Карина весело рассмеялась, ничуть не смущаясь тому факту, что его пальцы все еще удерживали ее лицо.

— Фи, как некрасиво. Ты думаешь, меня можно купить за икру или лобстеров? По-твоему, я ценю себя так низко?

— А что надо предложить, чтобы иметь тебя, Карина?

Константин немного надавил, заставив их лица приблизиться почти вплотную. Он усмехался, поддерживая эту игру, но Карина видела, что равнодушное изучение в его глазах все больше сменяется желанием. Надо бы сворачиваться, чтобы не перейти край. Однако самоуверенность этого мужчины была настолько выраженной, что почти раздражала ее. И он ведь не применял силы, ни к чему не принуждал, явно уверенный, что ему нет в таком необходимости. Карина, по большей части, привыкла к другому поведению у мужчин.

Неужели никто и никогда не ставил его на место? Не то, чтобы она собиралась делать что-то подобное, но… Хорошо, ей было немного интересно. Совсем чуть-чуть.

— Иметь? Или поиметь, Костя? — Вздернула она бровь. — Ты, вдруг, вспомнил про дипломатию? А несколько вечеров назад употреблял совсем другое слово… — Протянула она, хитро глядя на него сквозь ресницы.

— А ты хочешь, чтобы я тебя поимел? — В тон ей уточнил Соболев, второй рукой обхватив Карину за талию.

— А я есть хочу, Костя. — Увернувшись, Карина ловко обошла его и вышла из лифта, только что распахнувшего свои двери на первом этаже.

И, замерев в шаге, посмотрела на него через плечо с веселой улыбкой, оборачивая это все в шутку. Константин тоже улыбался. Только и желание никуда не делось из его взгляда.

Ни один из них не обратил внимания на удивление не столь уж многочисленных людей, находившихся в холле, вызванное, видимо, видом Карины.

— Желание женщины — закон. — Сделав вид, что не заметил ничего странного в ее поведении, согласился он и вышел из лифта следом. — Любое желание. — Добавил Костя, на миг, остановившись около нее и наклонившись к самому уху Карины.

По ее спине все-таки прошла дрожь от его многообещающего низкого и хрипловатого тона, как бы Карина не сердилась на предательскую реакцию тела. И он это заметил.

— А я тебя обязательно поимею. — Самодовольно сверкнув глазами, так же тихо пообещал он.

И, пользуясь присутствием людей, уверенно ухватил Карину за руку.

— Тебе холодно? — Тут же поинтересовался Соболев, не позволив ей ответить и сделав вид, будто именно в эту причину ее дрожи он поверил.

— Ничуть.

Карина улыбнулась ему настолько спокойно и безмятежно, что, наверное, никто бы вокруг не понял, какое возбуждение и желание, неясно с чего, вызвало в ней последнее заявление Соболева. Так, что жар, казалось, вспыхнул в животе и разлился по венам, обжигая каждую клетку. Только вот, кажется, от внимательных, прищуренных глаз Константина это скрыть не удалось.

Это ей не понравилось. Карина не помнила, чтобы ее тело когда-нибудь реагировало настолько сильно. Видно, общая нервозность сказывалась, находя выход в сексуальном возбуждении.

А ведь каменные плиты пола действительно холодили босые стопы, да и от морозного воздуха, то и дело врывающегося сквозь двери в холл вместе со снежинками, шелковый халат защищал плохо. Но ей, все равно, в этот момент было жарко.

Ограничившись улыбкой, выразившей все ее недоверие к такому «громкому» утверждению Константина, Карина выше подняла голову и с полной уверенностью в себе осмотрела холл.

— Мы идем в ресторан? Или мне придется возвращаться и заказывать ужин в номер? — Уточнила она у Соболева, сделав вид, что пропустила мимо ушей его заявление.

Карина умела дожидаться подходящего момента, чтобы ответить так, что последнее слово оставалось именно за ней. А с Соболевым, похоже, она могла позволить себе роскошь откровенности безнаказанно, вместо более привычного задушенного молчания.

Он лишь довольно усмехнулся и, кивнув в ответ, повел ее в ресторан, так и не отпустив руку Карины.

А она так, словно это было совершенно естественно и нормально, спокойно и уверенно шла рядом с ним через холл в одном шелковом халате и босиком. Карине давно стало наплевать на чье-то недоумение, возмущение или непонимание. В ее деле с подобными комплексами далеко не пойдешь.


Их все-таки пустили в ресторан. Хотя, на пару мгновений, Константину показалось, что администратор все же решится что-то сказать. Однако Карина просто не дала женщине ни единого шанса. Он не мог отрицать, что с восхищением следил за тем, как Карина, с полной уверенностью в себе и достоинством, стоящим королевы, прошла мимо пораженного администратора и, выбрав лучший столик, спокойно опустилась на стул, который подвинул ей, так же, немного ошалевший, официант.

Впрочем, Костя подозревал, что в немоте администратора ресторана есть заслуга и администратора «vip-зала», в задачу которого входило обеспечивать удовлетворение любых капризов и желаний «дорогих» гостей отеля. А они с Кариной, определенно, относились к разряду таковых. Так как, вряд ли рядовой клиент отеля мог позволить себе на протяжении многих дней снимать номер-люкс стоимостью восемь тысяч за сутки. А тут сразу два таких постояльца.

Костя заметил, как парень, завидев их в холле, уже через пару секунд оправился от шока и, верно определив предполагаемое направление, бегом отправился в ресторан. Очевидно, как раз, чтобы предупредить сотрудников.

Однако это ничуть не умалило фееричности появления Карины в зале самого ресторана.

Константин искренне наслаждался этим представлением. А она, похоже, прекрасно видела, что ему нравится это, и даже потворствовала. С Кариной сложно было соскучиться, умела она доставлять удовольствие, причем, самым непредсказуемым образом, что есть, то есть.

В зале было мало народу, видимо, сказалась погода, но все, кто присутствовал, не могли не следить за происходящим. Кто явно, а кто — прячась, но все смотрели на их столик. Мужчины с легко читаемым интересом в глазах, женщины — с осуждением, а, кое-кто, почти с презрением. Карине же, кажется, было плевать на переполох, вызванный ее появлением. Этой женщине не привыкать привлекать внимание, судя по всему. Костя вполне мог в это поверить.

Расположившись напротив нее, он от души веселился.

Собственно, ради этого он и пригласил ее, надеясь развеяться, так что…

Когда Никольский уехал, чтобы вместе с парнями ждать прибытия поезда Лихуцкого, Костя честно занялся делами с Максимом. Но через несколько часов все эти договора, контракты и соглашения, под завязку напханные увертками и завуалированными ловушками вероятных партнеров и конкурентов, надоели до чертиков. К тому же, голова была занята событиями, закручивающимися вокруг него, смысла в которых Константин все еще не видел. А бесполезные попытки тот обнаружить — только ухудшали настроение. Как и ожидание «откровений» Лихуцкого. Устав от всего этого, Константин отправил Шлепко, велев катиться с глаз долой, и пошел в бар. Причем понял, что надеялся на общество Карины, Костя не сразу. И только просидев там с час, и осознав, что настроение стало еще хуже, чем до этого, задумался.

На кой черт ему сдалась сейчас эта женщина, Костя тоже не совсем понимал. Секса, вроде б, не хотелось. С таким-то ворохом нерешенных вопросов. Хотя, глупо было не признать очевидного, что уже через две минуты общения с ней — мысли о сексе стали доминирующими в размышлениях Кости.

Но тогда, в баре, он, кажется, думал не об этом. Да и без разницы Константину было, как есть: одному или с кем-то в компании. Однако, отчего-то, этой самой компании в данный момент и хотелось. Причем, именно в лице Карины. Достаточно забавно оказалось с ней пикироваться. Да и молчать она умела, он не мог этого не признать.

А так как Костя привык получать то, что хотел — не раздумывая особо над причинами, пошел к ней. Его не очень заботило то, что сама Карина не раз заявляла о нежелании продлевать или как-то расширять знакомство. Не задумывался он и о том, что она может быть занята «делами». Костя даже не представлял, отчего не думал об этом до ее прозрачного намека. Ведь знал же, кто Карина такая, собственно.

Впрочем, она была свободна, и ладно, не в постель же он ее тянул, а в ресторан. Потому, с некоторым недоумением подавив странное раздражение, появившееся внутри после этого намека, он и добился ее общества.

Что Костя мог сказать об итоге своего поступка — так это то, что о проблемах и непонятных происшествиях ему если и не удалось забыть (что было бы крайне глупо и неосторожно), то уж отодвинуть их на время — он смог точно. И сейчас, пожалуй, пребывал в лучшем настроении за последнюю неделю.

Правда, те самые мужские взгляды, обращенные на Карину, которые еще три дня назад забавляли его на благотворительном вечере, сейчас вызывали недовольство, которое он не мог объяснить. Эта женщина не принадлежала ему, да Константин и не стремился к этому, вроде бы. Секс — да, этого он от нее хотел. Даже сейчас его тело едва не вибрировало от напряженной попытки сдержаться, чтобы не опрокинуть ее на стол прямо здесь. Он с превеликим удовольствием избавил бы Карину от халата и основательно занялся б всем тем, что мало скрывала тонкая ткань.

Судя по ее хитрым глазам, слабому румянцу на щеках и не такому уж размеренному дыханию — Карина знала об этих мыслях. И сама испытывала нечто подобное. Но держалась отстраненно. Упорная в своих решениях женщина. Хоть Костя, в упор, не понимал причин ее отказа. Что ее в нем не устраивает? Интересно, даже.

Впрочем, он никогда не сдавался без боя, так что узнает рано или поздно.

Обхватив пальцами бокал с коньяком, он поднес тот к губам, наблюдая за Кариной. Впервые с того благотворительного вечера он видел, чтобы она пила, а не просто вертела вино в руках. Причем, официант наполнил ее бокал уже дважды. Косте было любопытно, что именно повлияло на это.

Хотя, куда любопытней ему было узнать, как именно выгнется ее тело, если он накроет ее грудь ладонями, сожмет те, щекоча соски. А потом наклонится и, дразня, пройдется языком по сжавшимся вершинам, которые приковывали к себе его взгляд на протяжении вечера.

Возбуждение терзало и закручивало тело все сильнее.

И, что тут скрывать, с каждой встречей, контролировать это желание становилось сложнее, да и охота к контролю угасала.

Но, возвращаясь к проблеме настырных взглядов окружающих, Костю, как-то, никогда не волновало ранее, хотел ли еще кто-то ту женщину, которую он желал, если она была с ним. Однако сейчас он с удовольствием заплатил бы администратору, чтобы из зала выставили и тех немногочисленных гостей, которые, вообще, находились в ресторане. Довольно странное стремление в отношении женщины, которая не скрывала и не стеснялась того, кем была. Более того, Костя подозревал, что позабавил бы Карину, упомянув об этом.


Вечер прошел довольно забавно, Карина не могла этого не признать. Лучше, чем она могла ожидать бы от завершения довольно неприятного дня. Хотя, если смотреть трезво — согласилась на ужин Карина все-таки зря. Напряжение между ними не просто нарастало, оно протягивалось в пространстве между их телами и глазами раскаленной добела дугой, заставляя волоски на коже подниматься дыбом, как от разряда молнии, ударившей рядом. Карина хотела его, хоть и понимала, насколько стратегически неправильным было бы поддаться этому желанию. А два бокала вина, которые она позволила себе, стараясь согреться и избавиться от накопившейся за день нервозности и усталости, не то, чтобы усложняли, но и не облегчали контроль над собой. Впрочем, Соболев не выпил ни грамма, а контролировал себя с таким же трудом, Карина весьма отчетливо видела, с каким напряжением он следит за каждым ее движением, и как раздуваются его ноздри в попытке ровно дышать.

Забавная, хоть и глупая игра. Опасная. Пришло время ее прекращать.

Закрыв глаза, она откинулась назад, уперев затылок в зеркальную стенку лифта.

Сидеть с ним за небольшим столом в ресторане, всей кожей ощущая ленивое и медленное, тягучее скольжение обжигающего желанием взгляда — было непросто. Казалось, имей Соболев немного меньше самоконтроля, и даже присутствие других посетителей не остановило бы его от того, чтобы заняться сексом прямо там, среди тарелок и блюд. И неизвестно, сыграло бы несогласие Карины какую-то роль. И ориентировался бы Константин на то, что говорили бы ее губы, или на то, о чем недвусмысленно сигнализировало тело.

Остаться же с ним наедине в крохотном пространстве лифта, ничуть не умерив своего возбуждения — оказалось и вовсе трудно. Тем более что Соболев не облегчал ей этого, стоя непозволительно близко. Карина всем телом ощущала жар его кожи, с каждым вдохом все глубже погружалась в терпкий аромат коньяка и сигарет, уже прочно ассоциирующийся у нее с этим мужчиной. Только самым большим его искушением и афродезиаком для нее — было отсутствие страха. Карина не боялась Соболева. И это возбуждало так, что она едва находила в себе силы помнить о здравом смысле.