К счастью, за время ужина нам не встретился никто из моих знакомых, потому мы спокойно отправились в путь дальше.

Ночь, музыка, мощная машина на прямой трассе… красота.

И да, молчание. Тишина в салоне не напрягала как в начале, а вновь стала той самой уютной атмосферой его квартиры. Когда говорить ничего не нужно, потому что хорошо и так.

Но к сожалению, рано или поздно все хорошее заканчивается.

Мы приехали, открыли дверь квартиры и сразу поняли, что что-то не так…

На это более чем прозрачно намекнул свет в холле, а после красивые туфли-лодочки на небольшом каблуке, стоящие у порога. Завершил картину «фаталити» голубой дорожный чемоданчик у стены и потрясенное бенедиктово: «Мама?!»

Мама нарисовалась буквально спустя десяток секунд и обожгла нас таким взглядом, что не знаю, как у блондина, но у меня сердце рухнуло сначала в пятки, а после проскакало вниз по ступенькам.

– Ну здравствуй… сын.

Голосом английской леди можно было голубей на лету замораживать. Да и вообще весь ее облик наглядно свидетельствовал о том, что я заблуждалась, считая айсбергом Бенечку. Он у нас просто жаркая Африка по сравнению со своей маман!

Глядя на эту даму в голову приходило одно единственное определение: Снежная Королева. В этом была вся она, от льдисто-голубого делового костюма и до тщательно уложенных светлых волос.

– Здравствуй, мама, – в том же тоне поздоровался Бенедикт, смело встречая взгляд, который наверняка был виновен в оледенении Антарктиды.

Я в курсе, что леди Осборн к этому отношения не имеет, но уверена – она бы смогла!

– Пришло время нам с тобой серьезно поговорить. Без посторонних, – заявила миссис Осборн, сцепив руки перед собой в замок и посмотрев на меня так, что легкие забыли, зачем они нужны в моем организме.

– Да-да, – залепетала, понимая, что здесь переигрывать будет слишком опасно, уж лучше просто сбежать.

– Нет, – твердо проговорил Беня, опустив ладонь на мое плечо и пригвоздив тем самым к месту. – Маргарет не посторонняя. Она… – Тут он немного замешкался, даже горло прочистил, но смог выдать фразу, поразившую даже меня: – Мы собираемся обручиться.

– Что?! – Миссис Осборн картинно отступила на шаг и приложила тыльную сторону ладони ко лбу. – Мне плохо. Врача. Голова…

Беня оторвался от меня и подошел к матери, направляя ее на ближайшее кресло и уточнив:

– Сейчас позвоню доктору. И отцу, чтобы забрал тебя. В каком вы остановились отеле?

Миссис Осборн нахмурилась. Бросив на меня гневный взгляд, оттолкнула от себя руку помощи и, вынув из кармана пиджака идеально белый платок, начала прикладывать его кончик к внутренним уголкам глаз. Сначала к левому, потом к правому. И снова. Вроде как слезы промокать. Но вид у нее при этом был решительный, а взгляд холодный.

– Хочешь избавиться от меня? – убрав платок от лица, спросила мама Беню. Ждать ответа она не стала – видимо, понимала, что сын может ответить. Слишком уж откровенным вырос. – Не выйдет! Отец остался по делам в Париже, а я спешно прилетела сюда, бросив его и все заботы. Потому что сын в беде!

– У вас есть еще один сын? – надменно уточнил Бенедикт.

– Очень жаль, но нет! – воскликнула его мама. – Поэтому все надежды мы возлагаем на тебя. Ты единственная наша надежда на будущее рода. Мы дали тебе время остепениться, прийти в себя и перестать заниматься ребячеством с этим твоим котолюбителем! И что в итоге?

– Что?

– Ты окончательно сбился с пути.

– Мне нравится выбранная дорога, – пожал плечами Беня.

– Дорога еще куда ни шло, – патетично воскликнула его мать. – Но подбирать девиц, стоящих вдоль нее – верх неблагоразумия, сын!

Я вскинула брови. Ничего себе. Как высокопарно и замысловато меня путаной обозвали. Даже обижаться как-то неудобно, вдруг я не так поняла и речь не обо мне вовсе?

– Вот ее, – в мою сторону небрежно махнули рукой, – конкретно эту девицу зачем ты привел в дом?!

А нет, все правильно. Это про меня.

– Жить, – ответил Беня и, сделав несколько шагов, снова встал рядом со мной, приобняв за плечи. – Это… любовь, мама.

Дела-а-а…

А я еще думала, он играть не умеет. Вон как старается ради ближайшей родственницы.

– Ты не можешь так поступить с нами! Слухи дойдут до королевы… Это позор! Ты не знаешь, но мы с отцом навели справки, она… она… – Миссис Осборн замахала на себя платочком, собираясь с духом, и наконец сказала это: – русская!

Бенедикт чуть отодвинулся и пристально посмотрел мне в глаза, после чего выдал новый перл:

– Тогда не зря говорят, что русские девушки – самые красивые.

И снова я забыла, как дышать. Буквально на две секунды пол ушел из-под ног, и стены куда-то отодвинулись, и потолка не стало. Только Беня по-прежнему стоял рядом, а я тонула в бездне его глаз. Слава богу, миссис Осборн была на стреме.

– В условиях нынешнего состояния политики, мы просто не можем позволить тебе эту глупость.

И снова на меня махнули рукой. Теперь я стала не только путаной, но и глупостью. Мило.

Глупо улыбнувшись, я вдруг вспомнила, что тоже знаю английский и решила этим воспользоваться:

– Так вы – мама Бенедикта?

Все смолкло. Осборны стояли, оглушенные моим вопросом, хлопали глазами и переглядывались. Глаза мамы говорили: «Она еще и идиотка», а Бенины отвечали: «Меня все устраивает». И все это молча, но очень красноречиво.

– Да, милая, – наконец сказал мой фиктивный любовник. – Это миссис Хелена Осборн. Моя мама.

– Я так рада! – склонив голову к плечу, улыбнулась шире. – Вы с Бенечкой – одно лицо. Только у вас грудь и волосы длиннее. И костюм. И туфли.

– И сумочка, – вдруг добавил Осборн, подключившись к игре.

У его мамы дернулся подбородок.

– Я хочу отдохнуть, – сообщила она. – Дорога была утомительной, а Англия встретила отвратительно. Сын, отнеси чемодан в гостиную. Я прилягу, подумаю и утром попробуем поговорить снова.

– Как в гостиную? – растерялась я.

– Мама, ты ведь никогда не оставалась у меня с ночевкой, предпочитая гостиницы, – поддержал меня Осборн. – Что теперь изменилось?

– Кое-что, – меня смерили горящим от злости взглядом. – Не волнуйся, я ненадолго!

И она с гордым видом удалилась в мою комнату. МОЮ комнату.

– А мне где спать? – спросила тихо.

– В моей спальне, – очень серьезно ответил Бенедикт. И, прежде чем я начала громко возмущаться, посылая его туда, про что приличные джентльмены и не слышали, мне закрыли рот, приложив указательный палец к губам. – Я выполню новое условие. Какое скажешь. Но мама должна поверить в наши отношения.

– Нет у меня больше условий, – прошептала удивленно. – И как ты это себе представляешь?

– Я плохо, но ты же специалист, – хмыкнул Беня, – придумаешь что-нибудь. А домогаться не собираюсь, как и обещал. Между нами ничего не будет, кроме договоренности.

Скептически поджав губы, покачала головой. Нет уж, так не пойдет…

– Сын! – раздалось из гостиной. – У меня в чемодане вся жизнь! Принеси его, прошу.

– Сейчас будет снова уговаривать тебя бросить меня, – улыбнулась я.

– Знаю, – пожал плечами Беня. – И мне важно, чтобы она поняла, что свой выбор я буду делать сам. Всегда и во всем. Помоги мне, Маргарет.

Не знаю, как он это сделал… То ли повлияло выражение его лица, то ли эти гипнотизирующие глаза… А может, я меркантильно повелась на обещание исполнить новую прихоть? Не могу сказать. Но в ответ он услышал от меня тихое: «Ладно», и впервые за все время его губы растянулись в улыбке. Не холодной или высокомерной, не подделанной по необходимости, а настоящей, от которой у меня сердце вскач понеслось, сбиваясь с шага.

Ох, нехорошо это, так воспринимать Бенину благосклонность. Мы ведь оба знаем, ради чего все делается. Ради котика и независимости. Что ж, подыграю ему и в этом, главное контролировать себя, чтобы не зайти туда, куда не надо.

Знаю, что подслушивать нехорошо, но эти двое даже за стеной разговаривали слишком громко.

Все началось с наезда Бени:

– Мама, а откуда у тебя вообще ключи от моей квартиры?

Судя по молчанию, вопрос застал родительницу врасплох, но вместо оправданий Хелен пошла в атаку.

– Что значит «откуда»? Разумеется из фирмы, устанавливающей тебе двери. А как иначе? Ты еще слишком молод и неопытен, чтобы отпускать тебя полностью в бесконтрольное плавание. Вот, смотри, к чему это уже привело.

Она говорила так, словно я – заразная болезнь, причем неизлечимая. Мол, вляпался, а теперь лечись всю жизнь.

– Завтра же фирма получит от меня иск, – игнорируя часть диалога матери, выдал Беня. – Я бы и на тебя подал, но ты меня родила и, вроде как, пытаешься заботиться. По-своему…

– Да как ты можешь говорить подобное?! Это все пагубное влияние мальчишки Роу.

Я тихонько поперхнулась, прикрывшись ладошкой. Ничего себе – мальчишка! Косая сажень в плечах, и годиков тридцать точно. Со своим бизнесом и капиталом.

А мать Бени все продолжала:

– Угораздило же тебя с ним связаться. Вечно со своими кошками возитесь, спасибо, хоть не афишируете, что хозяин бизнеса ты, а этот выскочка – так, прикрытие.

Мне показалось, или я ослышалась? Менеджер по котам – владелец «Депрессняка»?

– Напомню, ты сейчас говоришь о моем друге и, по совместительству, деловом партнере, мама, – голос Осборна стал прохладнее на десяток градусов, кажется, Злыдня начал уставать от разговора. – И идея бара принадлежала ему. Как и часть очень хорошего ежемесячного дохода.

– Но что бы он делал, если бы не ты?! Роу только паразитирует на тебе, как и эта девица. О, Бенедикт, ты привлекаешь к себе своей наивностью плохих людей. Это твоя Маргарет стопроцентно охотница за жилплощадью. Я уже вижу, как она захватывает ее! И начала девица с ванной…

Упс! Это она про мои крема-шампуни-бальзамы-пенки?..

Тут женщину было обмануть сложно. Потому что примерно так оно и было, разве что моей целью было не обжить квартиру ледышки, а взбесить Его Злейшество.

– Окей, мама. Я понял твою позицию. Раз одобрения мы не получим, значит, ваши с отцом имена из списка гостей на свадьбу я вычеркиваю, – сказал как припечатал. – Спокойной ночи, мама.

Хлопнула дверь гостевой, и я тут же принялась делать вид, что все это время, как и прежде, сидела в гостиной и играла со Сноу.

– Милая, – позвал меня Осборн таким голосом, будто голову собирался открутить. – Пошли спать. Я соскучился.

Помня, что нужно подыгрывать, я мило улыбнулась и сладостно проворковала, что жажду обнимашек со своим котиком.

«Котик» оскалился, сцепив зубы покрепче, и повел «дорогую» в спальню.

Комната Осборна, вопреки представлениям, оказалась далекой от аскетизма – большая кровать, мягкий ковер, в котором утонули ступни, и огромное кресло-качалка с клетчатым пледом. Оно стояло напротив панорамного окна рядом с чайным столиком. Мое воображение живо представило, как холодным зимним вечером я сяду в него, положу Сноу на колени, буду гладить ее за ушком, а свободной рукой пить какао с зефирками.

От занесенных не в ту степь мыслей отвлек Осборн:

– Твоя половина правая, – указал он на постель. – Надеюсь, ты не храпишь? Или мне понадобятся беруши?

Р-р-р-р.

Вот зря он. Еще мгновение назад, я была вполне миролюбива и даже немного жалела Беню за то, что ему достались такие родители.

– Нет, беруши не понадобятся, – обманчиво сладким голосом произнесла я, мысленно обещая Осборну, что сегодня он вообще спать не будет.

Я, впрочем, тоже, но оно того будет стоить.

Дальше, надо сказать, следовал момент неловкости. Совершенно внезапно я осознала, что мне предстоит впервые почти догола раздеться перед мужчиной, да и еще в одну кровать с ним лечь.

Сам же Осборн тоже косился на меня странным взглядом. Оно и понятно: с его манерами, ему полуголых девиц явно не часто приходилось видеть.

В итоге я сбежала в ванную, где после умывания все же оголилась до легкой маечки и трусиков. А дальше бегом-бегом до спальни и быстрее под одеяло шмыг.

Осборн, кстати, уже тоже лежал на своей половине и, кажется, собирался спать.

Ага, щаз.

– Я пить хочу, – тихо произнесла я.

– Ну, так сходи и налей.

– Не могу, – почти честно сказала я, натягивая одеяло до подбородка. – Я стесняюсь ходить по квартире в таком виде, да и твоя мама увидит. Не хочу с ней сталкиваться. Принеси мне, пожалуйста, воды.

С тихим бурчанием Беня поднялся и поплелся исполнять просьбу. Пока он шел до дверей спальни я даже успела полюбоваться его спиной и идеальной задницей в дорогущих боксерах.

Через минуту мне подали воду, я поблагодарила, выпила, а после протянула пустой стакан обратно.

– Надо отнести на кухню.

Стоящий надо мной Осборн нахмурился и указал взглядом на прикроватную тумбу.

– А до утра не постоит?

– А не ты ли мне говорил, что посуда должна стоять в строго определенных местах? – вопросом на вопрос ответила. – Так что я за соблюдение порядка в твоем доме. Держи стакан.