когда опять психанула, испугалась, побежала, обгаживая словами все, что случилось только что…

Как после всего, после моих гадких слов, отказов он шел, притягивался ко мне снова и снова. Как встал на защиту, перевалил на свои плечи все, как если бы это было самой обычной вещью, другого варианта не существовало в принципе.

Как же мало-мало-мало у нас еще было хорошего! Мы же ничего и не успели! Не сказали, не наласкались, не притерлись…

Уснула я и сама не помню как, просто к стеклу лбом, нахлюпавшись носом, прислонилась и тут же испуганно вскинулась, ощутив сильные руки на своих плечах. В отражении оконного стекла поймала фигуру Артема за моей спиной, на секунду столкнулась с ним взглядом, задохнулась от радости. Он не дал обернуться, стремительно наклонился, нависая, обнимая, окутывая всю собой. Губами прижимался-жалил покорно подставленную ему шею, наверняка оставляя следы. А мне плевать… нет, мне их нужно, необходимо просто и губ-рук-кожи-аромата-тепла его, и следов-печатей повсюду. Я их, почти скуля, выпрашивала, запрокинув голову и цепляясь за его шею руками.

– Тёмочка-Тёмочка-Тёмочка, не пущу больше! – умоляла-приказывала, вдавливая пальцы в его затылок, ловя своими губами колючую шершавость его щек. – Не смей! Только попробуй еще раз… Я тебя… Господи, Тёмочка, я же тебя…

– И я, кошка моя родная, и я тебя… – пробормотал он в мою кожу и стянул со стула. – Вот как увидел тогда на улице в позе бегущего оленя, так и вмазался. А потом как всю разглядел, так и настал мне тотальный пи… Короче, насовсем я твой, Варьк.

Он улегся на страшно заскрипевшую под нами узкую кровать, вытягивая меня на себе. Я накинулась с поцелуями на его подбородок и шею, но он положил свою широкую ладонь на мой затылок, фиксируя.

– Малыш, угомонись чуток, – хрипло пробормотал он. – Мне бы уснуть.

– Ты цел? – тут же переполошилась я, подрываясь с него и начав ощупывать. – Не ранен? Где болит?

– Здесь болит, – Зима схватил мою кисть и прижал ладонь к своей ширинке, и его член толкнулся в нее.

– Артем же! – возмутилась я шепотом, но руку не убрала, наоборот, обхватила посильнее, отчего Зима вздрогнул и скрипнул зубами. – Я подумала, у тебя что-то серьезное!

– Бл…ин, а это серьезнее некуда, Варьк, между прочим. Стоит колом, а тебе нельзя. Мука мученическая. Но если серьезно… – его голос изменился, и он уставился на меня пристально и напряженно и подтянул обратно на себя. – Не вышло из меня героя твоего, Варьк. Все само собой случилось. Проблема наша решилась, но вот решил ее не я, а, сука, судьба.

Я обхватила его колючие щеки ладонями и снова принялась целовать.

– Дурачок ты, Зима. Сдалось мне твое геройство. Вернулся и цел – вот и счастье. Жениться когда пойдем?

– Вот это цвет, прям вырви глаз, – хохотнул Антон, растягивая яркие лосины от известного бренда, как раз в районе промежности. – Прям не терпится посмотреть на чьей-нибудь жо… бедрах.

– Отдай, – отняла я у него вещь и принялась складывать, чтобы дополнить стопочку на полке в магазине. На закупке партии женской спортивной одежды последних модных коллекций настояла я и, если честно, сильно волновалась, насколько быстро будет распродаваться сия недешевая продукция.

Зима соглашался со мной во всем, практически вручив управление их совместным с Антоном магазином спорттоваров. Так что подвести их я очень боялась.

– Не нервничай ты так, малыш, – притащив из подсобки коробку, Артем чмокнул меня в щеку. Потом в шею раз, другой, и его наглая лапа уже скользнула между моих ног.

Ну вот как тут не нервничать, когда вчера пришлось уволить продавщицу, пойманную за руку на воровстве, а новой нет еще. Парни торчат со мной, а у них самих дел с новым залом хватает.

– Блин, кроличье семейство, кончайте это, у нас народ вон уже привалил.

– Это не та коробка! – хрипнула я, проморгавшись и гоня сожаление, что нет возможности затащить моего мужа в темный уголок склада прямо сейчас. От входа действительно послышались голоса.

– Иди к людям, а мы найдем нужное, – сжав еще разок мою ягодицу, Зима направил меня к потенциальным покупателям.

– Ух ты, а я уже думала, что придется как минимум в столицу ехать, чтобы прибарахлиться к осени, – послышался женский голос. – Это же не китайские подделки?

– Нет, у нас исключительно оригинальная продукция, – ответила я на ходу, обходя стойку с костюмами, и так и замерла.