Уинтерхейвен! Звучит красиво. Интересно, что это за поместье? Там так же чудесно, как в Риверс-Эдж? Или у них дома, в Риверсайде? Бедный старый Риверсайд… Неужели никогда больше не станет он семейным гнездом? Там когда-то жила леди Дороти, сводная сестра отца и мать отчима, но ей почти семьдесят, и она теперь предпочитает жить в Риверс-Эдж, вместе с остальной семьей.

Его должен унаследовать мой второй сын, подумала Нисса. Вторым сыновьям так мало достается! Что за странная мысль, однако. Второй сын? Как можно думать сейчас о втором сыне, когда она еще не произвела на свет даже первенца! Она не была толком уверена, что довольна своим замужеством, которое ей, в общем, навязали, да еще так скоропалительно. Будет ли у нее сын-первенец? А что, если родятся исключительно дочери? И разве дети не должны рождаться только по любви? Она не питала любви к Вариану, хотя он сказал, что любит ее. Смешно… Как он может ее любить? Он ее толком не знал, да и она его тоже. Нисса покраснела. Разумеется, он ее познал – в физическом смысле, да и то всего один раз. И в любви признался прежде, чем переспал с ней. Вариан произнес слова любви, потому что он добрый человек – так она решила. Что ж, по крайней мере, это очко в его пользу!

Орудуя куском мыла и мочалкой, Тилли наблюдала за сменой настроений на лице Ниссы и гадала, о чем думает хозяйка. Наверное, о красавце-муже, которого подарил ей король. Ох, как же набросились на нее сегодня утром любопытные слуги, выспрашивая пикантные подробности об этом браке. Мужчины и женщины, которые прежде задирали перед юной горничной носы, теперь наперебой пытались вызвать ее на откровенность. Давно ли ее хозяйка тайком встречалась с графом Марчем? Была ли невинной девушкой, когда приехала ко двору? Что ж, возмущенно думала Тилли, она всем дала от ворот поворот. Да и что может она знать такого, чего не знают они? – спросила она их. Разве знатная леди вроде ее хозяйки доверяет свои тайны простой горничной? И действительно: лопаясь от самодовольства, эти людишки считали Тилли существом настолько незначительным, что ей поверили!

Итак, прислуга была разочарована, однако Мэй, камеристка леди Фицхью, одобрительно улыбнулась, когда они наконец остались одни.

– Твоя тетя, Харта, будет гордиться тобой, девочка! – воскликнула она, и Тилли поняла, что Мэй знает правду. Разумеется, знает, как же иначе. Ведь Мэй, как и Тилли, тоже часть семьи.

Дверь спальни отворилась, и обе женщины с испугом и удивлением взглянули на вошедшего – это был граф Марч.

– Добрый вечер, мадам, – учтиво сказал он. – Как я понимаю, теперь мы будем жить здесь, пока не покинем двор. Найдется ли место для Тоби?

– Конечно, мой дядя укажет, где он сможет поселиться, – ответила Нисса, не зная, что еще сказать графу. – Наверное, спальня по соседству с моей подойдет и вам, и вашему слуге. Вот только куда поместить вашу одежду? Боюсь, моя гардеробная забита до отказа. Но дядя Оуэн что-нибудь придумает.

– Тилли, – с улыбкой сказал граф, – сходи-ка к лорду Фицхью и поговори насчет меня. Потом помоги Тоби. Когда будет нужно, мы тебя позовем, – приказал он изумленной девушке. Она взглянула на хозяйку, ожидая указаний.

– Тилли нужна мне, чтобы закончить мой туалет.

– Я сам помогу вам. Я очень умелая горничная, по крайней мере, так мне говорили. – Граф повернулся к Тилли: – Ты можешь идти. И если поможешь Тоби устроить нас с ним на новом месте, я буду тебе весьма признателен.

– Тилли, ты останешься здесь, – твердо заявила Нисса.

– Ступай, девочка, – велел граф. И, взяв девушку под локоть, решительно подвел ее к двери.

– Останься, Тилли! – в отчаянии вскричала Нисса.

Граф открыл дверь спальни, вытолкал Тилли в коридор и запер вход на ключ! Затем повернулся и встретил разгневанный взгляд своей новоиспеченной – и дня не прошло! – супруги.

– Как вы смеете, сэр! – набросилась на него Нисса. – Тилли – моя камеристка, поэтому должна слушаться меня и прежде всего меня!

– Тилли – камеристка графини Марч. – Теперь она подчиняется мне, мадам, поскольку я ее хозяин. Желаете, чтобы я помог вам выйти из ванны? Должно быть, вы уже закончили купание.

– Уходите! – Нисса смерила его гневным взглядом. – Иначе я закричу.

– И чего вы добьетесь, мадам, позвольте спросить? – спросил он с усмешкой и взял полотенце с крючка возле камина. – Я ваш муж. Кто станет вмешиваться, если даже мне вздумается вас ударить? Вы принадлежите мне – по закону божьему и людскому.

– Я вас презираю, милорд, – высокомерно произнесла она.

– Если вы не хотите выходить из воды, – спокойно сказал он, откладывая полотенце, – тогда я иду к вам.

Сбросив под ее изумленным взором сапоги и чулки, граф быстро разделся, оставшись в рубашке и коротких брюках.

– Милорд, вы не посмеете! – нервно воскликнула она.

Бросив на жену лукавый взгляд, он снял рубашку и положил ее на кушетку рядом с остальной одеждой.

– Нет? – усмехнулся он, принимаясь за застежку брюк.

Нисса вскочила.

– Тут нет места для двоих. И воды слишком много, она выльется на пол! – закричала она. – Мы снимаем этот дом, и тут ничего нельзя портить!

Почему он так смотрит на нее? И тут Нисса поняла, что от испуга забыла, что она совсем голая. Тихо вскрикнув, Нисса спешно потянулась за полотенцем, которое граф бросил на пол. От стыда она вся порозовела.

У него перехватило дыхание. Он жадно пожирал глазами ее тело, которое сияло, как перламутр, благодаря добавленному в воду лавандовому маслу. Как зачарованный, граф следил, как капелька влаги стекает между ее маленьких грудей и вниз по стройному телу. Кожа Ниссы казалась золотисто-розовой в свете полыхающего в камине огня. Он протянул к ней руки, выхватил из воды и привлек к себе. Она была вся мокрая, а он покрывал ее жадными поцелуями… Никогда в жизни не хотел он женщину так сильно, как хотел сейчас.

Голова у нее кружилась, она упивалась ощущением его губ на своих губах и теплом, идущим от его сильного тела. Как же мало она его знает! Конечно, она знает его недостаточно, чтобы полюбить. Но чувство, которое возбуждал в ней своими действиями этот человек, было совсем не похоже на страх. Она положила ладони ему на грудь. Казалось, его кожа вздрагивает там, где она до него дотрагивается. И тогда Ниссу осенило – как бы ни называлось то чувство, которое граф испытывает к ней, она чувствует к нему то же самое.

Граф провел рукой по ее волосам, вынимая шпильки, которыми она их заколола, чтобы не намокли. Темные пряди свободной волной легли ей на плечи и спину. Он обнимал ладонями ее голову, гладил волосы, не отнимая своих губ от ее, и его сердце едва не остановилось, когда он почувствовал, как рука Ниссы расстегивает ему брюки. Обнимая обнаженную девушку, он сбросил их вместе с нижним бельем. Она вдруг прервала поцелуй, хватая ртом воздух. Их глаза встретились, и она смущенно сказала:

– Вариан, что со мной происходит? Почему я веду себя как распутная женщина? Я не понимаю. Ведь это же не любовь!

– Это вожделение, милая, – тихо сказал он. Его большая ладонь скользнула вниз по ее спине и обхватила ягодицу.

– Церковь говорит, что это грех, – прошептала Нисса, не в силах сдерживать порывы собственного тела, которое восторженно приветствовало прикосновения мужской руки. – Мужчина и женщина совокупляются ради рождения детей, – произнесла она нравоучительно. – Никто не говорит, что совокупление должно доставлять радость. Но прошлой ночью мне понравилось, после того, как ушла боль. Наверное, это неправильно, что мне нравится?

– Нет, дорогая, – прошептал он, касаясь губами ее губ. – Клянусь, страсть между мужчиной и его женой вполне допустима. Пусть Церковь не заявляет об этом в открытую, но они знают, что так оно и есть и что это хорошо. – Его ладонь легла на изгиб ее спины, заставляя прижиматься к нему теснее.

Нисса отважно пробежалась кончиком языка по его губам. Она не понимала, почему делает это. Просто ей вдруг так захотелось…

Его ноздри затрепетали. Губы впились в нее поцелуем, язык бесчинствовал у нее во рту. К удивлению графа, Нисса не дрогнула, смело отвечая на поцелуи. Он был словно одурманен. Медленно развернул Ниссу спиной к себе, и теперь они видели свое отражение, тускло-золотое и затуманенное, в узком стрельчатом зеркале, которое верно служило Ниссе, когда она одевалась к выходу. Он положил ладони на юную грудь жены и услышал ее судорожный вздох.

Нисса смотрела, зачарованная тем, что видит. По правде говоря, она никогда не разглядывала свою наготу в зеркале. Наверное, это отблески огня в камине сообщают ее телу это ощущение чувственной роскоши? Руки графа казались ей такими большими, однако ее маленькие груди очень удобно устроились в его ладонях. Она следила, как подушечки его больших пальцев осторожно ласкают ее соски. Затем, нагнувшись, он нежно поцеловал ее в основание шеи.

– Вы прекрасны, Нисса, – тихо сказал он. – Вы даже не знаете, как вы прекрасны, правда, дорогая?

Одной рукой он продолжал гладить ее левую грудь. Вторая легла ей на живот. Она наблюдала за ним сквозь полуопущенные веки, чувствуя себя смущенной, но странно спокойной. Палец скользнул под покров ее интимных складок и нащупал самое чувствительное местечко. Ее ягодицы пришли в движение и начали тереться о его пах. Глухой стон слетел с губ ее мужа.

– Вы толкаете меня на неприличное поведение, – шепнула ему Нисса.

В зеркале она видела, как он улыбнулся.

– Мне нравится, когда вы ведете себя неприлично, – сказал он, покусывая мочку ее уха. – И я хочу научить вас быть очень-очень неприличной, дорогая, и уверен, что вам очень понравится. – Его язык прочертил влажную дорожку на ее шее, а палец тем временем принялся за работу.

Она хотела закрыть глаза, потому что это казалось ей слишком интимным, но он не позволил. Она видела, как неуловимо меняется выражение ее лица по мере того, как нарастает возбуждение. Она ясно читала в нем жажду страсти, и каждое новое движение наполняло ее тело томительным волнением. По его лицу она видела, что и он испытывает то же самое.

– Давайте соединимся сейчас же, – стала умолять Нисса.

– Время не пришло, – ответил он ей. Подхватил ее на руки и пошел к постели. Но положил ее на постели не вдоль, а поперек. Нисса была шокирована, но лежала, не шелохнувшись; она смотрела, как он устраивается меж ее свешивающихся раздвинутых ног. Потом его голова склонилась к ее молочно-белым бедрам, и язык начал свою игру в складках чувствительной плоти.

– Ох, нет! Нет, нет! Так нельзя! – пыталась она протестовать. Но остановить его не смогла бы – даже ради спасения собственной жизни, настолько восхитительны были ее ощущения. Но, боже, это наверняка непристойно, как же иначе? Она сгорала от стыда, но потом по ее телу начала разливаться удивительная сладость, и Нисса уже не сопротивлялась. Настал миг, когда ей казалось, что она больше не сможет выносить эту пытку. И тогда он встал перед ней, возбужденный до предела силой своего желания.

Слегка склонившись над постелью, он подтянул Ниссу вперед, пальцами лаская ее бедра и ягодицы, помогая ей расслабиться. Ласкал ее груди; потом ринулся в нее, неспешный, уверенный в себе и могучий. Ее груди налились болезненным томлением и отяжелели, но его пальцы не отпускали, едва не причиняя боль. Нисса чувствовала, как он заполняет ее изнутри; казалось, он был больше и сильнее, чем в первую ночь. Сама не понимая почему, она крепко обвила графа ногами и руками. Он вонзился в нее, и что-то похожее на стон вырвалось из ее груди. Неужели люди могут так стонать? Неужели это стонет она сама? На этот раз ей не было больно; только странное напряжение росло глубоко внутри нее, оно становилось сильнее с каждой минутой, пока ей не начало казаться, что она больше не выдержит… однако она выдержала.

– Нисса! Нисса! – выдохнул граф, уткнувшись носом в ее душистые волосы. – Господь всемогущий, любовь моя! Ни одну женщину не хотел я так страстно, как вас!

Она услышала его слова, но в следующий миг пропала, утонула в сумасшедшем водовороте цвета радуги. Он поймал ее в ловушку, и она была мотыльком, бессильным сопротивляться сокрушительному потоку страсти.

– Вариан! – выкрикнула она его имя прежде, чем воспарить к звездам и забыться в упоительном экстазе в тот самый миг, когда ее муж достиг своей желанной вершины.

Он чувствовал, как его любовный сок хлынул в ее чрево, и упал в сладком изнеможении на Ниссу, испытывая такое удовлетворение, какого никогда прежде не знал. Попытался приподнять голову, чтобы заглянуть в прекрасное лицо Ниссы. Она была бледна и, казалось, едва дышала, и вдруг медленно открыла фиалковые глаза, устремив на него пристальный взгляд.

– Я люблю вас, моя сладкая! – страстно воскликнул он, глядя на нее с величайшей нежностью.

Но Нисса расплакалась.

– Не говорите так! – умоляюще сказала она. – Я-то вас не люблю. Я вас даже не знаю! Это неправильно! Судьба сделала нас мужем и женой, но я так и не поняла, что такое любовь. Как вы можете меня любить, Вариан? Разве можно любить женщину, которой не знаешь? Такие вещи бывают лишь в старинных детских сказках. А в наши дни такого не случается, просто не может быть!