— Виконт наверняка прекрасно понимал, что его супруга захочет обрести независимость как можно быстрее.

— Или же просто хотел усложнить ей задачу. Так же вероятно, что он просто перестраховался, а уж того, что леди Рэтборн примет брошенный ей вызов, и вовсе никто не ожидал. И все же… — Джозайя покачал головой. — Мне трудно поверить в то, что мистер Холлис ничего не знал об этом хитром условии. И меня весьма беспокоит тот факт, что он ничего не сказал.

— Вашей фирме на руку, чтобы Оливия проиграла.

— Я прекрасно это понимаю. — Джозайя долго молчал. — Я всегда считал своих работодателей честными и благородными людьми. — Он решительно посмотрел на Стерлинга. — Я буду выполнять свои обязанности до тех пор, пока не решится судьба леди Рэтборн. Но после этого я уволюсь.

Стерлинг кивнул.

— Вам нужно будет подыскать новое место, если вы до сих пор намерены жениться.

Джозайя криво усмехнулся.

— Мне в отличие от нее самой давно уже стало понятно, что ее симпатии вовсе не на моей стороне. Даже если удача отвернется от нее, она не выйдет за меня замуж, чтобы избежать нищеты.

— Если удача от нее отвернется, она вообще не выйдет замуж — гордость и жажда независимости не позволят.

— Стало быть, мы должны помочь ей выполнить условия завещания.

Стерлинг улыбнулся.

— Значит, вы отказываетесь от нашего спора.

— Я… — Джозайя на мгновение задумался. — Я принимаю неизбежное.

Стерлинг внимательно посмотрел на стряпчего.

— По-вашему, наш с ней союз неизбежен.

— Я считаю, вам с ней еще многое необходимо обсудить. Но… — Стряпчий покачал головой. — Остается лишь надеяться, что однажды какая-нибудь женщина посмотрит на меня так, как смотрит на вас леди Рэтборн. Ее взгляды такие неуловимые и осторожные.

— Вы действительно так считаете?

— Считаю, хотя, думаю, заметить их может лишь очень внимательный наблюдатель. — Молодой человек глубоко вздохнул. — Вы скажете ей об этом новом условии завтра или прямо сейчас?

— Не знаю. — Стерлинг вообще ничего не хотел говорить, чтобы оградить Оливию от лишних переживаний. — Я не уверен, что нам следует посвящать ее в это.

— Не думаю, что это разумно, сэр, — медленно произнес Джозайя. — Она должна знать, что теперь время играет существенную роль. Кроме того, ей не понравится, что вы скрыли от нее новые обстоятельства.

— Сомневаюсь. Мне кажется, она и так уже все знает. Ведь у нее тоже есть копия завещания. — Мужчины обменялись скептическими взглядами, которые говорили красноречивее слов, после чего Стерлинг глубоко вздохнул. — Да, конечно, я ей скажу.

— Поскольку нам неизвестно, что собой представляет третий предмет, леди Рэтборн должна постараться получить Тициана как можно быстрее, чтобы поскорее вернуться в Лондон.

— А для этого ей нужно уговорить графа расстаться с картиной, принадлежавшей его семье многие десятилетия. Это будет весьма непросто. И времени потребуется немало. — Стерлинг на мгновение задумался. — Но возможно, граф не единственный, с кем можно поговорить о картине.

Глава 19

Игнорировать неудобные правила.

Из тайного списка желаний Оливии Рэтборн

Оливия не собиралась дожидаться Стерлинга. Кроме того, граф уже прислал за ними гондолу. И поскольку она намеревалась убедить его расстаться с картиной лишь с помощью собственного очарования и уговоров, не стоило заставлять его ждать. Она гнала прочь беспокойство, связанное с тем, что ей придется встретиться с графом наедине. В конце концов это ее проблема, и она вполне способна вести переговоры самостоятельно. Оливия хотела стать независимой. Так почему бы не начать с сегодняшнего дня? И все же, где этот треклятый Стерлинг?

Оливия не стала дожидаться его возвращения прошлой ночью и отправилась спать. Впрочем, заснуть ей удалось отнюдь не сразу. Она долго ворочалась в постели, то и дело вскакивая, чтобы приложить ухо к двери, соединяющей их со Стерлингом апартаменты. Она не слышала никакого шума, но каждый раз убеждала себя в том, что Стерлинг давно вернулся, однако понять это помешала слишком толстая дверь. Один раз она даже отперла ее, но в последний момент удержалась от соблазна убедиться, что Стерлинг уже мирно спит в своей постели. А если же он еще не вернулся, Оливии не хотелось знать это наверняка.

Гондола скользила по глади канала, а мимо неторопливо проплывали невероятно красивые дома и дворцы Венеции. Только вот мысли Оливии были далеки от всей этой красоты. Бессонная ночь не прошла даром, и, заснув под утро, она проспала дольше, чем намеревалась. Проснувшись и одевшись для ленча с графом де Сарафини, Оливия вновь постучала в дверь Стерлинга и вновь не получила ответа. Проходившая мимо горничная сообщила, что графа нет в его апартаментах. Она не сказала, ночевал ли он здесь, а Оливия не стала спрашивать.

Ревность отнюдь не добродетель, но в данном случае и не порок тоже. Хотя бы потому, что благодаря ей Оливия наконец поняла, чего хочет на самом деле. Она хотела получить наследство, независимость, возможность самой управлять собственной жизнью, а еще хотела Стерлинга. Так просто. Удивительно, как она не поняла этого раньше.

Секретарь графа вежливо поприветствовал Оливию, а потом проводил в дом. Комната, где она очутилась, была чуть меньше гостиной, в которой она разговаривала с графом вчера, но не менее красива. Потолок был также украшен плафонами, камин сиял позолотой, а высокие стеклянные двери вели на просторную террасу. Над головой сверкала люстра из резного стекла, каких Оливия не видела нигде, кроме Венеции. У одной из стен стояли два стула в стиле рококо. Стол тоже был сервирован для двоих. У другой стены располагался мольберт с картиной Тициан.

Оливия подошла ближе, чтобы разглядеть полотно. Она разбиралась в живописи хуже Стерлинга, но эта картина, без сомнения, являлась творением мастера.

— Удивительно, что краски сохранили свою яркость даже по прошествии четырех веков, — раздался за спиной Оливии голос графа. — Беллини…

— Джованни?

Граф тихо засмеялся.

— Да, Джованни первым понял преимущество масляных красок перед темперой, но Тициан поднял эту технику на невиданные доселе высоты.

— Великолепно, — с улыбкой произнесла Оливия и повернулась к графу.

— Совершенно с вами согласен. — Он подошел к столу, налил бокал вина и подал Оливии. — Однако великолепие этого полотна меркнет перед вашей красотой.

Чуть насмешливо вскинув бровь, Оливия приняла бокал из рук графа.

— Прошлой ночью перед моей красотой мерк ваш дворец.

— Вы меня поймали. — Граф улыбнулся. — Я не слишком оригинален в своих комплиментах, но зато искренен.

Оливия сделала глоток вина и кивнула на стол.

— Вы не ждали, что граф к нам присоединится?

— Ждал, но надеялся на обратное. — Де Сарафини налил вина и себе. — Стол был накрыт на троих, но когда мой мажордом сообщил, что вы приехали без сопровождения, я приказал убрать прибор графа. Теперь вы не сомневаетесь в благородстве моих намерений?

Оливия улыбнулась.

— Нисколько.

— Прекрасно. — Граф отпил вина. — Мне послать графу письмо с благодарностью?

— За то, что тот проявил грубость и не явился к вам с визитом?

— За то, что был так любезен, что позволил нам остаться наедине.

— Должна сказать, граф ничего не знал о вашем приглашении. — Оливия пожала плечами. — Так случилось, что сегодня утром мы разминулись.

— И за это я тоже ужасно благодарен провидению. — Де Сарафини изучающе посмотрел на Оливию. Но если вчера его внимание казалось забавным и очаровательным, то сегодня смущало и приводило в замешательство. Он смотрел так, словно прикидывал — годится она для постели или нет и как лучше ее туда завлечь. — Может, вы хотите сначала поесть?

— Сначала?

— Перед тем как поведаете мне свою историю.

Оливия покачала головой.

— Боюсь, я вас не понимаю.

— Рассказ о том, почему вы так хотите получить Тициана. — Он выдвинул стул. — Прошу вас, садитесь.

— Благодарю вас, — с облегчением ответила Оливия. Должно быть, она составила себе неверное мнение об этом человеке. Она села на предложенный ей стул, и граф последовал ее примеру. Спустя мгновение у стола возник слуга с первым блюдом.

— Скажите, леди Рэтборн, — начал граф, — что именно в моем прекрасном городе вы хотели бы увидеть?

Оливия на мгновение задумалась.

— Думаю, все.

— В таком случае вам обязательно нужно задержаться здесь еще на некоторое время, — с улыбкой произнес де Сарафини. — Могу я предложить вам начать осмотр с площади Сан-Марко?

Советы графа о том, что непременно нужно посмотреть в Венеции, сопровождались кратким экскурсом в историю и забавными рассказами о жителях города и его гостях. Галилео, лорд Байрон и Казанова бродили когда-то по его вымощенным булыжником дорожкам. Сегодня граф был столь же обворожителен, как и прежде. Восхитительное угощение сопровождалось захватывающей беседой, которая, в свою очередь, запивалась неприлично большим количеством вина, поэтому к концу ленча Оливия ощущала легкое головокружение.

— А теперь, моя дорогая, — граф откинулся на стуле, скрестил руки на груди и посмотрел на свою гостью, — расскажите мне, зачем вам понадобился мой Тициан. Из ваших слов я понял, что делаете вы это вовсе не для того, чтобы почтить память покойного супруга.

— Вы совершенно правы. — Оливия вздохнула. — Чтобы унаследовать то, что полагается мне по праву, я должна завершить три коллекции моего покойного мужа. Таковы его условия. Одна из таких коллекций — копии картин Беллини, сделанные Тицианом. Коллекция состоит всего из двух картин, одна из которых принадлежит вам. Если я получу ее, коллекция будет считаться завершенной.

— Так-так, — задумчиво протянул граф. — Стало быть, я был прав: ваш муж был не слишком приятным человеком.

— Верно.

— А если вы не выполните его условия?

— Моя жизнь останется такой же, как и до его смерти, — просто ответила Оливия.

Де Сарафини прищурился.

— Вы не были довольны этой жизнью?

— Нет. — Оливия решительно встретила взгляд графа.

— Стало быть, вы хотите купить картину?

— Я могла бы купить ее, если вы предпочитаете деньги. — Оливия положила руки на стол, сцепила пальцы и подалась вперед. — Но я подумала о том, что, возможно, вас заинтересует гораздо большее, нежели денежная стоимость полотна.

— Помимо безграничной благодарности красивой женщины? — Граф понимающе улыбнулся. Оливия смутно ощутила, как что-то коснулось ее ноги под столом, но потом решила, что ей почудилось. — Я подумал о нескольких вещах, которые могли бы меня заинтересовать.

Оливия отодвинула ногу и улыбнулась в ответ.

— У меня есть для вас предложение, граф.

— Пьетро. — Де Сарафини взял руку Оливии в свою и поднес ее к губам. — Меня зовут Пьетро. Произнесите мое имя.

Оливия ошеломленно смотрела на графа.

— Пьетро?

— Я знал. Оно слетело с ваших губ подобно лепесткам розы, сорванным порывом ветра.

Оливия смотрела на графа, и ее ноги вновь что-то коснулось. Да что же это…

— А вы, cara mia? — Он перевернул руку виконтессы и очень по-итальянски поцеловал ее ладонь. — Вы Оливия. Как плод. Дар богов.

— О, — еле слышно выдохнула она.

Губы графа коснулись ее запястья.

— Эти боги очень щедры.

Господи, да что он себе позволяет? И — Боже праведный! — неужели это его нога ласкает ее под столом? Оливия убрала ногу и попыталась высвободить руку. Граф поднялся со своего стула и заключил ее в объятия.

— Граф! — Если бы она выпила чуть меньше вина, ее возмущение было бы неподдельным. Но сейчас сложившаяся ситуация лишь забавляла Оливию. — Вы знаете, как… как ваше поведение предсказуемо?

Граф замер.

— Что вы хотите этим сказать?

— Мой дорогой Пьетро, в каждом романе, который я когда-то читала, англичанок всегда соблазняют страстные итальянцы, едва только те появляются в их стране. Я была бы удивлена, не попытайтесь вы проделать то же самое со мной.

На губах графа заиграла чувственная улыбка.

— И разочарованы?

— Нет. Оскорблена. — Оливия рассмеялась. — А теперь отпустите меня.

— Но ведь вы хотели мне что-то предложить.

— Так и есть. Но сначала отпустите.

Граф заглянул в глаза Оливии. Судя по всему, он считал, что этот чувственный и невероятно грешный взгляд подействует на нее безотказно.

— Пожалуй, я выдвину встречное предложение.

— Может быть. А сейчас, — в голосе Оливии зазвенела сталь, и она решительно выдержала взгляд графа, — отпустите меня.