Нина Баскакова - Котенок и незнакомец

— Ты поосторожнее, а то кости переломаешь. — Я повела плечами. — Я так понимаю, после этого ты на женщин и ополчился.

— Пытался. Но не получается. Больно уж вы создания интересные. Да и лучше спать с девкой, чем одному.

— Антон!

— Что я такого сказал? — И опять хохочет.

— Тебя не учили правилам хорошего тона? Не знаешь что ли, чего можно говорить, а чего нельзя?

— А я трудно обучаем. Сейчас такого тебе наговорю, что красная будешь как рак вареный. — Он наклоняется к моему уху.

— Отстань от меня, а то щекотать буду. — Изворачиваюсь. Он особо и не держит.

— Попробуй. — Довольный такой. Накатывает волна азарта.

— Ты что каменный?

— Ага. Из мрамора.

— Щекотки не боишься?

— Нет. — А сам смеется. Довольный такой. — А вот ты боишься.

— Хватит! Егора разбудим возней.

— Да у него сон богатырский. Тем более я тихо себя. Веду Это ты ржешь кобылой.

— Сам ты кобыла!

— Я кобылой быть не могу. Уж скорее конь.

— Мерин.

— Я тебе покажу сейчас мерина. До оскорбляешься сейчас.

Он меня явно решил защекотать. Возимся с ним, пока у меня дыхание не перехватывает. Ускользаю на кухню. Он идет за мной. Я стою около окна, пью холодный чай. Свет от полной луны заполняет всю кухню. Деревья кажутся серебряными в лунном свете.

— Красиво. — Антон подходит со спины. Обнимает. — Похоже на волшебное царство, где нет места людям. А живут там маленькие волшебные существа, похожие на мотыльков. Они перелетают с дерева на дерево и танцуют.

— На деревьях танцуют?

— На их листочках. Они же маленькие. Помнишь сказку про дюймовочку? Вот такого расточка и наши существа.

— У меня существа с чем-то страшным ассоциируются.

— Назовем их феями.

— А как будет фея мужского пола? Фей?

— Наверное. Я не спрашивал. Но как они танцевали — видел. Есть одно поверье, если повторить их танец, то можно загадать желание и оно сбудется. Попробуем?

— Я танцевать не умею.

— А я научу. Ничего сложного нет. А музыкой будет лунный свет.

Он говорил тихо, голос завораживал. Мягкими движениями он прошелся по моим рукам, вызвав какой-то странный трепет предвкушения. Я послушно отдала ему кружку с чаем. Она перекочевала на подоконник.

— Иди сюда, котенок. — Тихий шепот, ласковые прикосновения. Он меня походу дела соблазнял. Тоже мне казонова нашелся. Но молчу. Интересно, что будет дальше.

— Закрой глаза. Доверься. Ночь — время иллюзий. Можно представить что угодно. Быть кем угодно и ничего не бояться. — Это не его слова. Их говорил другой человек. И говорил лучше, искреннее. А это лишь дешевая подделка. Но можно и ее выслушать, когда нет оригинала. Пусть от каждого его слова сердце разрывается на части. Он говорит, а я вижу другого человека. Вспоминаю другие объятья, другие прикосновения. Его губы шепчут прям около уха. Руки ласково гладят мою спину. Медленный танец в лунном свете вот-вот превратится в что-то большее. — Загадай желание и оно обязательно исполнится.

— Хочу автора этих слов слышать, а не его подобие. И хватит меня клеить.

— Желание не обязательно в слух говорить было. — Хмыкнул Антон. — И это жестоко.

— С моей стороны жестоко? А с твоей стороны не жестоко по больному бить? Теми же словами. Разве так можно?

— Отхожу от него и забираю свою кружку. Вытираю набежавшие слезы. — Чурбан ты бесчувственный. И фальши сколько. Зубы он заговаривает. Ничего ты не умеешь. Он говорил искренне. А ты, как попугай повторяешь заученные слова.

— Да ладно тебе кипятиться. Еще немного и пар повалит. Можно было и не подыгрывать. Сразу бы обрубила и все.

— Дурак ты. Думаешь я не хочу что ли все это слышать? Не хочу вспоминать?

— Я не знаю чего ты хочешь. Вот скажешь, так узнаю. Мысли читать не научился.

— Хочу Антон. Ты даже не представляешь как хочу. Как мне все это дорого. А есть лишь воспоминания. Как ночь приходит, так они постоянно возвращаются. Я уже не знаю как их прогнать. Они и греют и выматывают одновременно. Это что-то невозможное. С одной стороны и рада, что его повстречала, а с другой лучше бы и не знала. Мне постоянно хочется этого тепла, этой заботы, нежности. Сколько должно пройти времени, чтоб я смогла его забыть? И опять, не знаю, хочется ли мне его забывать. Вот что это такое? Наверное из-за беременности совсем с катушек съехала.

— Это не из-за беременности. — Антон стоял с другой стороны открытого окна. — Любишь ты его.

— Нет, это лишь дорогие воспоминания.

— Ага, а я Александр Македонский.

— К чему это?

— К тому, что можно убеждать себя как угодно. Только есть вещи, которые и так видны невооруженным взглядом.

— И что ты видишь?

— Что ты по кому-то сохнешь.

— Неправда. Мне со стороны виднее.

— Это так кажется.

— Тогда я тебя поцелую.

— В глаз дам.

— Все-то тебя драться тянет.

— Ты меня злишь.

— Это тебя давно по шерстки не гладили. Вот поглажу, так сразу милой и ласковой станешь.

Он меня взбесил. Не знаю до чего мы бы с ним договорились, но у Антона зазвенел телефон.

— Да ты не кошка, а ведьма. — Хмыкнул он, отвечая на звонок. — Нет, не разбудил. Есть. Лады, кину шесть тысяч. Смской пришли номер счета. Там все равно хоть Валентина Петровна, хоть Иван Иваныч. С карточки на карточку же перекидываю. Когда смогу? Котенок в половине седьмого на работу идет. Где-то к семи до банкомата доеду. Как какой котенок? Твой. Да, вместе время проводим. Вторую неделю у нее ночую.

— Я тебя убью. — Тихо прошептала я. Антон лишь рассмеялся, но начал пятиться.

— А чего? У тебя какие-то медсестрички там, которым я должен деньги переводить. Ей уже за пятьдесят? Ну вкусы у всех разные. Мне вон тоже девочки по старше нравятся. А чего такого? Котенок, прекрати на меня так смотреть. Мне страшно становится.

— Это он, да?

— Зознобарь твой. Кто же мне еще в первом часу ночи будет звонить?

— Кто?

— Ну ты его зазноба, а он зазнобарь. Как еще обозвать? Чего ты там ржешь? Меня вон твоя зазноба сейчас калечить будет. А я тут грязным делом занимаюсь. Слезки ей вторую неделю утираю. Слушаю, как она тут по тебе страдает.

Я наверное его точно придушить хотела. Но рот Антону хотелось закрыть точно.

— Убьешь! Котенок прекрати! Все, сам ее успокаивай! — Антон пихнул мне трубку и чуть не насильно подвинул к уху.

— Убью или покалечу.

— Кого, котенок? Это тебя Антон так разъярил? — Спокойный голос, слегка встревоженный, но такой знакомый. Я просто сползла на пол.

— Он… он…

— Ты успокойся. Чего случилось?

— Он твоими словами говорит. Вот. И неискренне, а так. А я слушала. А он… И я его отшила. А он говорит, что я… И зачем тебе все это трепать? Короче, он дурак.

— Последнее чисто по-женски. Как что, так сразу дурак. — Смеется Антон. Он сел рядом.

— Честно, ничего не понял.

— Ну и хорошо, что не понял. — Я только вздохнула свободнее, как Антон взял у меня телефон и ляпнул.

— Не понял, так я поясню. Сохнет по тебе твоя зозноба, пока ты романы с медсестричками крутишь.

— Антон! — Я не успела ему ничего сделать, он мне опять впихнул трубку.

— Нет у меня никакого романа. В больницу попал. Денег нет. Карточку сперли, вместе с кошельком. Валентина Петровна согласилась деньги на свое имя получить, а мне отдать.

— Чего случилось? — Тихо спрашиваю, а у самой аж сердце остановилось.

— Ничего страшного, котенок. Я думал с Антоном разговариваю.

— Но ты в больнице.

— Чего там у него? — Антон взял у меня телефон. — Я тебе завидую. Пара синяков, да помятые ребра, а по тебе тут слезы льют. Прям такая трагедия!

— Я не плачу.

— Не плачет. Ага. Я тебе говорю, что завтра утром сделаю. С удовольствием передаю трубку, пока меня здесь слезами не утопили.

— Ты чего плачешь?

— Врет он все. — Ответила я, шмыгнув носом.

— Ясно. — Он вздохнул. — Как ты? Что нового?

— Все хорошо. Только Антон…

— Чего Антон?

— Дразнится. Он меня просто довел.

— Ты успокойся. Давай я ему скажу, чтоб он к тебе близко не подходил?

— Мне без него страшно.

— Оказывается, я на что-то тебе все-таки сгодился. — Хмыкает Антон.

— Ты меня не слушай. Я сейчас не в себе, наверное.

— Тебе надо успокоится. Ничего ведь не случилось. А Антону, когда приеду, уши надеру. Больше дразнить тебя не будет.

— Я ему сейчас сама уши оторву.

— Не надо. Мне еще с ним пообщаться нужно. А как он меня без ушей слышать будет? И так периодически в одно ухо у него влетает, а в другое вылетает.

— Антон неплохой парень. Просто иногда дурным становится. — Слезы высыхают сами по себе. — Ты наверное думаешь, что я с катушек слетела.

— Нет, я так не думаю. Давай мы сегодня спать ляжем. А то время уже позднее. Завтра я тебе наберу. Хорошо?

— Я не хочу телефон включать. Мне Алексей названивает. Пугает.

— Мы найдем решение этой проблемы. Давай, слезы вытирай и больше не плачь.

— Я успокоилась.

— Вот и хорошо. Спокойной ночи, котенок.

— Спокойной ночи.

Гудки. Я смотрю на телефон и не верю самой себе.

— И до чего договорились? — Спросил Антон.

— Обещал позвонить.

— Ты же хотела его слышать, а не меня. Вот и услышала. Может тебе миллион долларов пожелать?

— Мне не нужны доллары.

— Да понял я, что миллион тебя точно не прельстит. Может два?

— Пойдем спать, мечтатель.

— Но ведь сбывается же.

Пасмурная погода, а мне все равно. Даже в тучах, что похожи на кисель серого цвета можно найти что-то приятное. Все вокруг такое четкое и яркое, как будто на телевизоре настроили яркость. И воздух такой пьяный. А на душе легко. И сердце то замирает, то бьется быстрее. Предвкушение чего-то приятного не покидало все утро.

Олега я увидела часов в десять. Он ковылял на костылях. Голова перевязана. Он шел из магазина. Целлофановый пакет был не тяжелый, но он ему явно мешал.

— Помочь?

— Не откажусь. — Олег останавливается рядом со мной.

— Домой идешь?

— Если тебя не смущает моя костяная нога, можем и на танцы сгонять. — Смеется.

— Чего случилось?

— С клиентом одним поспорили. Он утверждал, что царапину на капоте я ему поставил. На кой мне его машину царапать? Знал бы раньше, что мужик такой нервный, послал бы его далеко подальше с его машиной. Взял мне ногу и сломал, и голову пробил. Вот теперь будет мне компенсацию выплачивать. А я еще постараюсь, чтоб ему присудили и выплатить мой простой в работе.

— Попробуй. — Я пожала плечами. В судебных делах я не разбиралась совсем.

— Ты прям светишься вся.

— Настроение хорошее.

— Может в гости зайдешь? Настроением своим поделишься.

— Нет.

— Почему? У меня такое ощущение, что ты меня избегаешь.

— А ты хотел чего-то другого?

— Почему бы и нет. Я тебя не обижал, слова плохого не сказала.

— Олег, знаешь ведь, что у меня скоро будет ребенок. Мне не до соседских посиделок.

— Знаю. Но это не мешает же нам с тобой общаться. Может из этого общения чего-нибудь и получится.

— А мне надо что бы из этого чего-то получилось? Я не хочу.

— Не глупи, малышка. Думаешь ты такая фифа, что я буду за тобой бегать?

— А я и не прошу за мной бегать.

— Лера, ты не в том положении, что бы бегать. Тем более от меня.

— Чего ты до меня докопался? Я с тобой больше общаться не хочу. В твоей компании мне подсыпали какую-то дрянь. Я тогда думала, что помру. Второго раза такого испытать не хочу.

— Не было у нас ничего такого. — Олег задумчиво прикусил губу. — Но знаю, кто сделал. Лера, мне с тобой было бы удобно сойтись. Поэтому травить тебя и падать в твоих глазах смысла нет. А вот подружка твоя могла подсыпать тебе что-то. Тем более у нее были при себе вещи, которые помогают расслабляться.

— Наркотики?

— Легкая дурь. Так что я не причем. Помню, ты резко домой ушла тогда. Разозлилась, когда тебя проводить предложили. Я и не думал, что тебе плохо. Выглядела ты нормально. Скрывать не буду. За хранение я свое отсидел. Больше с этим не связываюсь. Зачем? Есть более интересные вещи. Второй раз за дурь поймают — по полной влепят. А я пожить хочу на свободе.