— Я забыла. — Почему-то, почти с отчаянием, заметила она. — И телефон не взяла, и о ключе не подумала. — Карина горестно вздохнула. — Что со мной творится? — Куда тише простонала она.

Костя подошел к ней ближе, чтобы расслышать.

— Я подумал. Зачем еще и тебе об этом волноваться? Да и телефон тебе не нужен, все, кто захотят, на мой позвонят, если, вдруг, что-то срочное случится. — Он пожал плечами.

Она обернулась и, наконец-то, посмотрела на него. Как-то пронзительно, почти с ожесточением, или злым отчаянием. Он, к своему стыду, не успел разобраться. Двери лифта открылись, и Карина едва ли не бросилась вон из лифта, по пути выхватив карту-ключ у него из рук. Костя не намеревался упускать жену из виду. Точно не сейчас. Потому так же быстро проследовал за ней.

Она застопорилась уже у дверей номера, чертыхаясь себе под нос. Слишком нервно и торопливо дергая карточку в замке, отчего тот не желал верно считывать информацию. Вздохнув, Костя обнял ее плечи одной рукой, а второй, положив поверх ладони Карины, надавил, заставив ее медленно и плавно открыть замок.

— Хорошая моя, что такое? — Тихо прошептал Костя ей на ухо, легко касаясь губами кожи под волосами. И распахнул перед женой двери.

— Ты не понимаешь! — Почти с обвинением бросила она, вырвавшись из его рук. — И не поймешь. — Карина зашла в темный номер. — И не надо! — Противореча первому заявлению и тону, уже с претензией добавила она.

Костя улыбнулся ее непоследовательности, порадовавшись тому, что темнота это скрыла, и закрыл двери их номера за своей спиной.

— Господи! Что же я творю? — Кажется, больше говоря с собой, чем с ним, вдруг тихо простонала Карина, начиная тереть лицо ладонями. — Что же делаю? И что потом буду…?

Она отошла к столу, за которым они предпочитали завтракать и, бросив на тот свою сумочку, прижала пальцами глаза.

— Разве тебе не надо вернуться и присутствовать на этом приеме?! — Таким тоном, что не оставлял сомнений — ему стоило бы уйти, спросила Карина.

— Нет. — Костя медленно и осторожно подошел к ней. — Мне, точно, надо быть здесь.

Он протянул к ней руки.

— Нет! — Она едва не отскочила от него. Но стол помешал. — Не надо! Не надо! Зачем?!

Даже в темноте было видно, что ее глаза гневно сверкали.

— Зачем это все? И что я буду делать потом?! — Словно обвиняя, потребовала она ответа.

И тут же умолкла, посмотрев на него с испугом.

Зато Косте сразу стало легче. Потому что теперь он понял, что же все-таки произошло.

Она только сейчас поняла, насколько стала ему доверять. Только пару минут осознала то, чему он сам тихо радовался уже несколько дней. А Карина только заметила, что перестала тревожиться обо всем на свете, не осознавая ранее, что позволила Косте заботиться о мелочах и делать все так, как он считал необходимым для них. Только теперь Карина поняла, что уже давно не она беспокоится о том, чтобы выполнить чью-то малейшую прихоть и обеспечить полный комфорт, а все это делают для нее. И испугалась. Испугалась того, что привыкнет, что потеряет, что не выдержит…

— Не будет «потом». Обещаю.

С таким же успехом, кажется, он мог бы попытаться обнять мраморную статую. Которая, к тому же, еще и сопротивлялась бы объятиям.

Она хмыкнула.

Но в этот раз Костя не дал ей отстраниться. Карина боялась собственной уязвимости. Того, что сама не поняла, как сдала ему большую часть своих оборонительных рубежей. Даже то, что она не позаботилась о ключе, неосознанно рассчитывая на него в этом вопросе, говорило о многом. Она привыкла к тому, что Костя о ней заботится, и сама этого не заметила. А когда обнаружила — испугалась. Как и того, что он знает ее. Только испугалась не столько Костю, сколько будущего, в котором, в чем Карина не сомневалась ни на секунду, он рано или поздно наиграется «в нее» и в «заботливого защитника». Он хотел бы сказать ей всего пару слов и окончательно убедить, что они уже никуда друг от друга не денутся. Но Карина еще не была готова к этой новости, судя по утреннему разговору.

Да и сейчас, она, кажется, не очень поверила его заявлению. Боле того, Карину трясло. Не сильно, но он ощущал, как подрагивают ее плечи под его ладонями. Его жена, судя по всему, отчаянно боролась с самой собой, своими страхами и подступающей истерикой. А если Карина что-то не могла понять в его логике, или отказывалась верить — то всегда прибегала к одному методу, по ее убеждению, разбивавшему все его доводы и аргументы в сторону своего к ней отношения. Она пыталась свести все к сексу.

И, словно подтверждая то, насколько хорошо Костя успел изучить свою жену, ее руки заскользили по его шее, лаская и дразня затылок Кости. А губы Карины уже порхали по его подбородку, то нежно лаская, то чуть прикусывая.

Костя пробормотал проклятие. Проблема заключалась в том, что и она научилась прекрасно понимать его во всем, кроме упорного отказа признать вероятность его к ней любви. Зато успела досконально изучить, что именно Костя любит, и как.

Он, и правда, ни капли не сомневался, стоила ли она тех денег, которые готовы были раньше выложить мужики за ночь с ней. Карина знала, чего хотят мужчины, умела понять это по мимолетному взгляду и самому меньшему движению, и использовала свои умения. И сейчас она все это обернула против него.

Константин уже хотел ее. Вот так, в один момент. Собственно, не то, чтобы так не происходило и раньше. Кажется, моментально возбуждаться при одном взгляде на нее он начал с их первой встречи. А уж когда Карина пускала в ход все свое умение и сексуальность, сопротивляться было совсем тяжко.

Но хотела ли она его?

Уже овладев собой, Карина с уверенной, искушающей улыбкой отступила немного назад. Впрочем, Костя не нуждался в лунном свете, чтобы понять, что в ее глазах эта улыбка не отражается. Но вот искры страсти там, определенно, мелькали.

Пока он всматривался в ее глаза, Карина подхватила кончиками пальцев край платья и одним движением скинула то через голову.

Ох. Твою ж, налево.

Когда она одевалась, он, кажется, разговаривал по телефону насчет какого-то контракта. Жаль. Они, определенно, опоздали бы на открытие, если бы он увидел это раньше. И как, скажите на милость, можно пытаться сопротивляться ее попыткам соблазнить его и о чем-то пытаться разговаривать? Он же всего-навсего мужчина. И как же хорошо она его уже изучила, как этого самого мужчину.

Чертовка!

Грудь Карины то ли прикрывал, то ли открывал бюстгальтер из черного ажурного кружева. Разобраться в функции этой детали одеяния было сложно, так как само сие кружево едва закрывало треть груди, заканчиваясь практически на уровне соска, едва-едва тот спрятав. Застежка на сем творении портняжного искусства красовалась спереди, искушающе подмигивая кристаллами и подчеркивая совершенство полной груди.

С трудом сглотнув, Костя не смог удержаться, скользнул взглядом ниже.

На ней был пояс. Такой же кружевной, как и бюстгальтер, с тем же проклятыми кристаллами. И от этого пояса тянулись кружевные же подвязки к чулкам, плотно облегающим ее стройные и длинные ноги. Трусики на ней присутствовали весьма условно.

Во рту стало сухо, а в голове — обжигающе-жарко.

Позволив ему полюбоваться собой несколько мучительно-томительных мгновений, Карина шагнула вперед и опять прижалась к Косте, вернувшись к поцелуям. Только теперь те были куда горячее и, определенно, имели направленность движения.

Нисходящую направленность.

Ну, уж нет, если кто-то здесь и сейчас и будет манипулировать другим с помощью удовольствия, то только он. Она не хочет разговаривать о доверии? Прекрасно. Отставим разговоры в сторону и перейдем к действию.

Ухватив пальцами ее подбородок, Костя не позволил Карине опуститься. Заставил поднять лицо, и теперь уже сам прижался к ее рту жадным, но медленным, дразнящим поцелуем. Она подчинилась, однако ее руки, словно бунтуя против этого, скользнули по его груди, избавляя Константина от галстука и одну за другой расстегивая пуговицы.

Он ей позволил. Ладонь Кости легла на грудь Карины, пальцы сжали, потерли сосок, мгновенно сжавшийся в тугую горошинку. Ему до чертиков понравилось, как она застонала в его рот. И опять попыталась опуститься. А он снова не дал. Вместо этого, надавив на плечи Карине, он подтолкнул ее немного назад, погладил спину и, сжав ладонями упругие ягодицы, заставил усесться на стол.

Его жена…

Ему до сих пор так нравилось, как это звучит, что Костя мысленно повторил это еще раз, смакуя: его жена тряхнула головой и откинулась немного назад, так что ее волосы заскользили по его рукам.

— Ляг. — Велел он хриплым и низким голосом.

Она подчинилась. И сделала это так, что у Константина от сдерживаемого желания и напряжения задергался мускул на виске. Все-таки, он не врал, когда говорил, что доволен каждой гранью личности своей жены. Более того, он обожал в ней каждую мелочь и черту характера. Даже вредность, любовь к насмешке, и откровенное нежелание ему поверить. А особенно — эту обольстительность и опытность, которую Карина считала своим недостатком, а у него от той сносило крышу.

Ну, серьезно, на кой черт ему трепетная девственница? Чтобы маячила где-то по краю его жизни бледной тенью того, что сейчас было у Константина. Чтобы испуганно, или, еще лучше, с отвращением, кривила лицо, пожелай он чего-то, отличного от традиционного секса? Которую надо уговаривать и умасливать на оральный секс, и ни в коем случае, Боже упаси, не заикаться об анальном сексе, чтобы не спугнуть сию невинность из кровати? Спасибо, увольте. Его такая перспектива не возбуждала.

Да, конечно, он хотел бы, чтобы опыт Карины был более приятным, но… Он любил ее такой, каковой Карина являлась. Осталось только ее убедить в этом. Чем он, собственно, и занимался.

Константин уже успел добраться ртом до ее груди, сбросив мешающий бюстгальтер на пол. Да и сам он к этому времени остался без одежды, так что…

Карина, в ответ, видимо, попыталась опять провернуть ту штуку со своими ступнями и его пахом, которая, надо признать, действовала безотказно. Потому Костя и не позволил. Сегодня он собирался продержаться достаточно долго, чтобы дать Карине кое-что большее.

Поймав ладонью ее ступню, он с усмешкой поднес ту к своим губам и начал медленно целовать пальчики сквозь чулок. Карина выгнулась и, совершенно определенно, задохнулась. Прекрасно, но на этом он не собирался останавливаться, плавно продвигаясь языком и губами к лодыжке. И дальше, выше, или ниже, в зависимости от угла обзора. Она попыталась извернуться, с некоторой неуверенностью в глазах наблюдая за его действиями.

— Зачем? — С искренним недоумением, да что там, едва ли не страхом прошептала она. — Что ты делаешь? — Карина старалась приподняться.

Что ж, Костя не сомневался, что ее таким и не баловали. Честно говоря, он и сам обычно был не особо щедр на подобные ласки для своих любовниц. Но с ней… Ему хотелось доставить своей жене максимум удовольствия. Дать то, о чем никогда не заботились другие.

— Не думаю, что ты не понимаешь. — Он блеснул в темноте усмешкой, и не думая останавливаться. — Кстати, шикарное белье, — заметил он, добираясь до кружевных трусиков, имеющих весьма пикантный разрез в самом откровенном месте. — Надеюсь, ты оформила карту постоянного покупателя там, где это купила? — Раздвинув кружева, Костя с удовольствием припал ртом к нежной плоти. — Нет, знаешь, у меня есть идея получше. — Легко надавив ладонью ей на живот, пресекая попытку извернуться, продолжил он восхищаться. — Давай, просто купим этот магазин.

— Почему не фабрику сразу?

Наверное, она собиралась сказать это с издевкой, а вместо этого — простонала, как-то обессиленно вжав бедра в стол. Будто и хотела отодвинуться от его губ, но и признавала, что желает остаться на месте.

— Хочешь? — Константин спорить не собирался. Определенно, не в этот момент. — Фабрику, так фабрику. — Согласился он немного невнятно, так как вернулся к прежнему занятию.

Она же только снова застонала, наверное, в ответ на его щедрость.

Константин настойчиво, но неторопливо и с тщанием воплощал в жизнь свое намерение, несмотря на то, что сама Карина, то и дело, продолжала попытки выскользнуть из его рук.

Не на того напала, девочка.

Он прекратил целовать, посасывать и давить на ее плоть только тогда, когда дрожь, сотрясающая ее, стала судорогой оргазма, и Карина хрипло закричала, закрыв глаза и полностью отдавшись его рукам и губам.

От этого крика, от того, как она растянула его имя, протяжно выдохнув: «К-о-о-о-стя», у него снесло остаток сдержанности. Но бешеное желание не заставило Константина отступить от своего плана по развитию доверия в их отношениях. Распрямившись, он подхватил ее и, перевернув, уложил на стол животом, пока по телу Карины еще пробегали волны удовольствия.