— Я добрых люблю. Таких, как ты. — Сказала и лишь потом поняла, что ляпнула.

— Я не добрый, а корыстный человек. Завалился пьяный к девочке и самым наглым образом пытаюсь ее соблазнить.

— А как тогда меня Антон нашел?

— Ты мне позвонила со словами, что умираешь. Меня в городе не было. Пришлось Антона к тебе на выручку отправлять. Хорошо тебе удалось объяснить, где тебя искать. Больше меня так не пугай. Не люблю.

— Больше не буду.

— Котенок, ты и есть котенок. Хотел бы я посмотреть как ты кошечкой станешь. Эх, мечты, мечты. Мы целоваться будем? Или еще поболтаем? Чего прячешься?

— Здесь?

— Почему бы и нет? Как говорят, романтика!

— Что-то не по душе мне такая романтика.

— А мне вот нравится.

Поцелуи? Да он просто подмял меня! Я не ожидала, такого напора.

— Теперь я хочу услышать как ты мурлычешь, котенок. Ты ведь с огоньком девочка, вот и покажи мне этот огонек.

Он говорит что-то еще, а я не понимаю. Почему от его ласк, рук, поцелуев я теряюсь? В этот раз не было нежности. Голодное дикое желание. Как же я по нему скучала все эти месяцы! Как же хотела чтоб он не останавливался! Рядом с ним я забывала о проблемах. В нашем мире главными были только мы с ним, а остальное лишь пыль. Энергия так и бурлила в крови. Его горячие губы то и дело накрывали мои. Тело горело, как в лихорадке. Да, это была болезнью. Назвать иначе это желание отдаться полностью другому человеку было нельзя. И я отдавалась, ничего не забирая взамен. В итоге осталась совсем без сил. По телу гулял холодный ветерок. А я чувствовала себя пеплом, оставшимся после сгоревшего костра. И мне не было жаль. Наоборот, словно я сожгла все ненужное, а за этим ненужным должно было прийти обновление.

— Сиди, я сейчас. — Он протягивает мне рубашку. Слышу как на кухне льется вода. Медленно одеваюсь. Руки дрожат. Что-то не так. Чувствую, а понять не могу. Возвращается. Протягивает кружку с водой.

— А я ведь даже не знаю, как тебя зовут.

— Это не важно. — Он касается ладонью моей щеки. Чувствую его шершавые мозоли. — Котенок, вот скажи, зачем ты меня к себе привязываешь? С ума сводишь? М? Ты ведь молодая симпатичная девочка. Тебе ничего не стоит глазками своими жалостливыми похлопать, очередь из желающих приласкать найдется. А ты все около меня вьешься.

— Я не…

— Тсс, — он останавливает мои слова, приложив палец к губам. — Дай договорю. Сейчас все это иллюзия. С рассветом вся таинственность рассеяться. А что останется? Сейчас ты ласковый котенок. И я тебе нужен. А когда подрастешь и окрепнешь, ты станешь уверенной, знающей себе цену кошечкой. А я так и останусь старым облезлым котом. Ты уйдешь искать свое счастье с более молодыми и красивыми. Так и должно быть. Тут ничего не поделаешь. А мне что останется? М? Я привык к своей жизни, в которой нет таким искренним девочкам, как ты. Мне тяжело менять свой образ жизни, ради пары лет, что мы проведем вместе. А потом еще больше я буду привыкать вновь жить один. Не хочу. Может раньше я и согласился покататься на таких эмоциональных качелях. Теперь не хочу. Проще не создавать себе лишние проблемы. Давай договоримся, что больше ты мне не будешь писать и звонить. У меня не получится проигнорировать тебя. А чем дальше мы будем общаться, тем сложнее будет потом расставаться. Рано или поздно это случится, потому что мы с тобой не пара. И не плачь. Это я, дурак, виноват, что приперся к тебе. Ошибка это, котенок. Просто забудь.

О чем он говорит? Как можно такое забыть? Как можно забыть человека, с которым было так хорошо? Он поцеловал меня в губы. Горячо, страстно и ушел. Он хочет, чтоб я ему больше не звонила? Значит удалю телефон.

А сердце разрывается на части. Почему так? За что все это?

Глава 8

Темно. Ночь. Я сижу на полу в коридоре и не могу понять что же произошло? Почему мне так больно от его слов? Я так и уснула прямо там на полу. Стук в дверь. Он? Поспешно вытираю слезы. Сердце предательски замирает. Такое ведь бывает в фильмах? Может чего-то забыл? Открываю дверь. Катя. Да, мы же собирались пойти в лес. А я дура. Хоть головой об стену бейся. Плохо. Душа в клочья. А что я хотела? Другого к себе отношения? Глупая. Катя чего-то спрашивает. Нужно ответить. А что ответить? Что я разрешила топтать душу и вытирать об нее ноги? “Если вернешься к нему, то станешь милым таким половичком, об которого будут вытирать ноги.” Зачем же ты так сделал? Прошелся грязными сапогами по моей душе?

Ничего, я справлюсь. Пойду гулять. Вон, на землянику любоваться. Буду улыбаться. Назло. Пусть мне на самом деле выть хочется. Забиться в угол и не вылезать оттуда, пока не зарастут раны на душе. Пока не покроется все черствой коркой, и я не смогу просто перешагивать через такие “неприятности” с гордо поднятой головой. Показывать, что мне наплевать. А пока… Я буду гулять. До боли в ногах, чтоб прийти домой и упасть на кровать. Забыться сном и ни о чем не думать.

Лес встретил нас густой росой, пением птиц и шелестом листвы. Казалось, что лес разговаривал с нами. Рассказывал какую-то сказку, только слов было не разобрать. От кислорода кружилась голова. Хотелось просто идти и ни о чем не думать. Смотреть на яркие стволы берез, путаться ногами в мягкой траве. У мамы была подруга. Мы часто к ней ходили в гости. Мама пила с ней чай, а мы с Натой сидели играли в куклы. В комнате были фотообои. Осенний лес и тропинки, что утопали в листве. Мне нравилось сидеть и представлять, что я брожу по этим тропинкам. Куда только они меня не приводили. И к Робину Гуду в Шервудский лес, и в Волшебную страну. Всего и не упомнить. Потом я увлеклась спортом и забросила мечты. Только лес периодически появлялся у меня во снах. Сейчас же он словно ожил. Только показал не осень, а весну, стоящую на границе с летом.

Яркие краски переносили в другой мир. Наполняли жизнь волшебством. В туманной дымке все казалось необычным. Не надо было ничего придумывать. Нужно было лишь подмечать. Вот, например, дупло в котором может сделать домик кто-то из лесных жителей. А может…

— Лера, а ты к Олегу как относишься?

— Никак.

— Он тебе не нравится?

— Мне все равно. Я к нему нейтрально отношусь.

— Но ты ему нравишься.

— И что?

— Могу сказать, что у него серьезные намерения.

— А ты откуда знаешь?

— Он говорил. О тебе расспрашивал.

— Кать, в мои планы новые отношения не входят. Мне нужно детей поднять, а не о мужиках думать.

— Но ты же говорила, что решила свою проблему.

— Ребенок не может быть проблемой.

— Ты не сделаешь аборт?

— Нет. Да и поздно уже. Пусть это сумасшествие, но я не могу. Просто не могу и все.

— Олег думал, что ты отойдешь после аборта и он ухаживать за тобой начнет.

— Спасибо, что просветила насчет его планов, но этого не будет. — Зато теперь понятно, что значит его загадочное “время покажет”. После того, как он или его дружки подсыпали мне какую-то отраву, я вообще Олега перестала уважать.

Наступило молчание. Катя собиралась с духом мне чего-то сказать, а я наслаждалась покоем. В который раз убеждаюсь, что когда принимаешь решение, становится легко. Только произнеся вслух, что я оставила ребенка, я действительно поняла, что это сделаю. Ничего, справлюсь. Со всем справлюсь.

— Я с ним ездила в Турцию. Ты ведь не обижаешься?

— С чего бы? Я еще раз говорю, что Олег меня не интересует от слова совсем. Хочешь в Турцию с ним катайся, хочешь Тибет покоряй. Мне без разницы. Если он чего-то напридумывал и планы настроил, то это его проблемы.


Какие жестокие слова, а ведь их можно и ко мне применить. Мало ли что я там напридумывала! Увидела то, чего не было на самом деле. И это мои проблемы. Он прав. Ни писать, ни звонить. Сама вляпалась сама и выпутываться должна.

— Я тогда попытаюсь его заинтересовать. Сейчас у нас с Олегом договоренность о встречах без обязательств. Но у меня же есть шанс перевести все в серьезные отношения?


Что ты говоришь? Ты же мне недавно на кухне говорила, что не понимаешь таких отношений ради постели. А я чем лучше? Соглашалась с ней, а сама…

— В жизни все бывает. — Говорю, а не верю. Если мужчина рассматривает женщину лишь в качестве любовницы, не думаю, что он захочет изменить к ней отношение и женится. Алексей так на мне и не женился. Хотя это и к лучшему. Меньше проблем. Не надо разводиться, выяснять с кем будет жить Егор. Но ведь факт остается фактом. А прожили мы семь лет. И этот, кавалер, меня воспринимает лишь как доступную девицу, чтоб согреть постель. Интересно, будь я на месте Кати, согласилась бы я на такие отношения, предложив их мой ночной гость? Вот не отшил бы он меня этой ночью, да еще так грубо, а предложил встречаться чисто ради постели? Наверное, да. Мне было хорошо с ним. Мне нравилось ощущение иллюзии, что я кому-то нужна. И ощущение, что он мне дарил, были чем-то волшебным. Я не могу осуждать Катю. Сама ведь в похожей ситуации. Забыть нужно о всех этих мужчинах. Не везет мне с ними. Нужно одной научиться жить. А любовь? Или иллюзия любви? Как жить и не любить?

— А я себя чувствовала, как будто предательство совершила.

— Ерунда. — Успокаиваю ее я.

А ведь с другой стороны это и есть предательство. Она знала, что Олег запал на меня, но решила разделить с ним постель. Это мне он не нужен, а так конфликт бы вышел. Но мы с ней не подруги. Недаром я о себе ей стараюсь не рассказывать. Так, приятельствуем. Нет друзей, и такие подруги не нужны.

Шорох в кустах. Рычание. С лаем из кустов ивняка выскочил черный спаниель с грязным брюхом и коротким хвостом, что крутился, как вентилятор. Он с радостным лаем сделал круг вокруг нас и накинулся на Егора. Положил ему лапы на плечи. Егор не ожидал этого и упал. Пес начал облизывать ему лицо длинным розовым языком, что-то при этом подлаивая и повизгивая. Все это произошло за считанные секунды. Я пыталась, оттащить псину от сына за ошейник, но он обнял его, как трофей. Тоже мне охотник нашелся.

— Уйди! Брысь! Фу! Вон! — Но пес не реагировал.

— Чарли, ко мне!

Пес тут же сорвался с места и полетел в сторону позвавшего его женского голоса. Я же подняла Егора. Он все также смотрел перед собой, но тяжело дышал.

— Ты как? Испугался? — Я села перед ним на корточки и начала отряхивать от прошлогодних листьев, что налипли на спортивный костюм. Он молчал. Знаю, что не ответит, но верю, что когда-нибудь…

— Разве можно такого зверя одного отпускать? — Начала возмущаться Катя.

— Напугал вас? Он добрый.

— Ваш добряк на ребенка накинулся! Разве можно такого зверя отпускать без поводка? — Продолжала Катя.

— Какой же он зверь?

Я не участвовала в препирательствах между хозяйкой пса и Катей. Меня интересовал Егор. Его взгляд. Он смотрел мне за спину. Его глаза не были стеклянными. В них была реакция. Брови слегка нахмурились. Он словно что-то пытался или вспомнить или понять.

Пес вновь подбежал к Егору и уткнулся носом в ладонь.

— Да уберите вы его!

— Катя, помолчи. — Резко одернула я ее. Егор положил ладонь на голову пса. Он все также внимательно смотрел мне за спину. Я поспешно встала. Хозяйкой пса была бабушка, с которой я разговаривала у женской консультации. Она стояла с двумя козами. Одна коза была безрогая, а вторая имела длинные рога, которые делали ее вид угрожающим. Егор сделал шаг. Потом другой.

— Тебя козы заинтересовали? — Спросила я. Егор остановился около них шагах в пяти.

— Иди сюда. Хочешь Машку погладить? Ты не смотри, что она рогатая. Машка — доброй души коза. В отличие от Белки. Белки завидно, что у Машки рога есть, а у нее нет, вот она и бесится. Еще как дерется. Раз она такая вредная, мы ее башку чесать не будем. — Бабушка взяла Егора за руку и подвела к рогатой Машке. А потом положила его ладонь меж козьих рогов и начала помогать чесать той макушку. — Вот как ей нравится. Аж глаза закрыла от удовольствия.

Пес сидел рядом и с одобрением смотрел на эту картину. Я же затаила дыхание. Первая реакция за столь долгое время. Мой маленький спящий принц начал просыпаться.

— А молоко какое вкусное мои козы дают! Сладкое. Тебе нравится молоко? Ты не хмурься. Если не помнишь, ничего страшного. Попробуешь и решишь нравиться тебе оно или нет.

Егор неуверенно кивнул. Понимает. Я была в таком состоянии, словно получила нокаут.

— С мамой гуляете? А мы за щавелем пошли. Составите нам компанию?