— Составим, — я хоть на луну готова была лететь, лишь бы Егор вновь не ушел в себя.

— У меня соседка скупщикам щавель возит. Вот и я подрядилась на халтурку. Нам все равно с девочками гулять нужно. Мы по утрам и гуляем. До десяти щавель собираем, а потом домой идем. Я вам поляну покажу. На нем этой кислой травки, как будто посеяли специально.

— И зачем его покупают? — Спросила Катя.

— Так потом в пакеты упаковывают, замораживают и продают. Люди покупают, и суп варят. Можно его и на грядках посеять, только у садового вкус другой. Не такой кислый. Я мешаю садовый и лесной. Получается самое то. — Ответила бабушка. — Летом ягоды сдаю также соседке, она оптом их продает. По осени грибы продаем. Знаете с козами за грибами ходить весело. Они так и норовят вперед убежать и съесть их. Вот и бегаю за ними наперегонки с корзиной наперевес. Какая-никакая, а прибыль. Там рубль, тут два, глядь и тысяча набежала. Все думают, как их потратить, а я как сэкономить да заработать.

— И не страшно такие вещи незнакомым людям рассказывать? — Покачала головой Катя. — Вы еще скажите, где деньги храните. Что вас дома нет по утрам, мы уже знаем.

— Не такие уж вы и первые встречные. Вон, с подругой твоей мы уже общались.

— Да, вы мне тогда помогли, а я толком и спасибо не сказала. Меня Лера зовут. Это Егор и Катя.

— Меня Ульяной зовут. Только девочки, давайте сразу договоримся без теток, бабок и выканья. Я и без этого знаю сколько мне лет. Каждый день в зеркало смотрюсь, а оно не врет, как бы мне не хотелось обратного. Так что, я для всех Ульяна.

— Как-то неудобно. — Попыталась возразить я. Ульяна была невысокой, худенькое бабушкой, каких легко представить сидящими перед домом на лавочке. Цветной платочек, кофточка в мелкий цветочек, поверх нее вязаная безрукавка, темно-синяя юбка и резиновые сапоги, в руках длинная палка, на которую она периодически опиралась — обычная бабушка, как из картинки в книжке сказок. Даже мысль не приходила обращаться к ней так панибратски.

— Мне вполне удобно. Вот будешь в моих годах, тогда и поймешь, как неприятно, когда тебя носом пихают в твой возраст. — Весело сказала она. — Я в душе себя чувствую молодой козочкой, а не старой вешалкой. Надо быть как старуха Шипокляк. Гениальный образ женщины. Правда, закроем глаза, что она закон нарушала. Но ведь так, делала, что хотела, не смотрела на возраст и не боялась общественного осуждения. А я чем хуже? А так, я сказала бы, что такое удобно, а что нет, но при ребенке не буду.

— Да живите, как хотите. Только доверять людям в наше время небезопасно. — Настаивала на своем Катя.

— А ты меня поучи еще! Я десять лет следователем работала. Думаешь не умею в людях разбираться? Да и кто сказал, что я одна живу? Или что я деньги с собой таскаю? Аль вы с карманами, набитой валютой гулять ходите?

— С нашей копеечной зарплатой только о валюте и думать. — Усмехнулась я.

— Вот мы и сошлись во мнении. Нам в эту сторону заворачивать.

— Там же болото. — Удивилась Катя.

— Так на его окраине травка и растет. Или боишься, что в топь заведу? Тогда я войду в историю, как первая бабушка-маньяк. А вы будете призраками летать над топями и мстить всем заходящим в лес бабушкам, пугая их до сердечного приступа. А потом ходить на чай к кикиморе с водяным и старику-лешему. Будут о вас легенды сочинять и детей пугать. Во какую сказку я придумала! — Задорно сказала она. Невольно захотелось улыбнуться. — У меня муж такие сказки сочинял! Заслушаешься. На любую ситуацию у него была сказка.


Ульяна вздохнула. Ее морщинистое лицо, словно разгладилось, когда она вспомнила о муже. Никогда такого раньше не видела, чтоб люди молодели на глазах. Нарушать ее воспоминания не хотелось.

— Знаем мы таких сказочников. — Пробормотала Катя. Ульяна ничего не ответила. Только посмотрела на Катю. Мне же стало неудобно за невольную грубость подруги.

Полянка появилась неожиданно. Вот тропинка петляет между ракитником и низкой порослью рябины и вдруг все остается позади, а перед нами оказывается поляна. Густая трава, солнце, блики на воде. Вода омывала полянку с двух сторон. То там, то тут виднелись островки, кочки покрытые зелеными шапками мха, жидкие кустики, что торчали над поверхностью болота. Жужжали комары и слепни. Мелкие мушки вились над нами. Не знаю, я их не замечала. Все напоминало сказку. Время остановилось. Было странно знать, что где-то там ездят машины, люди куда-то спешат. Суется. Переживают. На самом деле нечего не важно. Все пшик, кроме таких моментов, когда приходит спокойствие и умиротворение. Когда душа перестает рыдать и рваться на части.


Мы собирали щавель. Пес носился по поляне, охотясь на стрекоз и слепней. Иногда он подбегал к Егору и ронял его в мягкую траву, начинал облизывать его лицо. Егор смеялся. А я не могла поверить, что слышу его смех и это не сон. Что все реально. Трудно было поверить, что Егор вновь со мной. Я боялась спугнуть этот момент. Делала вид, что все так и должно быть, а сама украдкой вытирала слезы.

— Все хорошо будет. Испытания не просто так нам даются. — Тихо говорит Ульяна. Я не могу ответить. Слишком много эмоций, переживаний, радости и надежды.


Мы набрали два пакета щавеля и решили отдохнуть. Ульяна достала бутылку с водой, огурцы и черный хлеб. Никогда еда не казалась такой вкусной. Любые деликатесы перед ней меркли. Об этом я и сказала.

— После работы любая еда вкусной кажется. Это нормально. Если бы я тебя такое едой на Новый год угостила, ты бы нос сморщила. А на свежем воздухе, после трудовой терапии, самое то. Смотрите, девоньки, приходишь с мороза — дом таким уютным кажется. Еда вкусной. Уезжаешь от родных, любая новая встреча — это праздник. А живя под одной крышей, могли цапаться каждый день, да огрызаться. Все познается в сравнении. Тоже касается и счастье. Можно стремится поймать журавля в небе, бежать за уехавшим поездом и долго жалеть, что не успела запрыгнуть в последний вагон. Или поставить на прошлом точку. Жирную такую и жить дальше. Можно радоваться синичке, что живет под крышей и прилетает каждое утро под окно сала поклевать. Можно плюнуть на поезда и купить билет на самолет, пароход. Да мало ли какой транспорт. Хоть на ракету садись и в космос лети. Все в твоих руках. Но понять это можно лишь пройдя все трудности, тогда и узнаешь, что такое вкус счастья, любви, радости.

— Некоторым все достается по праву рождения, — возразила Катя. — Они с пеленок золотыми ложечками едят. И проблем у них нет таких, как у нас, простых смертных.

— Проблемы есть у всех. Ты не можешь знать, что твориться в квартирах за закрытыми дверями. Публичные люди часто выставляют только радостные моменты. Не будешь де жаловаться на весь мир, что и у тебя не все гладко. Зачем сор из избы выносить, когда подчас этот сор или карьере навредит, или слишком личный? Никто не будет трубить о своих проблемах на каждом углу. Но и богатые такие же люди, как и мы. — Возразила я.

— А тебе откуда знать?

— Кать, а что они инопланетяне?

— Какие могут быть проблемы, когда у тебя много денег? Какой маникюр сделать? Или прическу?

— Во-первых, это ограничения. Тебе нужно жить согласно статусу. Иметь какие-то атрибуты этого статуса, манеры, поведение. Во-вторых, это маска на заграничный манер. Улыбка в тридцать два зуба и все у тебя всегда должно быть хорошо. Маска успешности. Женщины в образе стервы, мужчины все такие холодные циники. Чувства теряются или глубоко прячутся. Есть и глупые птички-попугайчики, которые яркие и пустые. Но и у них жизнь несладкая. Заточат их в клетку. Они сидят там и слова лишнего бояться сказать хозяевам клеток, а отыгрываются на других. Когда человек живет небогато, он может пожаловаться родным, друзьям. В том мире родственных связей нет. Дружба — это миф. Максимум, что это нейтралитет или союз против общего врага. Со своими проблемами ты остаешься один на один и помощи ждать неоткуда.

— Как будто здесь кто-то тебе поможет.

— А хочешь сказать, что нет? Один человек мимо пройдёт, второй, а третий остановится.

— Лера, ты категорична. Среди богатых тоже люди есть. — Возразили Ульяна, что до этого не участвовала в споре.

— Я не говорю, что там нет нормальных людей. Может и есть, но мне они не попадались. Хотя, это может у Алексея были такие специфичные друзья? — Я передернула плечами, скидывая груз неприятных воспоминаний.

— Ладно, пора домой возвращаться. А то Егор скоро с ног свалится.


Я быстро перевела тему, заметив заинтересованный взгляд Кати.

— И то верно. О времени мы забыли. — Согласилась Ульяна.


Мы вышли из леса. От кислорода, бессонной ночи и произошедшей перемены в Егоре я чувствовала усталость.

— Заходите ко мне в гости за молоком. У меня дом на окраине. Самый красивый, на пряничный похож. — На прощание сказала Ульяна.

— Спасибо. Может и заглянем. — Ответила я.

Глава 9

Душно. Жарко. Перед глазами все плывет. Нужно передохнуть. Мы с Егором решили пройтись до реки. Он все также был моим молчаливым спутником. Иногда Егор приходил в себя, чем-то заинтересовывался. Но большую часть времени продолжал быть в себе. Только даже его небольшие пробуждения были для меня праздником. Мы уже возвращались с нашей прогулки, когда мне стало плохо. Сбоку от дороги росло высокое дерево с большим толстым стволом. Я решила передохнуть в его тени. В стороне несла свои воды река. От нее не чувствовалось прохлады. Воздух был слишком раскален. А люди еще собираются ехать на юга. У нас здесь ничуть не прохладнее южных земель.

Белые пушистые облака проплывают над головой. Хорошо вот так лежать и ни о чем не думать. Лежала бы так целую вечность. Тихо. Спокойно. Я люблю, когда на душе спокойно, когда я могу не думать о проблемах, когда время, словно останавливается.

Прошло две недели. Я запретила думать себе о том человеке. Он хотел, чтоб я его вычеркнула, я сделаю это. Пусть для меня это было тяжело. Начинать новую жизнь всегда тяжело. Я улыбалась, смеялась над любыми шутками и старыми анекдотами. Делала вид, что я счастлива. Играла в спокойствие. Верила, что у меня сердце сделано из брони. Я даже почти себя в этом убедила. Только иногда приходила тоска. И слезы готовы были сорваться с ресниц. Но я брала себя в руки и жила дальше.

— Не помешаю? — Он сел рядом.

— Нет. Давно тебя не было видно.

— На работу ездил, — ответил Антон. — А то пить не на что.

— Зачем ты столько пьешь?

— А почему мне этого не делать? Или ты хочешь прочитать лекцию о вреде алкоголя?

— Не хочу.

— Ты меня не боишься. — Это не вопрос, утверждение.

— Нет.

— Почему?

— Потому что я не вижу в тебе мужчину. Ты для меня глупый запутавшийся мальчишка. Может со временем ты и станешь матерым волком, в сторону которого посмотреть страшно, а не то что подойти, но пока ты щенок. Еще пробуешь жизнь молочными клыками, рычишь и злишься, что она тебе не поддается.

— А ведь я могу сейчас сделать что угодно и никто на помощь не придет. Даже от этой мысли не боишься?

— Нет. Не боюсь.

Это было правдой. Я его не боялась, хотя мы были вдвоем, не считая Егора, посреди поля. Антон мог напасть в любую минуту, тем более что он этого не скрывал, да и уже пытался это сделать несколько раз. Но я знала, что даже если он начал бы приставать ко мне посреди толпы, мало кто пришел бы на помощь. Лишь единицы. Такие же дураки, как я. Людям проще отвернуться. Не заметить. А если видят, что кто-то упал, то нужно растоптать. Втоптать в грязь. Постараться сделать так, чтоб человек больше не поднялся.

Отец Алексея стал свидетелем его «игр». Мы тогда были в гостях. Я недавно родила. Алексей решил что нужно показать родителям внука. Им на самом деле было все равно есть Егор или нет. По сути они его не признали. Очередная связь их сына. Очередная забава. Его отец видел в руках Алексея нож. Он видел, что я боюсь Алексея. Но не остановил своего сына. Не помог мне. Потом у нас был с ним разговор наедине. Тогда мне было сказано, что если хоть одна живая душа узнает об «играх», то нынешняя моя жизнь с Алексеем покажется для меня раем. Потому что отец Алексея лично покажет мне, что такое ад. И я поверила. Он был страшнее сына.

Такому человеку было сложно не поверить. Я не видела, что он мог сделать. Только чувствовала, что это будет намного хуже, чем игры Алексея.

— Почему ты хочешь, чтоб тебя боялись?

— Страх — это уважение.