– Такой урок может преподать только сама жизнь, – Монтгомери глубоко вздохнул. – А что касается меня, то я предпочитаю вообще не впутываться в это дело.

Себастьян мог только мечтать о той свободе, которая была у его друга.

– Если бы не было Питера, который сможет обеспечить появление наследника, кому передастся титул, или он не смог бы это сделать по каким-либо причинам, то Эндрю видел бы все по-другому, – сказал маркиз.

– Послушай, оставь это право младшей ветви, – махнул рукой Монтгомери.

– Я дал обещание отцу, – ответил ему Себастьян.

– А я вот думаю, одобрил бы твой отец такой способ поиска супруги, – Журдан потер подбородок. – Думаю, нет.

– Может быть, он прав. Посмотри, что случилось после его помолвки. Беатрис все надоедает ему даже много лет спустя, – Трент Монтгомери потер пальцем обложку книги. – Эта проклятая книга точно втянет нас в неприятную историю.

Себастьян думал о том, что ему пришлось испытать шесть лет тому назад. Ему вспомнилось, как люди шептались за его спиной, вспомнились их любопытные взгляды. Те, кто хорошо знал Себастьяна, не верили слухам. Но знать, что множество людей считает его способным на убийство, было для Себастьяна унизительным. Хотя он был выше сплетен и досужих домыслов, но не мог допустить, чтобы они доставляли неприятности его матери и сестрам.

– Я тоже думаю, что втянет. На балу я случайно услышал, как Марта Хендриксон и Джудит Уотли несли какую-то чепуху об этом романе. Несомненно, они без ума от подобных книг, – согласился Себастьян.

– Тебе следует подать в суд на этого бумагомараку за клевету, – посоветовал ему Монтгомери. – Надо проучить наглеца. Покажи ему, что бывает с теми, кто наносит удар исподтишка.

– Но ведь в романе не упоминается мое имя.

– Не упоминается, но, несомненно, прообразом мерзавца, о котором он пишет, был ты, – Монтгомери постучал костяшками пальцев по книге. – Вряд ли придется долго упрашивать издателя раскрыть тайну итого Э.-У. Остина.

– Я думаю, что мне удастся найти способ убедить издателя. – Себастьян поставил чашку на блюдечко. Если бы в комнате в этот миг находился таинственный Остин, то Себастьян с трудом бы удержался, чтоб не побить мерзкого писаку. Похоже, тут необходимо расследование.

Себастьян точно знал, кому поручить столь ответственное дело. Роджер Танниклифф! Он способен выудить нужную информацию из кого угодно! Э.-У. Остин превратил личную жизнь маркиза в драму, да еще и нажился на этом. Себастьян страстно желал, чтобы он расплатился за свою подлость сполна.

– Хотел бы я встретиться с этим типом и посмотреть, что он скажет, когда столкнется со мной лицом к лицу. – Если только этот человек мужского пола, – сказал Журдан. – Э. -У. может вполне оказаться женщиной.

– Женщиной? – эту вероятность Себастьян даже не принимал в расчет.

– Женщина, – Монтгомери призадумался. – Да, это очень по-женски – наносить удар исподтишка. Женщины редко бывают так смелы, чтобы сходиться с противником лицом к лицу. Мисс Уэйкфилд – редкое исключение среди них. Даже если она полная дура.

Себастьян вспомнил о женщине, с которой он вступил в борьбу той ночью, и почувствовал, что ему захотелось защитить ее от слов Трента.

– У нее есть повод думать, что я был тем негодяем, похитившим мисс Ашервуд.

– Ты сказал, что эта дама вообразила, будто ты мог похитить девушку лишь для того, чтобы защитить своего никчемного племянника, – Монтгомери пристально посмотрел на маркиза. – Может, здесь кроется что-то еще?

– На следующее утро после похищения она нашла возле кровати похищенной кузины пуговицу. Пуговица была из золота, – Себастьян взглянул сначала на Монтгомери, потом на Журдана и снова на Монтгомери. – На ней был выгравирован знак клуба «Экскалибур».

– Черт возьми, – Монтгомери вскочил с кресла. – Этого не может быть!

– Я видел пуговицу.

– Нас мало, кузен. Я не верю в то, что это мог быть один из наших друзей.

– Господи, – Монтгомери сделал несколько быстрых шагов, затем повернулся и посмотрел на Себастьяна так, как будто хотел пронзить его взглядом. – Это все подстроено.

– Я в этом уверен. – Себастьян слегка потер затекшую шею. – На одном из моих костюмов для верховой езды оторвалась пуговица.

– Похоже, будто кто-то побывал и у тебя дома, кузен, – заметил Журдан.

– Тот, кто хотел, чтобы про тебя думали, что ты был замешан в деле об исчезновении девушки. – Монтгомери быстро подошел к окну, затем повернулся лицом к Себастьяну. – И почему же, черт побери, её похитили?! Ты сказал, что эта мисс Ашервуд небогата. Какая причина может быть для похищения?

– Явно у кого-то были личные причины для похищения.

– И что этому мерзавцу нужно было? – Монтгомери пристально смотрел на Себастьяна, прекрасно понимая, почему выражение его темных глаз было столь печально. – Черт возьми, а вдруг мы имеем дело с нечистой силой?

– И что же мы можем сделать, чтобы тебе помочь, дорогой кузен? – спросил Журдан.

– Давайте составим список мужчин, с которыми была знакома мисс Ашервуд, – предложил Себастьян, расправляя складку на своих светло-коричневых панталонах.

– А как насчет твоего племянника? – Монтгомери уперся кулаком в бок. – Помнишь происшествие с мисс Фитцдауни? Да и к тебе он относится без особого уважения.

Себастьяну не хотелось этого признавать, но скрыть правду не представлялось возможным.

– За ним я уже послал. Хочу заставить его признаться хоть в чем-нибудь. – Пока маркиз говорил, кто-то постучал в дверь. – Наверное, это Фостер, мой дворецкий, хочет сказать, что племянничек приехал.

Дворецкий открыл дверь и объявил о том, что к его светлости прибыл посетитель, который ожидает маркиза в Голубом кабинете. Но не этого посетителя ожидал увидеть Себастьян Эндовер. К собственному ужасу, маркиз почувствовал, что его прошиб пот, будто кто-то вылил ему на голову ведро горячей воды. Ему было абсолютно ясно, что за его реакцией следили Журдан и Монтгомери.

– Фостер, скажи мисс Уэйкфилд, что я немедленно иду к ней, – сказал Себастьян, очень довольный тем, что его голос звучал сдержанно, не выдавая его волнения. После ухода дворецкого маркиз взглянул на своих друзей: он был уверен, что не продемонстрировал им неуместные эмоции.

– Похоже, ко мне пришел нежданный гость.

– Мне интересно, дорогой кузен, что за дама ждет тебя, – сказал Журдан, направляясь к двери.

– Я думал, что мне тоже придется ждать встречи с ней, – произнес Трент Монтгомери, следуя за Журданом.

– Сейчас не время знакомиться, – Себастьян встал с письменного стола, на котором сидел.

– А разве у тебя есть причины для того, чтобы присваивать ее себе целиком? – спросил Журдан, поворачиваясь к двери.

– Интересно, что это за девица, которая захомутала тебя, дружок? – засмеялся Монтгомери.

Собственнические притязания на женщину, с которой он едва знаком? На женщину, которая посадила его в подвал? Это смешно.

– Для меня все женщины одинаковы: что одна, что другая.

Журдан приподнял черную бровь:

– Рад это слышать, кузен.


Эмма стояла в кабинете возле одного из больших окон, стараясь придать себе сдержанный и бесстрастный вид, необходимый для предстоящей встречи. Тот факт, что маркиз завладел ее грезами, больше не имел для мисс Уэйкфилд никакого значения. Шокирующая манера поведения: поцелуй, страстные прикосновения – все это заставило воображение Эммы улететь в сияющие дали. Но со всем этим покончено. Наглый маркиз Эндовер больше не привлекал ее.

Дверь открылась. Эмма почувствовала, что сердце готово выскочить из ее груди. Она повернулась едва дыша. Но вместо высокого черноволосого маркиза вошла невысокая темноволосая женщина с темными глазами. Эмме на первый взгляд показалось, что ей было пятьдесят с небольшим. Женщина была все еще привлекательна – одна из тех, что на всю жизнь сохраняют способность нравиться мужчинам.

– Я леди Эндовер, – представилась она, подойдя к Эмме. – Вы та молодая особа, которая посадила прошлой ночью в подвал моего сына?

– Ваша светлость, леди Эндовер, я понимаю, что мой поступок может показаться несколько… эксцентричным. Но уверяю вас, что на тот момент у меня были веские причины или, по крайней мере, я думала, что имела право запереть вашего сына в подвале.

– Вот бы мне увидеть выражение его лица тогда. Но я думаю, что он никоим образом не выдал бы своих истинных чувств. Это для него редкость. Я думаю, что он зашел в ваш темный и сырой подвал и при этом пожелал вам доброй ночи, – леди Эндовер тихо рассмеялась.

Эмма пристально смотрела на нее, пораженная ее дружелюбным тоном.

– Да, насколько я помню, он пожелал мне доброй ночи, – тихо ответила девушка.

– Время от времени я сомневаюсь, что в его жилах течет французская кровь. Я не помню случая, чтобы он когда-либо терял самообладание, – сказала леди Эндовер. – Примите мои извинения за его некоторую бесстрастность, мисс Уэйкфилд. Я боюсь, что он слишком рано принял на себя обязанность быть всегда хладнокровным.

Бесстрастность? Не может быть хладнокровным человек, так страстно обнимавший ее прошлой ночью, человек, зажегший в ней пламя любви! Или она вообразила себе эту страсть? Может быть, Эмма приписала маркизу собственные чувства?

– Я боялась, что от такого обращения он разозлится, – сказала Эмма.

– Гнев – это тоже чувство. Мой сын не разделяет мнения, что не стоит слишком сдерживать свои чувства. Но я-то знаю, что сердце у него чувствительное, – леди Эндовер прижала палец к губам, будто хотела раскрыть некий секрет. – В его доме в Гемпшире живут более двадцати собак. Я уже их и считать перестала. Он подобрал их всех на улицах Лондона.

– Он подбирает бездомных животных?

– Да, вы бы видели, в каком состоянии были эти собаки, когда он приводил их в дом.

– Я и подумать не могла, что ваш сын способен привести в дом бездомное животное, – удивленно произнесла Эмма.

– С первого взгляда на него этого даже не подумаешь. Он умело скрывает свои мысли и чувства. Я уверена, что вы в этом уже убедились. Хотя мой сын этого не показывает, но я думаю, что прошлой ночью вы его удивили. Такое нечасто происходит.

– Я понимаю, что мой поступок должен казаться несколько… безрассудным, – Эмма поднесла руки к груди. – Но по-другому от него правды не добьешься.

– Не надо объяснять. Я все прекрасно понимаю, – маркиза дотронулась до руки девушки. – Мне очень жаль, что мисс Ашервуд похитили. Вам и миссис Ашервуд, наверное, очень тяжело.

– Я вам очень благодарна за искреннее сочувствие, – сказала Эмма.

– Да не за что, мисс Уэйкфилд. У меня самой пять дочерей. Я представляю, какой ужас вам пришлось пережить. Я бы вступила в борьбу с самим дьяволом, лишь бы вернуть свою дочь, – маркиза Эндовер сжала руку Эммы. – Я понимаю, почему вы посадили Себастьяна в подвал. Но если бы вы лучше присмотрелись к нему, то поняли бы, что он честнейший человек.

Эмме тут же припомнилось, как маркиз прикасался к ней прошлой ночью. Несомненно, эта женщина мало знала о своем сыне.

– Я понимаю, было слишком необдуманно с моей стороны считать вашего сына виновным в преступлении, – сказала ей Эмма.

– И не думайте больше об этом, – леди Эндовер паяла девушку за руку и подвела ее к креслу, стоявшему возле камина.

В это мгновение дверь открылась, и в кабинет вошел лорд Эндовер. Все надежды об избавлении от нелепых чувств, которые лелеяла Эмма, рассеялись. Волна страсти неожиданно окатила ее с головы до пят, оставив девушку наедине с ощущением, которое она даже не могла определить.

Эндовер неспешно подошел к ней уверенной походкой человека, твердо стоящего на земле. Эмма была сама не своя, казалось, она сейчас растает. Она пыталась представить, что сделала бы Изабель, стоя перед коварным лордом Стэнвиком, но вдруг с ужасом обнаружила, что разум отказывается подчиняться ей.

– Какое неожиданное удовольствие, мисс Уэйкфилд, – маркиз, улыбаясь, взял ее за руку.

– Лорд Эндовер… – произнесла девушка, пытаясь собраться с мыслями.

– Кузен, ты представишь нас даме? Или мне просить разрешения у тетушки Жаклин?


Эмма сидела на краешке кресла. Хотя Эндовер находился на расстоянии нескольких футов от нее, сердце девушки никак не могло успокоиться. Всякий раз, когда она пыталась представить маркиза отважным виконтом из романа Остин, он превращался в героя иной пьесы. Все ее попытки подавить страсть к Эндоверу оканчивались провалом.

– Не хотите ли бокал вина, мисс Уэйкфилд? – спросил маркиз. – Отчего вы покраснели?

– Что вы, я прекрасно себя чувствую.

Эндовер так пристально посмотрел на нее, что у девушки возникло ощущение: этот мужчина может читать ее мысли.

– Может, вам помощь и не нужна, мисс Уэйкфилд, но она, несомненно, нужна мисс Шарлотте.

– Вероятно, у вас есть причины, заставляющие вас помогать нам? – Эмма смотрела на гордого аристократа и думала о том, что было бы неплохо и ей питать его мысли. Но увы, его мысли были тщательно сокрыты.