— Эта женщина больна? — Подойдя к кровати и увидев кровавое пятно на жакете нежданной гостьи, Елена слегка попятилась. — Она ранена! Что случилось?

Хоакин с досадой покачал головой.

— Я бы и сам хотел это знать. Сперва мне показалось, что я случайно зацепил ее, но мой нож чист. — Произнося эти слова, он продолжал поспешно расстегивать жакет пострадавшей, обнажая натянутую плиссированную блузу под ним. Приподняв руку девушки, Хоакин подцепил одежду кончиком ножа, разрезал ее до талии. Ниже блузы было еще одно препятствие — корсет, но теперь ему по крайней мере стало ясно, что произошло, ей нанесли сильный удар, корсет проломился, и косточка впилась в кожу чуть ниже правой груди.

— Черт бы побрал этих женщин и их глупое тщеславие! — Хоакин осторожно вытащил осколок и спрятал его, а затем развязал корсет и разорвал сорочку под ним. — Мне нужно бренди и что-нибудь, чем можно ее перевязать.

Елена кружила рядом с ним словно ястреб, наблюдая за каждым его движением. Нажав кончиками пальцев на края раны, Хоакин остановил кровотечение, но его большие пальцы не спешили покидать теплые выпуклости. Красивые груди, думал он, маленькие, как и вся она. Воспоминания смягчили выражение его лица, унося на несколько лет назад. Его жена была маленькой, как и эта девушка; ее грудь без труда помещалась в его руке.

Неожиданно желание прикоснуться к другим местам незнакомки пронзило его, и он отдернул руку, проклиная себя и обстоятельства, которые привели его сюда.

Разыгравшаяся в его душе буря, разумеется, не могла укрыться от Елены: это был тот самый взгляд, о котором она так долго мечтала, ради которого жила, и вот теперь он дарит его какой-то бледнокожей фифе!

Елена взяла лучшее бренди, подаренное ей одним из поклонников, на мгновение задумалась, быстро поставила бутылку на место и схватила другую, более дешевую. Внутри у нее все кипело от возмущения. Вручив Хоакину бутылку и кусок нового муслина, который только что собиралась отнести портнихе, она недовольно произнесла:

— Неужели жива? А выглядит совсем как мертвая; и кожа у нее такая белая… Ладно, не переживай, это только царапина. — Наблюдая за тем, как Хоакин прикоснулся ладонью к груди девушки, чтобы промыть рану, Елена издала странный шипящий звук, а когда он оторвал ленту, чтобы плотнее стянуть повязку из муслина, решительно отстранила его плечом и расстегнула до конца жакет бостонки. — Я думаю, нужно повязку закрепить за ее спиной, прежде чем она очнется.

Острый резкий запах ударил в нос Хеллер. Сквозь туман, застилавший глаза, она увидела темноволосую женщину, как-то странно смотревшую на нее.

— Мам, это действительно ты, или мне кажется? — Ее голос походил на хриплый шепот. Был ли сейчас день или ночь, она не могла сказать; ее веки, казалось, налились свинцом, а тело отказывалось подчиняться. Все же надоедливый запах заставил ее поморщить нос: она хотела отмахнуться, но у нее не нашлось сил даже на то, чтобы поднять руку.

Неожиданно силуэт женщины стал терять очертания и вдруг превратился в ужасающее видение: перед ней был тот самый человек, который нанес ей удар!

Не осознавая, что делает, Хеллер вскочила с кровати и бросилась на него, но он мгновенно схватил ее за руки и притянул к себе. Она попыталась вырваться, но в тот же миг острая боль пронзила все тело, а с губ сорвался сдавленный стон.

Хеллер подняла на незнакомца заплаканные глаза и пристально посмотрела на него.

— Пожалуйста, не убивайте меня… — Чувство протеста и негодования, двигавшее ею всего несколько секунд назад, внезапно покинуло ее.

— Черт бы побрал эту глупую девчонку! — смутно услышала Хеллер сквозь шум в голове. Она почувствовала, как слабеют колени, и представила себя распластанной на полу у его ног: сильные руки поддержали ее и встряхнули, словно тряпичную куклу.

— Ну же, не закрывайте глаза.

Мужчина перестал трясти свою пленницу и снова притянул к себе. Голова Хеллер покоилась на его плече, в то время как он тихим шепотом уговаривал ее:

— Я знаю, что напугал вас, но, поверьте, у меня не было намерения причинить вам боль…

Слова незнакомца постепенно возымели свое действие: почувствовав себя лучше, Хеллер подавила всхлип и отстранилась от него. Тогда он, приблизив к ней лицо, заглянул глубоко в ее прозрачные глаза.

— А сейчас я приму ваши извинения…

Девушка изумленно выгнула брови. Конечно, она неправильно его расслышала.

— Вы… вы что?

Он осторожно отпустил ее.

— Я сказал, что приму ваши извинения.

Выходит, она не ошиблась в первый раз.

— Извинения? Помилуйте, почему я должна перед вами извиняться? Вы — дьявол во плоти, вы чуть не убили меня! — с негодованием воскликнула Хеллер и невольно дотронулась рукой до раны, что заставило ее вздрогнуть от боли.

— Но я не делал ничего подобного.

Она отвела полу жакета и, посмотрев на тугую повязку, побледнела при виде все еще влажного кровавого пятна.

— Тогда что это такое?

— Всего лишь глупое женское тщеславие.

— Тщеславие? Какое отношение имеет мое тщеславие к ранению, которое нанесли мне именно вы?

— Если быть совершенно точным, мисс, вас ранил ваш корсет. — Хоакин достал из кармана окровавленный осколок китового уса и протянул ей.


Держась за фонарный столб у входа в гостиницу, Абигайль пыталась справиться с начинавшимся головокружением. В свои шестьдесят два почтенная дама уже не была столь проворна, как раньше, поэтому считала, что ей очень повезло, раз она осталась жива в этой ужасающей давке.

— О Господи, — простонала Абигайль, прислонясь головой к столбу. Если бы только этот китайский мошенник побежал в другую сторону! Если бы только ей вовремя пришло в голову опустить свой зонтик, вместо того чтобы держать его перед собой. Хеллер спасла ее от ножа, а вот она не смогла помочь Хеллер из-за того, что была отброшена в толпу полицейским, преследовавшим китайского мальчишку-карманника. Все вместе это походило на не слишком удачное приключение — роковые случайности наслаивались одна на другую, по крайней мере она хотя бы знала, в какую сторону похититель унес Хеллер. Незнакомый молодой человек остановился рядом с ней.

— Вы хорошо себя чувствуете, мэм? — заботливо спросил он.

Абигайль с благодарностью посмотрела на него: наконец-то хоть какая-то помощь!

— Мне… мне немедленно нужна полиция! — Она сделала попытку удержаться на ногах, но тут же поняла, что все еще нуждается в опоре.

— Слишком много спиртного, не так ли, мэм?

— Спиртное?

— Ну да. Вы ведь…

— Спиртное? — Глаза Абигайль сузились. — Так вы думаете, я пьяна? — Она схватила его руку и крепко сжала. — Ну вы и наглец. Знайте, я не принимаю алкоголь даже в медицинских целях! Мою племянницу похитил мужчина с ножом — он отнес ее вон туда. — Она указала пальцем на открытую дверь отеля.

Лицо молодого человека вытянулось.

— Похищение, мэм? Вы абсолютно правы, вам нужна помощь. — Он быстро огляделся. — Пойду попробую найти полицейского.

Абигайль порывисто прижала обе руки к сердцу.

— О да, пожалуйста, я буду чрезвычайно вам благодарна. И прошу вас, поторопитесь!

Она не знала, как долго прождала у входа в отель, прежде чем до нее дошло, что молодой человек не вернется и ни один полицейский не придет ей на выручку. Только после этого Абигайль, глубоко вздохнув, отпустила фонарный столб. Почувствовав себя лучше, она направилась к дверям, ведущим в холл отеля. К ее удивлению, там не оказалось ни души, и она, подойдя к лестнице, начала медленно подниматься по ней.

Казалось, прошла вечность, прежде чем ей удалось добраться до первого этажа. Но там ее ждала новая проблема: длинный коридор с закрытыми дверями по обеим сторонам.

— Хеллер! Хеллер Пейтон, где ты? — Абигайль принялась колотить сначала в одну дверь, затем в другую — безуспешно. Тогда она стала заглядывать в замочные скважины.

Наконец Абигайль достигла последней двери в дальнем конце коридора; тяжело дыша, она прислонилась к ней лбом и начала молиться. Пожилая леди не знала, хватит ли ей сил подняться до второго этажа, и уже тем более не могла думать о третьем.

Она нажала на ручку, и дверь открылась.

— Хеллер?

— Тетушка!

Абигайль Пейтон ворвалась в комнату, словно торнадо из накрахмаленного черного крепа, гневно потрясая при этом зонтиком. Поступить иначе она просто не могла, поскольку уже знакомый ей похититель именно в этот момент принялся угрожать Хеллер каким-то окровавленным предметом.

— Только попробуй дотронуться до нее, и я размозжу тебе череп! — перебарывая страх, выкрикнула Абигайль неожиданно охрипшим голосом.

Однако пустить свое грозное оружие в ход ей так и не удалось, поскольку мужчина ловко выхватил зонтик из ее рук, после чего грозно произнес:

— Предупреждаю, вы напали на меня с этой вещью в последний раз! — Он размахнулся и со всей силы ударил зонтиком по спинке стула, отчего тот переломился на две части.

Абигайль схватила Хеллер за руку и уже потянула к себе, как вдруг из тени выступила черноволосая женщина, ее красная шелковая шаль была повязана вокруг талии.

— Простите, сеньора, — сказала она, обращаясь к столь неожиданно появившейся гостье, — я — Елена Вальдес, возможно, вы слышали обо мне. Не бойтесь, уважаемая, у него просто не было выбора, кроме как принести вашу протеже сюда, в мой номер, после того как она упала в обморок посреди толпы. Как видите, молодая дама в порядке, и ничего страшного с ней не произошло…

Но Абигайль, казалось, не слышала ее.

— Хеллер, дитя мое, как ты себя чувствуешь? — Она кудахтала, как курица, осматривая девушку со всех сторон, а когда увидела ее окровавленный жакет, тут же побледнела и завопила в ужасе: — Бог ты мой, они лгут! Эти люди — просто дикари. Я немедленно иду за полицией!

Хоакин схватил ее за руку, а Елена Вальдес прислонилась к двери, закрывая проход.

— Никуда вы не пойдете!

Абигайль выдернула руку.

— Еще как пойдем! Вы не смеете держать нас здесь против нашей воли!

Все еще пребывая в растерянности, Хеллер осторожно попыталась подать голос:

— Послушай, тетушка, ты не совсем права. Это ошибка. Понимаешь. Корсет… косточка отломилась и…

Седые брови старушки насупились.

— Небеса милосердные, никогда не могла себе представить такое! Пойдем скорее в твой номер — я должна осмотреть тебя. Уверена, это пустяк, но все же… — Она огорченно покачала головой.

Единственное, чего хотела сейчас Хеллер, так это дойти до своей комнаты и позволить Абигайль поухаживать за собой.

— Полагаю, я должна извиниться перед вами, мистер… э-э…

— Монтаньос, сеньорита, дон Рикардо Монтаньос, — непринужденно произнес Хоакин.

— Видите ли, мистер Монтаньос, если бы я так не спешила пройти через толпу к подиуму, ничего бы не случилось.

Пока Абигайль рассыпалась в извинениях, Хеллер осматривала свою одежду. Блуза и жакет, несомненно, испорчены. Посмотрев вниз, она увидела, что из-под кровати выглядывает ее шляпка, на которой отчетливо проступает грязное пятно. Наклонившись, девушка выдернула перо из шляпки и закрепила на блузке в том месте, где она была порвана, затем подняла глаза и неожиданно встретила темный пристальный взгляд дона Рикардо.

В то же мгновение она забыла свой гнев. Что-то в этом взгляде влекло ее; возможно, то был дьявольский огонь, угадывавшийся в его глубине. Хеллер оглядела незнакомца с ног до головы. Она без труда определила, что его одежда сделана из прекрасной ткани: на нем были белоснежная рубашка под коротким желто-коричневым жакетом; светлые обтягивающие лосины, заправленные в ручной работы кожаные ботинки, подчеркивали мускулистые стройные ноги. Точеные черты лица выдавали его происхождение.

Он стоял неподвижно в позе гордого, надменного испанского гранда, продолжая все так же пристально разглядывать ее.

— Как вижу, вам нравится смотреть на меня, сеньора. Возможно, мне повернуться, чтобы вам было удобнее? — Уголки его губ дрогнули.

Только после этого неожиданного вопроса Хеллер осознала, что сама совершенно беззастенчиво глазеет на него. Густая краска залила ее щеки. Она поспешно отвела глаза и тут же наткнулась на откровенно враждебный взгляд сеньориты Вальдес. Пытаясь смотреть в другую сторону, девушка поневоле обратила внимание на неубранную кровать и раскиданную по стульям яркую одежду, которую ни одна леди не надела бы на людях. Все это подтвердило ее догадку: Елена Вальдес была здесь хозяйкой, а мужчина скорее всего ее любовником.

У Хеллер перехватило дыхание, воспоминания детства горячей волной нахлынули на нее: дешевая одежда, ярко накрашенные лица, шепчущиеся в темноте голоса, вздохи, тихие стоны, звон монет, мягкие слова матери…

Ей потребовалась вся ее воля, чтобы взять себя в руки.

— Вы невыносимы. Никакой джентльмен не вел бы себя подобным образом.

— Полагаю, так оно и есть, но я никогда и не утверждал, что являюсь джентльменом, так же как вы, моя прекрасная ирландская девушка, никакая не леди! — Он сказал это почти без выражения, но очень похоже подражая ее акценту.