— Точно так.
— Как повел себя этот человек при виде вас?
— Выстрелил и насмерть уложил Джимми прямо у меня на глазах!
— Еще раз примите мои соболезнования. Сколько лет было вашему брату?
— Он был совсем еще ребенком! Ему вот-вот должно было исполниться двадцать три. Ну разве это много?
— Какая короткая жизнь! Какая утрата! — воскликнул окружной прокурор, воздев руки, и Натали с удивлением спросила себя, отчего Кейн не протестует. — Присутствует ли в этом зале бессердечный убийца вашего брата?
— Присутствует!
— Укажите его суду.
— Вот он! — Лезервуд ткнул пальцем в сторону обвиняемого. — Это тот самый ублюдок, который убил моего маленького Джимми!
Опрос свидетеля шел своим ходом, Мэтьюз ловко ставил вопросы, постепенно обрекая Ковингтона, а тот никак не проявлял себя, что заставило Натали усомниться в его юридическом опыте. Он что же, собирается сидеть сиднем до тех пор, пока ей не придется отправить его на виселицу? Неужели и туда он пойдет без возражений?
Она старалась не смотреть в сторону подсудимого, а когда, в конце концов, не выдержала и бросила на него взгляд, глаза ее округлились, потому что Ковингтон как раз прикрывал рукой зевок. В глазах его читалась дремота, веки полузакрылись, вся поза являла собой полную расслабленность. Он не в своем уме, вот в чем дело! И как она раньше не догадалась? Только помешанный мог не сознавать, что дело идет к смертному приговору. Если он не встряхнется и не возьмется, наконец, за свою защиту, то еще до заката будет болтаться в петле!
Кейн почти не прислушивался к опросу свидетеля. Поначалу мысли его блуждали далеко от зала суда, потом перенеслись к красивой женщине в судейской мантии, и он принялся изучать ее из-под полуопущенных ресниц. Вообще говоря, ему стоило бы не отрывать от нее взгляда сколько получится. Если вспомнить, что находится у него в нагрудном кармане, это последний шанс полюбоваться на “пеньковую Валланс”. Когда эта бумага будет зачитана, судья возненавидит его с еще большей страстью, чем теперь.
Кейн подавил вздох.
Натали оставалась восхитительной даже в объемистой черной мантии, со строгой прической, и не составляло никакого труда вообразить себе аромат этих волос, бархат кожи, жаркий шепот страсти, что так удавался ей в ту ночь и так не походил на этот четкий, бескомпромиссный тон. Он слишком хорошо помнил, как эти руки и ноги сжимали его торс, какими податливыми были под его поцелуями эти губы, какой упоительной была ее влажная глубина…
Кейн передвинулся на своей скамье.
— …и мы с Джимми вежливо попросили его удалиться. Да, вежливее было просто некуда!
— Ваша честь, обвинение не имеет больше вопросов к свидетелю, — сказал Мэтыоз голосом, исполненным сострадания, и обратился к Кейну: — Свидетель ваш!
Кейн склонил голову в знак согласия, поднялся и обратился к свидетелю:
— Мистер Лезервуд, вы уже встречали меня прежде?
— Что? — Дамон испепелил его взглядом. — Встречал ли я тебя, проклятый ублюдок? Ты что, издеваешься? Ты отлично знаешь, что встречал!
— Уважение к судебному процессу! — Натали постучала молотком.
— Где именно мы встречались, мистер Лезервуд?
— Вы отлично знаете где, — угрюмо ответил тот, переводя взгляд от него к дюжине напряженно слушавших присяжных и обратно.
— Я хочу, чтобы вы точно указали место, где впервые меня увидели.
Кейн вернулся к скамье, чтобы сбросить превосходно сшитый пиджак, и Натали отметила свободный разворот его широких плеч и прямую, надменную линию спины. Когда он повернулся, она поспешно отвела взгляд и, кажется, вспыхнула, как школьница, которую симпатичный молодой учитель поймал на влюбленном созерцании. Не хватало только, чтобы в публике это заметили!
— Итак, — поощрил Кейн Лезервуда, закатывая рукава рубашки на загорелых руках, — где вы с братом меня увидели?
— На землях Валлансов, где вам никак не полагалось быть!
— Точнее, мистер Лезервуд! Насколько мне известно, Клауд-Уэст — или, как вы изволили сказать, земли Валлансов — территория весьма протяженная. В какой именно части ее вы меня встретили?
Дамон замялся. Кейн снова приблизился к свидетельскому месту, поставил ногу на основание ограждения (аккуратно поддернув при этом штанину) и скрестил руки на груди.
— Я жду, мистер Лезервуд.
— А какая разница где?..
— Отвечайте!
— Протестую, ваша честь! — крикнул Дуглас Мэтьюз, приподнимаясь. — Мне тоже непонятно, чего ради…
— Ваша честь, — перебил Кейн, с демонстративным почтением убирая ногу и опуская руки, — я не просто тяну время, а целенаправленно опрашиваю единственного свидетеля. Вы можете быть совершенно уверены, что вопрос задан не случайно.
— Протест отклоняется, — сказала Натали. — Если точное место встречи имеет значение, пусть оно будет названо.
— Благодарю, ваша честь. Мистер Лезервуд, мы все ждем, когда вы укажете суду, где именно мы встретились в тот день.
— На склоне Промонтори-Пойнт, — буркнул свидетель, беспокойно возясь на своем месте, — ярдах в ста выше границы лесов. Ты… вы поили лошадь в Бирюзовом озере.
— Совершенно верно! — Кейн благожелательно улыбнулся мрачному как туча Лезервуду. — И что же произошло, когда вы и “ваш маленький Джимми” обнаружили меня у озера?
— Мы объяснили, что вы находитесь в чужих владениях.
— Объяснили? Вы хотите сказать, что это было всего-навсего вежливое объяснение?
— Ну… мы сказали, что вам лучше уехать.
— Мистер Лезервуд, вам известно, что бывает за лжесвидетельство?
— За что, за что?
— За ложь под присягой.
— Я не лгу, я просто…
— Нет, вы именно лжете. — Кейн близко наклонился к свидетелю. — Вы и не думали что-то объяснять или предлагать. Заметив незнакомого человека у озера, вы без церемоний выстрелили в него, не так ли?
— Не было этого!
— Ну как же не было, мистер Лезервуд? Я поил лошадь, когда мимо вдруг просвистела пуля. Понятное дело, я стал отстреливаться.
— Все было совсем не так… то есть не совсем так… — Лезервуд беспомощно покосился на присяжных, потом на судью.
— Нет, все было именно так, — настаивал Кейн. — В меня стреляли, я стал отстреливаться. Между прочим, мистер Лезервуд, не я, а вы с братом находились в тот день в чужих владениях. Я был в своих собственных.
В публике раздались удивленные восклицания, Дуглас Мэтьюз вскочил с криком “Протестую!”, присяжные недоуменно переглянулись. Натали постучала молотком, требуя порядка, но она и сама была не менее озадачена, чем остальные. В этот жаркий сентябрьский день во всем зале суда только Кейн Ковингтон оставался невозмутимым. Он вернулся к своему столу, сунул руку в нагрудный карман пиджака и достал оттуда сложенный вчетверо лист бумаги. Наступила тишина, все глаза впились в документ. Кейн прошагал к судейскому столу и положил лист перед Натали.
Это была бумага с гербовой печатью.
— Ваша честь, вот доказательство. Это акт о передаче прав на земельные угодья, в границах которых, как гласит обвинение, восьмого июля сего года я убил Джимми Лезервуда. Я действительно застрелил его, но в целях самозащиты, а вовсе не потому, что братья Лезервуд нарушили границы моих владений.
Дуглас Мэтьюз бегом бросился к судейскому столу, протягивая руку за документом, но Натали схватила бумагу перовой. Растерянная, потрясенная, она читала ее, но не могла .понять ни слова. Тогда она посмотрела на Кейна. В ее взгляде был немой вопрос.
— Ваша честь, — мягко сказал Кейн, — в соответствии с этим документом ко мне переходит верхняя часть склона Промонтори-Пойнт, иными словами, вся западная часть Клауд-Уэста. Мне было сказано, что эта часть отделена от остальных земель оградой и составляет…
Голос его отдалился, заглушенный шумом в ушах. Натали сидела как громом пораженная. Верхняя часть склона Промонтори-Пойнт…
Священная территория индейцев. Гора сокровищ, хранящая золото и могилы. Она обещала Тахоме свято беречь это золото. Она дала страшную клятву, что никому не позволит осквернить древние захоронения.
— Нет! — закричала Натали, вскакивая на ноги. — Нет! Этому не бывать! Клауд-Уэст принадлежит мне и только мне! Тахома отдал мне эти земли еще десять лет назад! Это фальсификация!
Глава 7
В зале поднялся настоящий бедлам.
Джо Саут, почти трезвый по столь значительному поводу, немилосердно тиская в руках свой засаленный стетсон, сидел в самом дальнем углу, куда чудом сумел протолкаться рано поутру. Бледный костлявый Берл Лезервуд, старший из братьев, смотрел вокруг во все глаза, и губы его были стиснуты добела. Старатели крутили головами и бомбардировали друг друга вопросами. Женский пол оживился, откровенно радуясь тому, что столь великолепный образчик мужественного получил шанс спастись от петли.
— Ваша честь, — сказал Кейн, перебивая Натали, — если вы намерены и дальше вести себя в том же духе, придется подключить к делу незаинтересованную третью сторону.
Натали осеклась. Кому, как не ей, с ее стажем судебной практики, было знать, как дорого порой обходятся скоропалительные утверждения. Докажи Кейн свое — и она будет дискредитирована.
Взяв себя в руки, она опустилась на место. Лицо ее пылало праведным гневом. Шум в зале не прекращался. Воспользовавшись этим, Натали обратилась к Кейну так тихо, чтобы слышал только он:
— У тебя ничего не выйдет! Уж не знаю, что за мошенничество стоит за этой сделкой, но только не видать тебе ни ярда Клауд-Уэста! Это мои земли, ты слышишь, мои! Если ты еще хоть раз осмелишься ступить на них, я закончу то, что начали Лезервуды!
Кейн ничего не ответил, только улыбнулся.
— К порядку! К порядку! — Натали наконец постучала молотком. — Иначе я прикажу очистить зал! — Когда — не сразу — шум утих, она продолжила: — Суд и обвинение в должном порядке рассмотрят поступившее свидетельство. — Ледяные зеленые глаза обратились к Кейну. — Прошу передать мне названный документ!
— Вы его держите, ваша честь.
Натали опустила взгляд. Бумага была так крепко зажата у нее в руке, что сильно помялась. Она заставила себя разжать конвульсивно стиснутые пальцы.
— Обвинение может ознакомиться с документом.
Пока Дуглас Мэтьюз выбирался из-за стола, Натали пробежала глазами написанное. Это в самом деле был акт передачи части земель Кейну Ковингтону, он датировался 1865 годом и был скреплен крупной, размашистой подписью ее погибшего мужа, майора Девлина Валланса, в подлинности которой у нее не было ни малейшего сомнения — подпись была слишком сложна, чтобы ее подделать, и слишком хорошо известна Натали по письмам с фронта.
— Ваша честь, вы видите под актом имена двух свидетелей. По крайней мере один из них может быть вызван для подтверждения подлинности подписи. Насколько мне известно, Джеймс Данн, в настоящее время полковник в отставке, живет в Денвере. Если послать за ним немедленно, он будет в Клаудкасле уже…
— Это лишнее! — Натали пришлось приложить усилие, чтобы оторвать взгляд от документа. — Суд вполне обойдется без показаний полковника Данна. Я удостоверяю подпись своего мужа и тем самым подлинность документа.
Она протянула бумагу Дугласу Мэтьюзу, едва удержавшись от обреченного вздоха. Тот внимательно изучил акт, поскреб в голове и неохотно передал его старшине присяжных.
— Ваша честь, хочу напомнить, что мы не знаем, может ли этот человек владеть землей в Соединенных Штатах. Он признался, что не присягал…
— Ваша честь, я готов процитировать выдержку из дела “Ланкастер против территории Монтана”, где был установлен прецедент…
— Не трудитесь, мистер Ковингтон, — устало произнесла Натали. — Вы имеете право владеть здешней землей. Обвинение может продолжать.
— Вызываю обвиняемого Кейна Ковингтона на свидетельское место!
Какое-то время Мэтьюз молча ходил туда-сюда, намеренно нагнетая напряжение. В зале уже не только не кашляли, но как будто и не дышали, слышно было, как где-то над дверями жужжит муха. Наконец окружной прокурор остановился и заговорил — негромко, так, что в задних рядах и в толпе снаружи вынуждены были напрячь слух и вытянуть шеи.
— Мистер Ковингтон, известно ли вам, что сделка, совершенная под нажимом, в глазах закона считается недействительной?
— Мне это известно.
— Ах, известно! — Мэтьюз позволил себе многозначительно улыбнуться присяжным. — В таком случае, мистер Ковингтон, вы, конечно, согласитесь с тем, что не имеете законных прав на указанные в этом акте земли. Вы спросите почему? — Он склонился к Кейну с насмешливо-доверительным видом. — Да потому, что самый этот акт недействителен! — Он выпрямился, и голос его раскатился по залу как гром. — Ведь вы не станете отрицать, что он был составлен в лагере для военнопленных?!!
— Да, это так.
— Что и требовалось доказать! Господа присяжные, факты говорят сами за себя. — Мэтьюз с торжеством потер руки. — Итак, мистер Ковингтон, с чем же мы остаемся? С бумажкой, которой грош цена. Победитель вымогает имущество у побежденного! Майор Валланс вынужден был… — подчеркнул он это слово тоном и жестом, — я говорю, он вынужден был подписать этот акт под нажимом!
"Костер на снегу" отзывы
Отзывы читателей о книге "Костер на снегу". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Костер на снегу" друзьям в соцсетях.